— А если я скажу, а Ирма будет отрицать?

— Он ей не поверит, — уверенно сказала Валерия.

Павел попытался вытянуть из нее какие-нибудь подробности про роман Ирмы и Макса, но женщина сказала, что подробностей не знает, «все были в курсе, что я от него без ума, и старались меня защитить, ничего мне не рассказывали». Потом она опять принялась уговаривать его, повторяя с небольшими вариациями те же доводы. Павел сказал, что признателен за информацию (что было неправдой), но действовать будет так, как сочтет нужным. Он бросил деньги на стол и ушел, даже не допив мартини. На опустевшие наконец улицы снизошла благословенная прохлада, и домой он добрался быстро. Распахнул окно, сел на велотренажер и, наматывая километры, принялся вспоминать разговор. Что-то было не так. «Да, я оказался лопухом и многое просмотрел. Но…» Он представил себе Ирму — широко распахнутые зеленые глаза, ее нерешительность и застенчивость… Он мог бы поклясться, что она никогда не решится переспать с мужчиной ради достижения своей цели. Хотя, может, он не объективен, потому что пристрастен. Страстен. Павел прибавил темп. Даже если все услышанное правда — она все равно желанна. Прибавить темп. И что делать? Поговорить с Ирмой, спросить напрямую? Она может замкнуться и просто не захочет его больше видеть. Быстрее, еще быстрее… Пот тек по лицу ручьями… «Я не буду форсировать события. Главное — не спугнуть девушку, не оттолкнуть ее». Что бы там ни говорила Валерия, Ирма реагировала на все так, как он и предвидел. Поэтому тут новшества были нежелательны. Павел распланировал так: сейчас он друг, нужный и ненавязчивый. Девушка должна привыкнуть к нему, потом он станет незаменимым, близким, и тогда она будет готова… А пока — подождем. Что касается Макса, то его особо не напугаешь — не красна девица. Возможно, есть здравый смысл в том, чтобы он воспринял их с Ирмой отношения как более глубокие. Вполне вероятно, что это разрядит ситуацию. Надо подумать. Подождать…

На следующее утро Ирма опять поехала в офис. Правда, теперь она предварительно позвонила и узнала, что генеральный директор ожидается к одиннадцати часам. Пятнадцать минут двенадцатого она входила в приемную. Катеньки почему-то не было за конторкой, зато там сидел здоровый усатый мужик в защитного цвета униформе, который говорил по телефону, неловко держа трубку левой рукой:

— Да, доктор, мы ждем. Явно не смертельно, но кровь течет, надо бы зашить, а у него самолет через пару часов, и в больницу он не хочет…

Ирма вдруг увидела, что правую руку мужик держит на отлете, потому что и рукав и ладонь у него в крови. И с ужасом поняла, что это кровь Макса. Она не помнит, как рванулась к двери. Мужик, бросив трубку, крикнул: «Куда?» — и вскочил, но Ирма увернулась и оказалась у кабинета раньше. Рванула дверь и влетела внутрь. Мужик схватил ее за плечи, но девушка уже была в комнате и разом увидела Макса, который сидел в кресле, придвинутом к окну. Он был в защитных штанах и высоких армейских ботинках. Голый торс блестел от пота и крови, которая медленно сочилась из-под повязки, не слишком ловко наложенной на плечо. Она хотела что-то сказать, но комната поплыла перед глазами, и Ирма упала в обморок. Охранник, все еще державший ее за плечи, подхватил девушку на руки. Он так и стоял у двери, переводя удивленный взгляд со своей ноши на шефа. Потом хрипло спросил:

— Куда ее?

Макс махнул рукой в сторону кожаного дивана в углу.

Тут мимо охранника протиснулся невысокий худенький человечек со светлой бородкой и длинным утиным носом. В руке он держал черный кожаный чемоданчик.

— Как у нас тут живенько, — сказал доктор, с интересом разглядывая вновь застывшего охранника с девушкой на руках. — Положите ее молодой человек, да аккуратненько, это же не мешок с картошкой, а юная и, насколько вижу, очень милая девица. Ну-с, Максим Николаевич, надеюсь, это была не дуэль?

— Нет, — усмехнулся Макс, не сводя глаз с тела на диване. — Неудачно упал на полосе препятствий.

— Ай-ай-ай. Первый звонок я принял минут десять назад, когда вы были еще в дороге. Надеюсь, девушка без сознания не с того времени?

— Нет, она только что вошла, увидела меня и упала в обморок. Она всегда плохо переносила вид крови.

— Ага, ну тогда вы, молодой человек, — адресовался врач к охраннику, неподвижно возвышавшемуся посреди комнаты. — Подойдите сюда. Видите, в чемоданчике справа, как патронташ, флакончики в кармашках? Возьмите первый, с зеленой крышечкой, и открутите ему голову под носом у девушки. И подержите чуть-чуть.

Расспрашивая и давая указания, доктор занимался Максом: натянул перчатки, разбинтовал повязку. Поцокал языком при виде неровных краев раны. Сделал инъекцию и теперь ловко зашивал. Охранник, проделав все необходимые манипуляции, привел Ирму в чувство. Увидев, что она зашевелилась, врач опять заговорил:

— Девушка, что же вы так без предупреждения падаете без чувств? Скажите нам что-нибудь. Как вас зовут?

— Ирма, — донеслось с дивана.

— Какое редкое и красивое имя! Если вам лучше, можете сесть. Но можете и полежать. Постарайтесь не смотреть в нашу сторону, если плохо переносите вид крови. Мы тут напачкали, но в целом Максим Николаевич пострадал не так уж сильно. Я сейчас его дошью, намажу… Йодом, например. Забинтую, и все быстро заживет… А когда прививку от столбняка делали, молодой человек?

— Перед армией.

— Полагаю, прошло больше пяти лет?

— Да.

— Тогда советую повторить. Вакцина у меня с собой. Она не сильно приятная, можно даже сказать — болезненная, но, думаю, потерпите. — Он опять посмотрел в сторону дивана: — Девушка по имени Ирма, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, мне лучше, — тихо отозвалась Ирма, но сесть не пыталась. Голова все еще кружилась, и было удивительно душно. — Можно мне воды? — спросила она.

Макс глянул на охранника, и тот пулей вылетел из кабинета. Через пару минут вернулась Катя с подносом, на котором были запотевшая бутылка и стакан. Она поставила поднос на столик у дивана и повернулась к двери, чтобы уходить.

— Налейте и помогите ей попить, — неожиданно резко сказал шеф.

Испуганно вздрогнув, секретарша повиновалась. Ирма отпила несколько глотков и поблагодарила. Катя ушла. Она позвонила Валерии сразу, как только раненый Макс появился в офисе. Но сначала мобильник не отвечал, потом в прихожей собрались взволнованные сотрудники, все гадали, насколько сильно ранен шеф, и сходились во мнении, что человеку его положения надо посещать спортзал, а не преодолевать полосы препятствий на полигоне, как простому телохранителю или охраннику, — не могла же она при них разговаривать. Конечно, Валерия ей платит за информацию о том, что происходит в агентстве, но и потерять работу не хотелось. Приехал Семеныч — замгенерального, пожилой мужик, бывший военный. Рявкнул на нервно топчущихся в приемной сотрудников и разогнал всех по местам. Заглянул на секунду в кабинет, спросил врача:

— Жить будет?

— Долго и счастливо, — ответил тот, ловко бинтуя плечо.

— Обормот бестолковый, — адресовался зам к генеральному.

Макс дружелюбно ухмыльнулся в ответ, и успокоенный Семеныч пошел заниматься делами. Катя в это время быстро шептала в трубку:

— Да, говорю же, она приехала через несколько минут, меня не было в приемной, и она прошла прямо в кабинет. И бухнулась в обморок. Сейчас лежит на диване, вся зеленая.

Валерия, которая, как назло, устраивала разнос менеджеру салона на Каховке, сразу забыла про неучтенный крем и грязные салфетки. Она кинулась к машине, шофер делал все, что мог, нарушая и объезжая, но — Москва есть Москва, и «мерседес» все же не вертолет. Валерия стояла в пробке, сходя с ума от ревности, запертая в обитом кожей салоне.

Между тем врач, всадив в Макса шприц с противостолбнячной вакциной, счел свой долг выполненным и, стянув перчатки, подошел к Ирме. Он пощупал ей лоб, послушал пульс и покачал головой:

— Деточка, у вас температура. Вы как себя чувствовали до обморока?