Я не слышал ни звука. Она просто бессильно сползла с кресла вперед прямо на свою милую шляпку. И была холодна, как скумбрия.

Я перевернул ее на спину, снял с нее очки и убедился, что она не проглотила язык. Я всунул ей между зубов сложенный носовой платок, чтобы она не прикусила язык, когда начнет приходить в себя. Потом подошел к телефону и набрал номер Карла Мооса.

- Док, это Фил Марлоу. У вас еще есть пациенты или вы уже освободились?

- Освободился, - сказал он. - Собираюсь уходить. Случилось что?

- Я у себя дома, - сказал я. - Четыреста восемь, БристольАпартментс, если вы забыли. У меня тут девушка в обмороке. Не обморок меня пугает - я боюсь, она спятит, когда очнется.

- Не давайте ей ничего спиртного. Я еду.

Я повесил трубку и опустился около Мерле на колени. И начал тереть ей виски. Она открыла глаза. Верхняя ее губа начала подниматься, и я вытащил платок у нее изо рта. Она посмотрела на меня и сказала:

- Я была дома у мистера Ваньера. Он живет в Шерман-Оакс. Я...

- Вы не возражаете, если я подниму вас и перенесу на диван? Вы меня знаете. Я Марлоу, помните, тот придурковатый верзила, что вертится вокруг и пристает ко всем с идиотскими вопросами?

- Привет, - сказала она.

Я поднял ее. Ее тело напряглось, но она промолчала. Я положил ее на диван, одернул ей юбку, положил ей под голову подушку и поднял с пола шляпку. Шляпка была плоской, как камбала. Я попытался, как мог, расправить ее и положил на секретер.

Мерле искоса наблюдала за моими действиями.

- Вы вызвали полицию? - тихо сказала она.

- Нет еще, - сказал я. - Я был слишком занят.

Она казалась удивленной. И, пожалуй, несколько уязвленной. Хотя я не был вполне в этом уверен.

Я открыл ее сумку и повернулся к девушке спиной, чтобы незаметно сунуть пистолет обратно. При этом я бегло проверил содержимое сумки. Обычные вещицы: пара носовых платков, губная помада, серебряная пудреница, пара салфеток, кошелек с мелочью и парой долларовых банкнот. Ни сигарет, ни спичек, ни билетов в театр.

Я расстегнул молнию на боковом кармашке. Там лежали ее водительские права и тонкая пачка банкнот: десять бумажек по пятьдесят долларов. Я быстро просмотрел их. Ни одной новенькой. За стягивающую их резинку был заткнут сложенный лист. Я вытащил его, развернул и прочитал. Это была обыкновенная расписка, аккуратно напечатанная и помеченная сегодняшним числом. Будучи подписанной, она бы свидетельствовала о получении пятисот долларов.

Похоже, ее уже никто не подпишет. Я сунул деньги и расписку в свой карман; закрыл сумочку и глянул на диван.

Мерле смотрела в потолок и проделывала со своим лицом те же штуки, что и раньше. Я принес из спальни одеяло и прикрыл ее.

Потом пошел на кухню приготовить себе еще один коктейль.

28

Доктор Карл Мосс был высоким тучным евреем с гитлеровскими усиками, глазами навыкате и невозмутимостью айсберга. Он положил шляпу и сумку на кресло, подошел к дивану и совершенно бесстрастно посмотрел на девушку.

- Я доктор Мосс, - сказал он. - Как наши дела?

- Вы из полиции? - спросила она.

Он наклонился, пощупал ее пульс, прислушался к дыханию.

- Что вас беспокоит, мисс...

- Дэвис, - подсказал я, - мисс Мерле Дэвис.

- Меня ничего не беспокоит, - она удивленно раскрыла глаза. - Я... Я даже не понимаю, почему я, собственно, лежу здесь. Я думала, вы из полиции. Видите ли, я убила человека.

- Что ж, вполне естественное человеческое побуждение, - сказал он. - Я убил десятки. - Он даже не улыбнулся.

Она начала вздергивать губу и медленно поворачивать голову.

- Вы знаете, вам не стоит так делать, - очень мягко сказал он. Вы чувствуете, как сокращаются нервы, и начинаете сосредотачиваться на этом ощущении, чем усугубляете конвульсию. Вы можете контролировать ее, если захотите.

- Да? - прошептала она.

- Если только захотите, - повторил он. - Вы можете прекратить это. Мне, собственно, все равно. Никаких болей, а?

- Нет, - она потрясла головой.

Он похлопал ее по плечу и отправился на кухню. Я пошел за ним. Он оперся бедрами об умывальник и уставился на меня непроницаемым взглядом:

- Что здесь случилось?

- Это секретарь моего клиента, миссис Мердок из Пасадены. Клиент порядочная скотина. Лет восемь назад Мерле страшно напугал один мужчина, грубо пристав к ней. Насколько грубо - не знаю. Потом - не могу сказать, что сразу же, но где-то в то же время - он выпал из окна или прыгнул. И с тех пор она совершенно не переносит, когда мужчины дотрагиваются до нее - даже без всякого умысла.

- Угу. - Он продолжал пристально смотреть на меня выпуклыми глазами. - Она считает, что он выпрыгнул из окна из-за нее?

- Не знаю. Миссис Мердок - вдова этого человека. Вскоре она вышла замуж вторично, и второй ее муж тоже умер. Мерле осталась с ней. Старуха обходится с ней как грубые родители с капризным ребенком.

- Понимаю. Регрессия.

- Как это?

- Сильное душевное потрясение и подсознательная попытка вернуться в детство. Если миссис Мердок бранит ее много, но не чрезмерно, это усиливает тенденцию. Происходит отождествление детской подчиненности с детской защищенностью.

- Нам обязательно углубляться в эти дебри? - проворчал я.

Он спокойно ухмыльнулся.

- Послушай, дружище. Совершенно очевидно, что девушка - невропатка. Отчасти это спровоцировано обстоятельствами, отчасти это состояние намеренно усугубляется ею самой. Я имею в виду, что на самом деле ей многое нравится в ситуации. Даже если она и не осознает этого. Что там насчет убийства?

- Некто Ваньер, живет в Шерман-Оакс. Похоже, матерый шантажист. Мерле время от времени отвозила ему деньги. Она его боялась. Я видел его - мерзкий тип. Она поехала к нему сегодня вечером и, как утверждает, застрелила его.

- С чего это вдруг?

- Говорит, ей не понравилось, как он скалился.

- Из чего застрелила?

- У нее пистолет в сумке. Но если и застрелила - то не из него. Он заряжен патроном не того калибра - из него невозможно выстрелить. Да из него и не пытались выстрелить.

- Все это слишком сложно для меня, - сказал Мосс. - Я всегонавсего доктор. Что вы хотите от меня сейчас?

- И еще, - продолжал я, не обращая внимания на вопрос, - она сказала, что в комнате горела лампа - это в половине-то шестого прекрасного летнего вечера! И парень при этом был в пижаме, а из входной двери торчал ключ. И он не встал, чтобы впустить ее. Просто сидел и скалился.

Доктор кивнул и сказал:

- О... - Он всунул в толстые губы сигарету и зажег ее. - Если вы хотите спросить меня, действительно ли она верит, что убила его, то я ничем не могу вам помочь. Из ваших слов я понял, что парень к ее приходу уже был мертв. Так?

- Дружище, я там не был. Но очень на это похоже.

- Если она считает, что именно она убила его, и не притворяется Бог мой, как невротики умеют притворяться! - это означает, что сама мысль не нова для нее. Вы говорите, у нее с собой был пистолет. Да, вероятно, эта мысль не нова для нее. У нее, возможно, комплекс вины. Хочет понести наказание. Хочет искупить какое-то подлинное или воображаемое преступление. Я еще раз спрашиваю, что вы хотите от меня? Она не больна и не помешана.

- Ей нельзя возвращаться в Пасадену.

- О! - Он с любопытством глянул на меня. - А ее семья?

- В Вичите, отец - ветеринар. Я дам им знать, но сегодня ей надо побыть здесь.

- Мне трудно судить. Она достаточно доверяет вам, чтобы провести ночь в вашей квартире?

- Она пришла сюда по собственной воле. Так что, думаю, доверяет.

Он пожал плечами и потрогал жесткие черные усики:

- Ладно, я дам ей нембутал, и мы уложим ее в постель. А вы можете бегать взад-вперед по кухне ночь напролет, взывая к своей совести.

- Я должен ехать, - сказал я. - Надо посмотреть, что все-таки там произошло. А она не может оставаться здесь одна. И ни один мужчина, даже доктор, не сможет уложить ее в постель. Нужна сиделка. А я найду где переночевать.