Два часа спустя Гидеон подводил итоги перед заполненной на четверть аудиторией:

— Таким образом, «Север и юг» является романом, который еще острее, чем «Мэри Бартон», ставил под сомнение справедливость существующего порядка.

Он посмотрел на своих слушателей. За исключением пяти женщин постарше, сидящих в первом ряду и старательно конспектирующих его лекцию, все они были безнадежно молоды. Двое печатали текстовые сообщения на своих мобильных телефонах. Скорее всего, друг другу. И Гидеон мог биться об заклад, что писали они не о бедственном положении рабочих в романе «Север и юг». Одна девушка спала на плече своей соседки. Ему показалось, что он слышит тихое мурлыкание плеера.

Одно он выучил хорошо: никогда не давать темы сочинений устно. Однажды одна студентка поняла его фразу «Оцените «Грозовой перевал» с точки зрения марксизма» как «Оцените «Грозовой перевал» с точки зрения «Маркс энд Спенсер» [20]» и потом подала ему полторы страницы с предполагаемыми рекомендациями от «Маркс энд Спенсер»: плотные гардины на окна, чтобы уберечься от ветра с вересковых пустошей, Хитклифу — льняной костюм и, возможно, мягкие кожаные ботинки. Гидеон приписал: «И, само собой, посуду для микроволновой печи, чтобы облегчить жизнь экономки?» и великодушно поставил ей 25 %.

Он принялся собирать свои книги и бумаги, потом снова посмотрел в аудиторию и увидел, что все ушли, даже та девушка, которая спала. «Хорошо», — удовлетворенно подумал он.

В коридоре к нему подошла женщина лет пятидесяти с небольшим, в пальто из верблюжьей шерсти и туфлях-лодочках. Ее волосы были наполовину светлыми, наполовину седыми, а прическа типа «паж» напомнила ему о его студенческих годах в Лидсе.

— Здравствуйте, Гидеон, — сказала она с милой, теплой улыбкой.

— А, здравствуйте. — Кто же она такая? Он нахмурился, вспоминая: — Прошу прощения, но я…

— Я — жена Боба, — напомнила она ему. — Кристин.

Он по-прежнему тупо смотрел на нее.

— Боб из литературного кружка.

Точно.

— А, конечно, — сказал он, и воспоминания о бисквитном пироге с кремом и джемом защекотали его вкусовые рецепторы.

Кристин затеребила свою кожаную сумочку:

— Я бы хотела поговорить с вами. Если, конечно, вы не заняты.

— Разумеется, — сказал Гидеон. — Может, нам лучше пройти в мой кабинет?

Он догадался, о чем пойдет речь. Она получила базовое образование, вышла замуж в восемнадцать, никогда не работала и теперь хочет учиться. Конечно, он поддержит это ее желание. Он-то знает, что люди, которые бросили школу в пятнадцать, пережили послевоенный голод и незнакомы с игровыми приставками, не имеют привычки писать сочинения об универмагах.

«Эд Джордж Адамс», — напечатал я. Была пятница, и мы с Джорджией уже купили продукты на следующую неделю. Теперь она спала, а на кухне под крышкой тихонько булькал рататуй. Белье постирано, пол на кухне вымыт, гостиная приведена в порядок. Я позвонил в банк распорядиться насчет оплаты счетов своим родителям — с еженедельным отчетом о Джорджии. А времени всего половина второго. Я еще не купил «Белые зубы» и, соответственно, не мог приступить к чтению. Дальнейшая же доработка диссертации могла только испортить ее. «Так почему бы не заняться автобиографией?» — подумал я.

Итак. «Я вырос в деревне среди торфяников Кембриджшира. Про те места говорят, что если там встать лицом на восток, то можно увидеть Уральские горы. Когда мне и моему брату близнецу Уиллу было по пять лет, нас повезли в Брекон Биконс [21]. Но мы так испугались, что заплакали и спрятались в машину, так что поездка на этом закончилась».

Постучали в дверь. Я надеялся, что это Кейт. Так оно и оказалось. На ней была замшевая куртка, которая очень подходила к ее волосам. Черная юбка до колен и черные колготки. Она выглядела восемнадцатилетней девушкой.

— Привет! — сказал я. — Заходи.

— Ты занят?

— Не-а, просто писал автобиографию для кружка.

— Можно посмотреть?

— Конечно, — сказал я и подвел ее к компьютеру. — Но пока готово только два предложения.

Она прочитала и воскликнула:

— Ого! Вы с братом близнецы!

Я кивнул.

— А твой брат такой же красивый, обаятельный, остроумный и интеллигентный, как ты?

Я не услышал иронии в ее голосе, но вместо того чтобы сказать, что я тоже без ума от нее, я осторожно ответил:

— Мы не идентичные близнецы. Чашку чая?

— Да, пожалуйста. Я принесла свой обед, надеюсь, ты не против? — Она вынула из сумки багет. — Майлз отпустил меня на час.

Значит, я красивый?

— Принести тебе тарелку? — спросил я.

— Нет, не надо.

Но на тарелке я все же настоял, так как только что все пропылесосил и вымыл. На кухне, в ожидании, пока закипит чайник, я закрыл глаза и представил, как целую ее.

— А теперь тебе нравятся горы? — поинтересовалась Кейт, покончив с расспросами о жизни в торфяниках. Как идет ему эта темно-синяя рубашка, но как странно он отреагировал на ее комплименты. Смущен и стесняется? Глубоко привязан к Бернис? А может, она просто с самого начала неправильно его поняла. Кембриджшир и горы казались вполне безопасными темами для разговора.

— Обожаю. Я путешествовал в Гималаях несколько лет назад. Фантастика.

— Да, конечно, — ответила Кейт, неспособная придумать худшего способа провести отпуск. Одна мысль о том, что магазины, кафе, другие человеческие существа находились более чем в четырех минутах ходьбы, всегда вызывала в ней страх.

— Я покажу тебе, — сказал он, встал со стула и подошел к аккуратной книжной полке. Отыскав атлас мира, он вернулся и сел на диван рядом с ней.

— Вот здесь.

Его щека находилась всего в полутора дюймах от ее лица, и Кейт было трудно сосредоточиться на маршруте, который он описывал. Она стала прикидывать, хороши ли его ноги так же, как его грудь, какова на ощупь его кожа…

— Мне пора идти, — сказала она. — Час, отпущенный мне Майлзом, почти истек.

— Пожалуйста, не уходи. — Рука Эда упала на руку Кейт.

Кейт улыбнулась:

— Увы.

— Ты действительно находишь меня красивым, очаровательным, остроумным и эрудированным? — спросил Эд.

— Кажется, я сказала «интеллигентный».

— Правильно.

— Ну… мне действительно пора…

— Что ж….

В воскресенье Зоуи поставила перед Гидеоном пылесос и спросила, не хочет ли он пройтись с ним по квартире.

— А, ну да, — неуверенно сказал Гидеон. — Сказать по правде, я никогда раньше не пользовался этим механизмом. — Он стоял, обхватив подбородок руками, и хмурился, словно в первый раз осматривал некое сложное произведение современного искусства.

Зоуи вздохнула, не сильно удивляясь.

— Чтобы включить, нажми ногой на эту кнопку, потом направь этот конец на пол, постарайся избегать напольных подушек, длинных гардин и моей коллекции редких раковин в камине. Понятно?

— Понятно, — ответил Гидеон и, нажав на выключатель, принялся за дело. Зоуи осталось только наблюдать, как в пылесосе исчезали крошки, накопленные Гидеоном за последнюю неделю, и три раковины из тех, что поменьше.

— Извиняюсь! — прокричал Гидеон, когда раковины со стуком всосало в глубь пылесоса. Надо будет потом достать их из пылесборника.

Затем был урок по пользованию стиральной машиной:

— Белье — сюда, стиральный порошок — сюда, кондиционер — сюда. Закрываешь дверцу. Поворачиваешь этот регулятор на «тройку». Нажимаешь эту кнопку. Понял? Теперь сам.

Зоуи вежливо отвернулась, пока Гидеон закладывал свое бельишко в барабан.

— Как же ты раньше справлялся? — спросила она его.

— Ну, обычно этими вещами занималась Пенелопа. А потом, после Пенелопы, в прачечной всегда находилась какая-нибудь любезная леди. Шесть фунтов, и к концу дня все уже готово.