— По-твоему, она знает? — Мелли попыталась встать, но сильная рука удержала ее на месте. — Сестра так редко бывает дома, и, мне казалось, мы ничем себя не выдали… — Дик расхохотался, и она умолкла на полуслове. — Я ведь только о тебе думаю. Для тебя важно сохранить роман в тайне…

— Что до меня, пусть хоть весь мир узнает о моих к тебе чувствах.

— Да?

Мелли невольно пожалела, что не услышала об этом раньше. Лицо Дика казалось непроницаемой маской; роковой ошибкой было бы усмотреть в его словах то, что Мелли отчаянно хотелось услышать. Дик уловил ее замешательство.

— Я не делаю личную жизнь достоянием общественности. Нельзя переступать известную черту, иначе журналисты съедят тебя живьем. Или, чего доброго, я сам поверю в газетное очковтирательство. Насмотрелся я на жертв рекламы: жалкое зрелище, поверь мне. Не пойми меня превратно, я не настолько заносчив, чтобы порочить прессу. Ребята зарабатывают на хлеб, а я только в выигрыше. Я играю в азартную игру, но по своим правилам. Снимайте меня сколько угодно, но только не здесь, не на палубе. Студия вольна распространять любые слухи обо мне и моей предполагаемой подружке. Я готов позировать для журнальной обложки, но фотографии, на которой я запечатлен с любимой женщиной, они не получат. Я поеду в турне, я разрекламирую наш новый фильм, но чем я занимаюсь по окончании рабочего дня и с кем — это мое личное дело. — Дик лукаво усмехнулся. — По крайней мере, здесь нам не приходится опасаться скрытой камеры.

— Может, где-нибудь там, наверху, летает спутник? — Мелли описала рукою широкую дугу. — Незримые окуляры следят за нами днем и ночью… — Она пыталась отшутиться, но как сохранить самообладание под этим жадным, требовательным взглядом, что скользит по ее полуодетой фигурке? Мелли ощущала легкое покалывание — преддверие жгучих ласк.

— Пусть себе наблюдают! Я и без помощи камер запомню, как ты выглядишь в солнечном свете. Я отмечу каждую деталь, а потом, когда мы займемся любовью под луной, сравню эффект.

— Ах, вот что ты задумал! — Ладони Мелли легли на его бедра. Она вовсе не собиралась разыгрывать недотрогу, тем более что обещание в голосе Дика будило в ней лихорадочный трепет.

— Многое зависит от твоего согласия, — признал он хрипло.

— Меня не так уж трудно уговорить… — Жадный поцелуй оборвал фразу на полуслове.

На обратном пути Дик заставил спутницу надеть спасательный жилет: океан слегка разыгрался. У Мелли потеплело на душе: она чувствовала, что ее опекают и лелеют, и ощущение это было странным и непривычным. Мужчины, как правило, не видели необходимости опекать Мелли, которая казалась слишком уверенной в себе, слишком хладнокровной, чтобы относиться к ней по-рыцарски.

— У меня на борту бесценное сокровище, и я боюсь за него, — признался Дик, и «сокровище» вспыхнуло от удовольствия.

Дик взял курс к берегу. Шторм усиливался, ветер заметно крепчал, и даже Мелли, новичок в морском деле, смогла по достоинству оценить, сколь ловко Дик обошел песчаную мель, едва различимую в завихрениях пены.

Всю дорогу к коттеджу Кэрол Мелли благополучно проспала на заднем сиденье машины. Проснулась она, когда тишину салона взорвало гневное восклицание Дика.

Мелли выглянула в окно, недоумевая, что привело его в такую ярость. Небольшую парковочную площадку перед коттеджем загромождали машины; толпы людей с кинокамерами и микрофонами осаждали веранду.

— Оставайся здесь! — мрачно распорядился Дик, притормаживая у алого лимузина. Он с досадой ударил кулаком по сиденью. — Стелла! Я мог бы и догадаться!

Мелли и не подумала подчиниться. Она во все глаза смотрела на спутника и не узнавала его: и куда только подевался нежный влюбленный? Словно по волшебству Дик перевоплотился в представительного режиссера. На Мелли никто не обратил внимания, но появление Дика Грейсона вызвало фурор.

— Дик! Мистер Грейсон, вы знали про роман Мюррей и Марли? Как долго он тянется?

— Дик, это правда, что вы свели их? Говорят, вы сами безнадежно влюблены в Мюррей?

— Верно ли, что у Мюррей два любовника — вы и Марли?

— Правда ли, что Рекс согласился продюсировать вашу картину на условии, что Мюррей получит главную роль?

Дик угрюмо проталкивался сквозь толпу, не обращая внимания на крики и вопли. Под нос ему совали микрофоны; актер с легкостью отметал их в сторону — сказывалась многолетняя практика. Мелли буквально наступала ему на пятки, панически боясь отстать.

Впервые Мелли по достоинству оценила актерское мастерство сестры. Спокойная и невозмутимая, Кэрол застыла на пороге, снисходительно улыбаясь беснующейся толпе. На лице ее не было и следа макияжа; в белой футболке и полинявших хлопчатобумажных брюках она составляла разительный контраст с женщиной в роскошном вечернем платье, которая уже поднялась на верхнюю ступеньку. Сама естественность, сама простота — против чар искушенной, разряженной сирены. Кого же предпочтут мужчины? — задумалась Мелли, глядя на происходящее. Как знать? А кого бы предпочел Дик?

— О, Дик! — Выразительное грудное контральто нарядной дамы привлекло внимание всех тех, кто еще не узнал о прибытии актера. Пышная грудь, стянутая алым бархатом, драматически вздымалась. — Не могу поверить, что и ты участвовал в заговоре!

Дик одним взглядом оценил ситуацию.

— Привет, Стелла, — сухо отозвался он. — В гости явилась?

Карие глаза певицы мстительно сощурились.

— Я хочу, чтобы весь мир узнал, какая бессердечная, гнусная интриганка украла моего мужа! — Она метнула на Кэрол испепеляющий взгляд.

Мелли задохнулась от гнева, но, к превеликому ее изумлению, взрывная, своенравная Кэрол не удостоила соперницу ответом, и по-прежнему на губах ее играла загадочная улыбка сфинкса.

— Полагаю, основную мысль народ уже уловил, — отозвался Дик. Его угрожающий взгляд не сулил ревнивице ничего доброго. — Скоро ли выйдет твой новый альбом, а, Стелла? — полюбопытствовал актер. — Не многовато ли бесплатной рекламы для одного дня? — добавил он вполголоса, чтобы не услышали репортеры.

Стелла расхохоталась, запрокинув голову и встряхнув гривой огненно-рыжих волос.

— Дик, котик, не тревожься. Я уже ухожу. Мерзавка свое получила. Видишь ли, я предпочитаю сама бросать мужчин, а не наоборот. — Певица обернулась к Кэрол, голос ее прямо-таки сочился ядом. — Мне отчасти жаль тебя, бездарная вешалка! — Отлично поставленный голос разносился над толпой; теперь любопытным не приходилось напрягать слух, чтобы уловить, о чем шепчутся две звезды. — Потаскушек, которые умеют играть, только опрокинувшись на спину, до черта. Спустя пару лет о тебе забудут даже газеты, а мой голос по-прежнему останется при мне. Только не жди, что Рекс станет осушать твои слезы, потому что надолго удержать его ты не способна.

Тишина стояла гробовая.

— Вы тоже, как выяснилось.

Мелли захотелось зааплодировать. Кэрол развернулась и величаво, словно королева, удалилась в коттедж. Обиженная, что последнее слово осталось не за ней, Стелла прокричала ей вслед длинную фразу, сплошь состоящую из выражений, в устах дамы неуместных. Дик наклонился к певице и тихо шепнул ей что-то на ухо.

Слова его возымели желаемый эффект. Стелла грациозно спустилась по ступенькам, задержалась перед кинокамерами и двинулась прочь в сопровождении двух грозных телохранителей. Мелли неожиданно оказалась с певицей лицом к лицу. Резкий, приторный запах духов ударил в нос, и Мелли непроизвольно поморщилась от отвращения. Стелла смерила ее взглядом.

— А вы кто такая?

— Как вы смеете говорить гадости о моей сестре?!

Голос Мелли не отличался особой силой, но по воинственной позе нетрудно было заключить: спектакль еще не закончился. Толпа жадно придвинулась ближе.

— Мелани, не надо. — Это подоспел Дик.

Но Мелли уже разошлась не на шутку, предупреждениям внимать не желала и резко стряхнула с плеча его руку.

— Да у моей сестры в одном мизинце больше таланта, чем у целой стаи таких, как вы!