Мысли никак не хотели уходить, а все, что я мог сделать это стоять и смотреть в окно, докуривая очередную сигарету и вспоминая ее глаза в тот момент, когда я нарушил рамки привычного для нее существования.

Скрип двери. Лучик света и тут же рука закрывает рот, мешая дышать. Чужое тело давит сверху и, кажется, что вот сейчас что-то сломается и я умру, но этого не происходит.

Пальцы неизвестного шарят по телу, причиняя боль, а в ухо звучат слова:

- Не шуми, крошка, тебе понравится.

Мои колени насильно раздвигают, я чувствую его член, упирающийся мне между ног, и тут же просыпаюсь.

Подскакиваю и оглядываюсь вокруг. Нет ничего и никого. Только мокрые от пота простыни и лучик фонаря с улицы, проникающий сквозь задернутые шторы.

Встаю и иду к столу на ощупь. Эту комнату я знаю как облупленную, и мне не нужен свет, чтобы найти стол.

Дрожащие пальцы нащупывают бутылку и стакан. Заполняю его янтарной жидкостью. Делаю глоток, и виски обжигает горло. Всегда помогает после этого сна. Так же хорошо как помогало тогда после его ухода. Свою первую бутылку я украла из серванта в двенадцать. Никольский подумал, что это его сын. Усмешка скользнула по губам, когда вспомнила как того наказали.

Делаю еще глоток и тут же вспоминаю свой сон. Дрожь по телу. А ведь думала, что переборола эту слабость. Но нет, не смогла. Или это все из-за него?

Что же Костик во мне задел, что весь мир катится к черту? Я знаю этого человека не больше суток, а уже все вокруг не так.

Ставлю опустевший стакан на стол. Подхожу к шкафу, одеваюсь и спускаюсь в кабинет.

Работа это второе средство против страха. Уже через сорок минут была поглощена документами, которые сегодня 'получила'. На рассвете же отправилась на один из объектов, принадлежащих когда-то моей семье.

Сижу на родительской кухне, и смотрю на предков.

- Представляешь, я ей звоню, а ей все некогда! Даже мать навестить не может!

- Мам, она на девятом месяце, у нее ребенок и муж, а ты могла бы и сама к дочери съездить! - отвечаю спокойно, а сам слежу взглядом за отцом.

- Коль, ну ты слышишь, что он говорит! - восклицает женщина. - Я в них жизнь вложила, а они!

- Лер, прекрати, Костя прав, твоя дочь не в том состоянии чтобы приезжать по каждому твоему зову из-за мелочей и у нее, между прочим - семья! - отвечает равнодушно отец, так же следя за мной, как и я за ним. Мы оба знаем, что приехал я не просто так.

Женщина хмурится, затем встает и уходит, хлопнув дверью.

- Прости. - виновато смотрю на дверь. Мы оба знаем, что когда я уйду, мама выльет всю обиду на него и ему придется отдуваться за своих детей.

- Ничего, я уже привык, потом пойду и успокою. Лучше расскажи, зачем приехал.

- Я не знаю, может, ты уже и не помнишь это дело. Короче, убийство семнадцатилетней давности семьи Беляковых...

- Его тяжело забыть, Костя, особенно взгляд девочки... - отец примолк, думая о чем-то своем.

- Ольги? - напрягся я.

- Ее самой. - горькая усмешка и задумчивый взгляд,будто он не здесь - Ненависть, страх и решимость и это в глазах восьмилетнего ребенка.

- Ты можешь рассказать о том деле? - прошу, и сам не понимая, откуда это странное желание и одновременно страх услышать его версию.

- Зачем тебе? - напрягся, посмотрел на меня.

Можно ли ему доверять? Да! Отец хранит много секретов и этот сохранит.

- Пап, я никогда тебе не говорил, но я работаю в СТРИЖах и сейчас веду дело об убийстве нескольких авторитетов и тут замешана Никольская Ольга.

Он вдруг оживился.

- Никольский мертв?

- Да, а что? - теперь уже я напрягся.

- Значит, она все же решилась. - отец встал, подошел к окну, достал пепельницу, спрятанную от матери, и открыл форточку. Потом взял пачку сигарет и закурил.

- Мама тебя прибьет. - качаю головой.

- Переживу.

- Тогда и мне дай и расскажи, что знаешь.

- Девочка поклялась при мне, что отомстит тем, кто убил ее семью.

- А причем тут Никольский?

- Так ты так и не понял? Их было пятеро, они убили отца, изнасиловали старшую девочку и мать. Елена, так звали одиннадцатилетнюю малышку, умерла от внутреннего кровотечения. Не пережила насилия, а мать застрелили и Ольга все это видела.

- Ты хочешь сказать... - начал я.

- Никольский был среди нападавших.

- Но почему его не арестовали? И как могло так произойти, что ему отдали девочку? - ужаснулся я, когда осознал всю ситуацию. Что же получается - она живет в доме убийцы ее семьи?

- Она молчала, а доказательств не было, только наши предположения.

- А как ты сам думаешь, он причастен? - интересуюсь, уже читая ответ по глазам отца.

- Да!

- Кого ты еще подозревал? И почему прекратил дело? Вел его три года, а потом вдруг закрыл, сославшись на отсутствие улик.

- А ты не догадываешься? Я закрыл дело двадцатого мая девяносто пятого.

Дата будто ударила меня под дых, и я подавился дымом.

- Прости, сынок. - виноватый голос отца потряс еще больше, а в голове уже формировалась страшная догадка.

- Так значит... - начал я и запнулся, не зная как задать вопрос, но отец ответил сам.

- Они хотели припугнуть меня, и у них это получилось.

- Но почему она? - безнадежно спросил я.

- Решили, что если убьют тебя, я озверею и пойду до конца, Карину тоже трогать не рискнули, а вот Инга... - он затянулся, глядя в окно. - Сделав больно тебе, они заставили меня отступить.

- Ты знаешь, кто приказал? - сам не узнаю своего голоса. Хриплый и срывающийся, а перед глазами маленькая дырочка во лбу любимой девушка и струйка крови, стекающая по еще секунду назад смеющемуся лицу.

- Никольский с партнерами, я тогда близко был, вот они и напряглись. - тушит сигарету в пепельницу и зажигает новую.

- У тебя сохранилось дело?

- Да.

- Дашь мне?

Наши взгляды встречаются. Потом он бросает только зажженную сигарету в пепельницу и выходит из комнаты. Возвращается с толстой папкой и протягивает мне.

- Тут сразу оба дела. Я напрягся и добыл и Инги. Там достаточно доказательств, но я не рискнул... Боялся, что они нападут на кого-то из вас. У них власть и деньги, а у меня семья. Прости сын.

Я только кивнул, взял толстую папку и пошел к двери.

- Кость? - догнал меня голос отца. - Ты больше не хочешь меня видеть?

- Нет, пап, я все понимаю, и честно говоря, если уж напрямую, я поступил бы так же. - с трудом произношу я, даже не глядя на него. Господи, как же больно - Просто мне надо подумать, смириться. Прости.

Ухожу. Сажусь за руль и мчу в никуда, стараясь забыться и не вспоминать те страшные минуты, переросшие в часы и дни одиночества. Но память все равно возвращает меня туда, и я снова слышу смех той, кого любил и потерял из-за проклятой жажды власти даже незнакомых мне людей.

5

Сижу в гостиничном номере в темноте и смотрю на входную дверь.

Зачем я это делаю? Что мною движет?

Похоть? Желание понять? Или просто человеческая потребность увидеть? А может, простое желания узнать нужную мне информацию. Я и сам затрудняюсь ответить на этот вопрос.

Изучив обе папки понял одно - эта история темная и еще не факт, что я смогу в ней разобраться. Слишком много теней и тайн и слишком мало информации, и единственный источник ответов это Оля.

Какой же шок я испытал, увидев на одной из фотографий с места убийства Инги ее. Она стояла среди толпы и смотрела... Смотрела на нее, но увы я так и не понял, что написано в ее глазах.

Она видела оба преступления. Она знает все детали убийства родителей, и она молчит, желая мести. В этом я не сомневаюсь. Не даром же погибло уже трое, из тех кого подозревали. Остались двое. И эти двое в опасности. Только предъявить мне ей нечего, одни догадки. Наверное именно поэтому я и рискнул пригласить ее, чтобы посмотреть в глаза, понять и спросить... И, если буду достаточно убедительным, получить ответы, которые мучают меня много лет, и зацепку в нынешнем деле. Но придет ли она и если придет, как будет себя вести и на что пойдет ради сохранения своих тайн? А в том, что они есть, я уже просто не сомневаюсь.