— А разводиться с Каргополовым не думаешь? — спросила Наталья Викторовна.

— Может быть. Вот дождусь, когда его посадят за взятки, тогда… Все равно он уже никому не будет нужен. О таких, как он, рано или поздно вытирают ноги и выбрасывают.

Бабушка раскатывала на столе тесто и что-то напевала про себя. Рядом с ней сидел Антошка и, молча, внимательно следил за ее движениями. Взгляд у него теперь был совсем не детский, а какой-то… слишком уж умудренный. Словно он уже знал, что его ждет. В саду рубил березовые чурбаки для шашлыка Вольдемар, путевой обходчик.

— А с ним у тебя как? — кивнула в сторону Света.

— Да никак! — ответила сестра. — Что он есть, что его нету. Мужик справный и не пьет почти, но… Простой, как валенок.

— А может, такой-то для счастья и нужен? Сравни его с Каргополовым. Того власть и деньги так испортили, что уже и на человека-то перестал походить. А этот вроде симпатичный даже. Сколько тебе одной куковать? Выходи, Наташка, за него замуж!

— Я пока тоже подожду, — ответила та. — Сначала надо с Олей и Антошкой все уладить. Какие сейчас свадьбы!

— И то верно, — вздохнула Светлана Викторовна. — Ну, вот, кажется, и мой приехал.

К деревенскому домику, обнесенному покосившимся, давно некрашенным забором, подкатили несколько иномарок: «мерседес», «джип», «тойота». Из машин высыпали охранники, помощники Каргополова, заняли «круговую оборону», чем нимало потешили сбежавшихся соседских мальчишек. Наконец вылез и сам депутат.

— Не может без эффектных сцен! — плюнула с веранды Светлана Викторовна. — Еще салют в его честь надо устроить. Вот боров!..

Каргополов уже шел разлаписто по дорожке к дому. Небрежно чмокнув жену, бабушку и Наташу, он поглядел на прибежавшего с топором Вольдемара. Охранник грудью встал впереди своего шефа. Другой телохранитель начал вырывать у Вольдемара топор.

— Свои, свои! — крикнула Наталья Викторовна. — Отстаньте.

Охрана ретировалась, а Каргополов, подумав немного, все же пожал протянутую путевым обходчиком руку. И тотчас же перестал обращать на него внимание.

— Имениннице — подарок, — сказал он, протягивая Наташе футляр. — Учти, эти серьги почти двести долларов стоят. Носи на здоровье.

— Спасибо, будет что в ломбард закладывать, когда совсем прижмет, — ответила, усмехнувшись, Наталья Викторовна. Светлана тоже фыркнула.

— Обязательно надо было цену сказать? — спросила она. — Ты, Каргополов, как был парвеню, выскочкой, сельским механизатором, таким и остался.

— Но-но! — обиженно изрек тот. — Поговори у меня, женщина! — он повернулся к помощнику и распорядился: — Продукты и вино — в дом, сам будь на связи, а охранники пусть по поселку погуляют, искупаются там в речке, что ли? Но одного здесь оставь, у калитки. На всякий случай.

— И чего ты все так за свою жизнь трясешься, Каргополов? — вновь спросила супруга.

— Я — человек государственный, — ответил он. — Но тебе этого не понять, женщина.

— Смотри, как бы тебя эта «женщина» ночью подушкой не придушила, — сказала Света. — За все твое «государственное» блядство.

— Да хватит вам! — вмешалась Наташа. — Будет уже, сегодня ведь мой праздник. Сейчас слегка перекусим, а потом будут и пельмени готовы, и за шашлычок примемся.

— Но я ненадолго, — сразу предупредил Каргополов. — У меня вечером еще прием в австрийском посольстве. Ты, Светка, кстати, тоже должна быть. — Вход с супругой.

— Значит, тебя не пустят. Потому что я не поеду. Мне с сестрой охота побыть.

— Поедешь как миленькая! — заявил грозно Каргополов.

Они вновь начали ссориться и спорить, а Наташа стала накрывать на стол. Через некоторое время все уже расселись на двух дощатых скамьях и закусывали. Антошка пил молоко.

— Олька! — крикнула в потолок Светлана Викторовна. — Спустись хоть на минутку! Каргополов приехал, уважь депутата!

Ответа не последовало.

— Пусть спит, — сказала Наталья Викторовна. — У нее сейчас аллергия на всех людей.

— Ну а что врачи говорят? — спросил Каргополов, хрумкая огурцом. — Как идет процесс? Есть у них плюрализм мнений?

— Ты, Каргополов, в своей Думе совсем сдвинулся, — ответила ему Света. — Это у вас там — полный консенсус в штанах, больше ничего не колышет, а у нас тут земная жизнь со своими бедами.

— Будет ждать родов, — сказала Наташа. — Как младенец появится, сразу Антошке операцию станут делать, — она покосилась на внука, который внимательно их слушал. И добавила: — Ты бы погулял пока в садике.

— Я с вами хочу, — ответил он и посмотрел на Каргополова: — Дядя, купи мне полицейскую машину!

Тот поперхнулся куском бельгийской ветчины.

— Настоящую или игрушечную? — спросил он.

— Любую.

— Ладно, слетаю вот на днях в Лондон и куплю там… Но я чего-то не понимаю, — он повернулся к Наташе, — а младенец-то от этого не умрет?

— Нет, — ответила она. — Маленького эта операция не касается, они его вообще не трогают. Просто из его плаценты пуповинную кровь берут. Отделяют стволовые клетки, и из них новый костный мозг получается. Я теперь грамотная стала, все знаю.

— Чего только не придумают! — хмыкнул путевой обходчик.

— Помолчи-ка! — осадил его Каргополов. — А ежели и младенец не подойдет в качестве донора?

— Тогда — все, — сказала Света. — Как говорится: звиздец, а его-то мы и не лечим.

В это время с лестницы из мансарды стала спускаться Ольга. Она шла тихо, а потом присела на ступеньку и начала прислушиваться к разговору. Заметила ее только бабушка, но Ольга подала ей знак, приложив палец к губам.

— На всякий случай надо уже сейчас искать запасного донора, — продолжила Света. — А все донорские регистры за границей и стоят порядка двадцати тысяч долларов. Это только на одни поиски. И еще столько же на послеоперационный период. Или молиться святому Пантелеймону.

Каргополов крякнул, залпом осушил рюмку водки.

— Молиться… — повторил он. — Что же, святой тебе эти деньги одолжит, что ли? А в России уже и кровь сдать некому? Надо поднять этот вопрос на Государственной Думе.

— Подними, подними, — насмешливо сказала супруга. — Но ты в последнее время ничего тяжелее рюмки поднять не можешь.

— Зачем же ты так… при народе? — Каргополов покосился на Вольдемара. — Мне всегда казалось, что в России донорская кровь самая дешевая.

— Да дело даже не в крови, а в организации самих регистров, — проговорила Наташа. — У них ведь как? У них больше шести миллионов доноров, на все случаи жизни. Генетический анализ, компьютерный учет, все, что хочешь! И кровь хранится в таких идеальных условиях, что позавидуешь. А у нас картошка на корню гниет, урожай пшеницы собрать не можем. Свет в больницах во время операции отключают.

— Зато Каргополов в Думе заседает, — добавила Света. — И летает лечиться за границу.

— Чего ты ко мне привязалась? — огрызнулся муж. — Лахудра. Да без меня бы ты так и торчала завучем в школе. А я тебя в фирму устроил, женщина.

Светлана Викторовна только собралась разразиться тирадой, как неожиданно подал голос путевой обходчик:

— А я вот слышал, что в Израиле такие операции делают бесплатно.

Все за столом молча уставились на него, словно это вдруг заговорил кувшин с квасом.

— Ну и что? — буркнул Каргополов.

— Ольга ведь не еврейка, — добавила его супруга.

— Погодите, — вмешалась Наташа. — В этом есть доля смысла. Константин-то не совсем русский. То есть мать у него русская, а дедушка — еврей. Он сам Ольге рассказывал. Смеялся даже. Шутил, что до пояса он — еврей, а выше — русский.

— Он что, обрезанный? — спросил Каргополов.

— А я проверяла? — вспыхнула Наталья Сергеевна.

За столом вновь наступило некоторое молчание.

— А ведь это выход, — произнесла наконец Светлана. — Если все пойдет наперекосяк, его надо заставить жениться на Ольге, принять израильское гражданство, и всей семьей отправляться в землю обетованную. А уж там делать операцию.