— Х-м-м… с темпераментом у него, кажется, почти все в порядке, но ты умеешь обращаться с пугливыми животными, Эмма, надо отдать тебе должное.

— Флайт не пугливый, он просто впечатлительный. Его немного неправильно воспитывали, — коротко ответила Эмма.

— Ничего удивительного, стоит только посмотреть на эту бездарную девицу, которая таскает его на поводке, сама не зная, что делает. Я очень удивилась, что ты работаешь у нее, Эмма, но, конечно, после того как посидишь на голодном пайке у бедной старушки Холлис, попасть в роскошные условия — перемена приятная.

— Я ушла от мисс Холлис только потому, что она не могла больше мне платить. Работать у нее мне очень нравилось, — сказала Эмма и твердо посмотрела в глаза своей бывшей хозяйке, а та рассмеялась неприятным смехом.

— Ты, очевидно, хочешь сказать, что работать у нас тебе не нравилось. Ну, так в том, что дела пошли вкривь и вкось, виновата только ты сама, дорогуша, — сказала она, а понимающий взгляд, который она бросила на мужа, заставил его смутиться еще больше.

— Мы лучше пойдем обратно, к площадке, Эльза уже достаточно размялась, — пробормотал он, а на лице его жены появилось насмешливое выражение.

— Еще даже не давали сигнала к началу, так что нам торопиться некуда, — сказала она, — а вот Эмме пора возвращаться, великолепная мисс Миллз, наверное, ждет выхода.

— Хендлером сегодня буду я, миссис Спунер, — сказала Эмма и пожалела о том, что не подождала, пока та об этом узнает сама, потому что сразу же последовал язвительный комментарий:

— Ну конечно, смена судейства! Я и забыла, что, когда судит Доусон, твои шансы выше, чем когда бы то ни было. Умница мисс Миллз, знает, как добиваться своего, даже если для этого приходится признать себя неумехой.

Эмма пошла к площадке и почувствовала, что ее восстановившееся было душевное равновесие снова нарушено. Стоит ей выиграть, и Спунеры немедленно начнут распускать слухи, что Мэриан знала о ее отношениях с Доусоном и сделала на это ставку. Когда она вступила на площадку, взгляд судьи на мгновение остановился на ней, и Эмма поняла и то, что он ее узнал, и то, что, как она и предупреждала Мэриан, постарается снизить ей оценку. Ну что же, менять хендлеров было уже поздно, и девушка пошла по привычному маршруту, стараясь забыть обо всем, кроме реакции собаки. И только выведя собаку в центр ринга и оказавшись на несколько минут один на один с Доусоном, она почувствовала, что на нее тоже могут обратить внимание. Но судья задавал вопросы бесстрастным тоном, делал замечания по существу, а закончив осмотр, отпустил ее с той же механической улыбкой, какой награждал всех остальных, в том числе и Мэриан.

Эмма незаметно ушла и села в ожидании на скамью у края ринга. На ринг приглашали щенков-сук, и она не заметила, как Доусон поднялся из-за судейского стола и направился к ней.

— Ну, Простушка Пенни, ты снова в обращении, — сказал он и сел рядом.

Она быстро взглянула на него, досадуя, что краска заливает ей лицо, и пожалела, что так необдуманно уселась на самом виду, на краю опустевшей площадки. «Простушка Пенни»… Она вспомнила, как он не хотел называть ее Эммой, так ясно, словно это было вчера. С притворной предупредительностью он сказал тогда, что это слишком простое и скучное имя, и спросил, нет ли у нее другого. Второе ее имя он сократил до уменьшительного, а остальное добавил из желания подразнить.

— Добрый день, мистер Доусон. Интересное начало, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал вежливо и непринужденно, а в его глазах появилось насмешливое выражение.

— Думала, что я тебя собираюсь засудить, а? — спросил он.

— А вы хотели, чтобы я так подумала?

— До чего же женщины любят переходить на личности! Должен признать, что был не прочь слегка нагнать на тебя страху, но я все-таки справедливый судья. И на твоей собаке мои личные чувства не отразились.

Эмма молчала, чувствуя себя довольно глупо. Ей следовало бы знать, что Фрэнк Доусон слишком хороший судья, чтобы на его мнение могли повлиять как личные чувства, так и общественное мнение. Даже признавшись в том, что ему доставляло удовольствие видеть, как неуютно чувствует себя Эмма, он, напротив, постарался бы быть предельно объективным по отношению к собаке.

— Так, значит, ты уютненько устроилась у нашей новой сподвижницы, которую прельстила погоня за славой и деньгами? Впрочем, как я слышал, с деньгами у нее проблем нет, единственное, чего ей недостает, — так это умения, — сказал он.

— Умение не приходит мгновенно, — довольно резко ответила Эмма. — Надо быть более терпимым и не смеяться над естественными ошибками.

— Очень правильное замечание, подобающее лояльному сотруднику, — сказал он, и на его лице появилась знакомая насмешливая гримаса. — Не думай, что я имею что-либо против дилетантов с деньгами. При умелом руководстве они могут сделать многое для улучшения породы. А она еще и хорошенькая, правда, пожалуй, не в меру вычурна. Ты должна меня с ней познакомить потом.

Он поднялся, но тут к ним подлетела Мэриан в восторге от представившейся наконец возможности переговорить с Доусоном, однако он отстранил ее, сказав, что его ждут и что он будет счастлив ответить на все вопросы, когда судейство будет окончено.

— Ну, знаете! — обиженно воскликнула Мэриан, когда он ушел. — Мог бы, по крайней мере, быть повежливее, тебе-то у него нашлось что сказать!

— Он просто проявляет осторожность. Ему еще предстоит вынести решение, и лучше, чтобы никто не видел, как он болтает с хозяйкой потенциального победителя, пока показ еще не окончен, — рассудительно сказала Эмма, и Мэриан, надувшая было губы, расплылась в улыбке:

— Ну конечно, ужасно глупо с моей стороны. Думаю, что показывать я его все-таки буду сама.

Положение Эммы не позволяло ей возражать, но последствия этого решения были катастрофические. Флайт, неожиданно попав в неумелые руки, никуда не годился, причем он не только вспомнил, как ведут себя пугливые животные, но и все время тянул поводок в ту сторону, где у края площадки стояла Эмма. Мэриан разозлилась, хлестнула пса по морде и окончательно испортила впечатление, так что Доусону ничего на оставалось, как присудить первый приз суке Спунеров.

Мэриан ушла с площадки, едва не плача, совершенно не заботясь о том, что своим поведением создает себе репутацию человека, который не умеет проигрывать.

— Это все ты виновата! — закричала она на Эмму. — Зачем тебе понадобилось стоять там, где он мог тебя видеть? Ты что, хотела, чтобы я выглядела такой дурой? Это ты испортила собаку, ты отучила Флайта от меня с этой своей дурацкой идеей насчет домашнего любимчика… Как только мы вернемся домой, он отправится в вольер, а ты забудешь о нем до тех пор, пока он не научится узнавать свою хозяйку, ты слышишь?!

— Тише, Мэриан! — резким шепотом сказала Эмма, надеясь, что ее предупреждение не будет расценено как дерзость, но сердце у нее ныло.

У Мэриан, которая уже заметила, как обмениваются многозначительными взглядами те из зрителей, кто мог ее слышать, вид был слегка пристыженный, а Доусон, который решил наконец вознаградить стремление Мэриан познакомиться с ним поближе, подошел к ним не спеша и заметил:

— Вам следовало бы предоставить вашей служащей закончить работу, мисс Миллз. Собака выказывает ей явное предпочтение.

Мэриан могла, конечно, вести себя как капризное дитя, но всегда чувствовала, когда это становилось неуместным. Эмма с восхищением наблюдала, как та мгновенно пришла в себя и улыбнулась судье.

— Да, конечно, вы правы. Эмма гораздо лучший хендлер, чем я. Я все еще новичок в этом деле, — сказала она, взмахнув в его сторону ресницами, и он улыбнулся.

— Неужели? Я бы этого не сказал, — ответил он, слегка растягивая слова, и она покраснела, уловив двусмысленность сказанного, а затем снова улыбнулась, и на щеках ее появились восхитительные ямочки.

— Я так хотела побеседовать с вами, мистер Доусон, — сказала она. — Вы ведь многим занимаетесь, не так ли? Покупка, продажа на экспорт и прочее. Может быть, вы смогли бы мне помочь найти хорошую суку. Эмма говорит…