Приближался май 1889 года. Страна готовилась встречать Нансена. Зиму Нансен провёл в Готгабе и в апреле выехал на родину. Его ожидали тридцатого мая. Вся Христиания с утра вышла его встречать. Берега фиорда, стены старой крепости, висячий мост через канал – всё было усеяно народом. Сотни судов и тысячи лодок отправились навстречу пароходу, который вёз Нансена и его спутников.

Руал и три его товарища вышли в лодке далеко в море. Их опередили только пароходы и большие ёлы. Но вот вдали забелел пароход. На всех паровых судах загудели гудки, и на мачтах взвились разноцветные флаги: «Добро пожаловать!» Руал впился глазами в пароход. Там, на баке, возле сигнального колокола, стояла небольшая группа людей: четверо высоких и двое маленьких.

Лодка с мальчиками встала на пути парохода. Забыв обо всём, они бросили вёсла, неистово закричали и замахали шляпами.

Нансен, – Руал сразу узнал его, – поднял над головой шляпу и ответил на горячее приветствие.

– С ними женщины, – сказал Петерсен, сидевший у руля, и показал на маленьких спутников Нансена.

– Это не женщины. Это лапландцы Балто и Равно, – объяснил Руал (из газет и журналов он знал по имени каждого участника экспедиции).

Пароход медленно шёл к пристани. Длинным хвостом тянулись за ним лодки и ёлы. Со стен крепости загрохотали пушки – приветственный салют отважным путешественникам. Толпа на берегу пела песни, кричала «ура».

Руал, изо всех сил работая вёслами, старался не отставать от парохода. Он грёб, кричал, пел, и глаза его светились счастьем.

До поздней ночи тысячи людей толпились у дома, где остановился Нансен. Руал, конечно, был в этой толпе и не мог уйти. Время от времени Нансен выходил на улицу. Его встречали громогласным «ура». Он был истинным народным героем.

Неторопливо потянулись студенческие годы Руала Амундсена. По настоянию матери он изучал медицину. Но тайно по-прежнему готовился к полярным исследованиям. Он пользовался каждым свободным часом, чтобы ходить на лыжах. Зима в Норвегии длинная – она тянется с ноября по апрель. Молодой Амундсен стал опытным лыжником. Его успехи были не совсем обыкновенны..

Он свободно проходил за день пятьдесят километров, мог легко взбираться на горы и в беге на лыжах завоевал первенство. Летом Амундсен увлекался греблей и футболом. Это был верный путь к укреплению здоровья. А ночью Руал читал книги, изучал языки. Он научился говорить по-немецки, по-французски, по-английски.

Так прошло два года его студенческой жизни. Оставалось ещё три года до окончания университета. Он мечтал о том дне, когда получит диплом доктора, и тогда... тогда он скажет матери правду. Зачем её тревожить сейчас? Ведь не завтра же поедет он в полярные страны. Время ещё терпит.

Вот если бы ему стать таким, как Нансен! Но он будет таким же.

В эту зиму все норвежские газеты опять заговорили о Нансене. Он собирался в новую экспедицию – к Северному полюсу.

К полюсу! К полюсу! Сердце Амундсена сжалось. Ведь это то, о чём он тайно мечтал. А газеты трубили вовсю. Теперь ни одна из них не осмеливалась сомневаться в Нансене, никто не пытался критиковать его замыслы.

Нансен строит корабль небывалой формы. У корабля нет киля, днище у него полукруглое, как половина яйца. Если его сожмут полярные льды, он поднимется вверх, а не будет раздавлен, как знаменитая «Жаннета».

Руал уже читал о трагической судьбе «Жаннеты» и её командира де Лонга. Корабль затёрло льдами у берегов Восточной Сибири. Экипаж покинул его. Льды потащили «Жаннету» к полюсу, раздавили её, и обломки корабля были найдены на берегах Гренландии пять лет спустя.

Нансен недаром думал о «Жаннете», когда строил свой корабль. Гибель «Жаннеты» и дрейф её обломков подтверждали многочисленные наблюдения полярных путешественников. Они не раз встречали у восточных берегов Гренландии вмёрзшие в лёд сибирские сосны, ели, лиственницы. Их вынесли в холодный океан сибирские реки – Обь, Енисей, Лена. Деревья были захвачены ледовым течением и вместе со льдами пришли в Гренландию.

Значит, льды не стоят на месте, а движутся. Очевидно, на полюсе нет земли, там вечно движущееся ледяное поле. А может быть, и открытая вода.

И Нансен решил на своём корабле повторить путь сибирских сосен, лиственниц и обломков «Жаннеты». На своём корабле он вмёрзнет в лёд и вместе с ним проплывёт через полюс к берегам Гренландии.

Смелый план Нансена потряс Руала. Вот как надо работать и мыслить! Смелость, широта взгляда, остроумие! Тысячи людей знали о том, что льды приносят сибирские деревья к берегам Гренландии, знали, что обломки «Жаннеты» сделали тот же путь, что и деревья; знал об этом и сам Руал, но только Нансену пришла в голову великая мысль проплыть со льдами через полюс.

Осенью корабль был закончен и спущен на воду. Имя ему дали «Фрам», что по-норвежски значит: вперёд!

Имя было под стать творцу корабля. Оно хорошо сочеталось с именем человека, ставшего национальным героем Норвегии. Вперёд! К полюсу!

В конце 1892 года Нансен поехал в Англию. Ему надо было узнать мнение специалистов о плане его экспедиции. Руал мысленно был с ним. Нансен сделал доклад в Лондоне в Географическом обществе в присутствии многих полярных путешественников. И... план Нансена был отвергнут. Известный путешественник Мак-Клинток заявил, что никогда в Географическом обществе не обсуждалось столь безрассудного по своей смелости плана.

– Судно будет неизбежно раздавлено льдами! – заявили специалисты.

Адмирал Нерс сказал просто:

– Северного полюса достичь нельзя!

Руал возмущался. Ведь всё так ясно, просто, остроумно. Может, англичане говорят так из зависти?

Он страдал, должно быть, больше, чем сам Нансен. Он боялся, что Нансен отступит... откажется от своего плана. Тогда... Что тогда? Тогда сам Руал возьмётся осуществить его. Как это прекрасно: пройти через полюс на корабле!

Но Амундсен волновался напрасно. Приём в Лондонском географическом обществе не смутил Нансена. Вернувшись в Норвегию, он с новой энергией принялся за подготовку экспедиции. Он решил довести свой план до конца.

Отплытие «Фрама» было назначено на Иванов день – 24 июня 1893 года. Этот день считается в Норвегии народным праздником. Ещё накануне Руал приехал из дому к бухте Люзакер, где стоял «Фрам». Одиноко бродил он по набережной, издали посматривая на корабль. Как жаль, что он не мог поехать с Нансеном! Он молод... неопытен... Нет, он уже не был бы обузой для экспедиции. Он многому научился, многое знает. Но мать... Что сказала бы она?

В ночь на 24 июня начался праздник: на горах загорелись костры, повсюду зазвучали песни. Молодые и старые плясали и пели. А Руал печально бродил среди веселящихся людей. Да, он завидовал. Завидовал Нансену, завидовал тем, кто завтра поедет на «Фраме» к полюсу.

Так прошла бессонная ночь и наступил день. С утра накрапывал дождь. Но все набережные у бухты Люзакер были полны народу. Нансен вышел из дверей своего дома. Его провожали жена с маленькой дочкой на руках и тысячи восторженных людей. Они верили Нансену, верили в успех экспедиции. Нансен простился с провожающими, сел в маленький катер и понёсся по бухте к «Фраму». Вслед кричали «ура», гремела музыка. Вот катер остановился возле «Фрама», и Нансен поднялся на палубу. Корабль расцветился флагами и двинулся из бухты к морю. Вскоре сетка мелкого дождя скрыла корабль. Но Руал Амундсен ещё долго всматривался в серую, неясную даль.

Сколько же ему ещё ждать? Два года, три, четыре? Он возвращался домой угрюмый, угнетённый. Ему почему-то долго не открывали дверь. Он звонил, ждал... Вот сейчас загремит засов, покажется бледное лицо матери – она всегда встречала его сама. Но дверь открыла пожилая женщина, соседка Марта.