— Да, очень, — кивнула девушка. — А ведь тетя Цинтия, наверное, умерла не такой уж старой, как ты думаешь?

— Ну, она была на пару лет старше тети Милли, так что ей должно было быть около шестидесяти, — подсчитал Кевин. — Ну да, еще не старуха, ты права.

— Я сегодня ночью, наверное, не усну, а ты? — Касс, которая мыла посуду, прокричала эти слова сквозь шум текущей воды.

На самом деле никто из них не смог заснуть в ту ночь. Влюбленные то и дело просыпались в объятиях друг друга, щека к щеке, и начинали гадать, что же им принесет это неожиданное наследство. Конечно, деньги, но — какую сумму? Ну надо же было такому случиться!

Они беспрестанно то включали, то выключали свет в спальне, жадно пили холодную воду стаканами, целовались, потом снова засыпали. Ночь прошла очень беспокойно.

В воскресенье было ничуть не лучше, от волнения молодые люди не могли ничем заниматься. Они позвонили Бирнхэмам и сообщили им новость. Боб и Виолетта искренне порадовались за них.

Наконец настало утро понедельника. Касс мучительно не хотелось идти на работу и отправлять Кевина в контору одного.

— Я так нервничаю, что могу случайно проглотить драгоценные камни, вместо того чтобы их шлифовать.

— Как думаешь, можно будет позвонить тебе и поделиться самыми ужасными новостями, когда я вернусь от адвокатов? — поинтересовался парень.

— О, пожалуйста, сразу же позвони мне, — попросила она. — Я предупрежу секретаршу, которая у нас отвечает клиентам по телефону, чтобы сразу позвала меня, если ты позвонишь, — у нас с ней хорошие отношения.

Но когда Кассандра наконец дождалась звонка, муж так мало смог сообщить ей, что она была раздосадована сверх меры. Он пробормотал, что все не так просто и возникли неожиданные осложнения. Любимый не мог ничего объяснить по телефону и оставил разговор до вечера. А это значило, что девушке предстояло изнывать от любопытства весь остаток дня…

— Кевин, ну скажи мне хотя бы полслова — там много денег? — допытывалась она. — Целое состояние?

— Нет, — ответил он. — Пока-пока, милая. — И повесил трубку.

Это немного успокоило Касс. Однако она почти бегом поспешила домой после работы, взлетела вверх по лестнице на последний этаж и ворвалась в квартиру.

Она очень обрадовалась, увидев, что муж уже ждет ее дома; он сидел, как всегда, за пишущей машинкой у открытого окна, в джинсах и без рубахи. День был очень душный.

Когда Кассандра вошла, он поднял на нее взгляд:

— Привет!

— Привет! — ответила девушка.

Она выложила на стол покупки, сбросила пиджак и кинулась к своему возлюбленному.

— Ну, рассказывай скорее, — потребовала Кассандра. — Что ты молчишь и ничего не объясняешь? Я чувствовала себя весь день как на иголках.

Кевин пожал плечами и поцеловал ее.

— Наверное, это были миленькие, симпатичные иголочки, прелесть моя.

— Заткнись! — приказала Касс. — Рассказывай!

— Ну ладно. — Посмотри на меня! Слушай! — Парень постучал по своей голой груди.

И она стала слушать. Кассандра не сводила с супруга больших светло-карих глаз, пока он рассказывал ей странную историю своего неожиданного наследства.

Мистер Бест из фирмы «Бест, Комптон и Уитерс» оказался довольно приятным человеком. Он взял у молодого человека паспорт и пару писем тети Милли как доказательство того, что он действительно Кевин Мартин, после чего вкратце рассказал наследнику де Грутов, как прошли последние десять лет жизни тети Цинтии.

Бернар де Грут был намного старше своей жены. Он был вдовцом, когда они поженились с Цинтией, и от первого брака у него была дочь Наташа.

Молодая жена была верна и предана своему мужу, но отношения с падчерицей у нее не сложились. В конце концов девушка вышла замуж и уехала. Поэтому тетя Цинтия решила оставить все свое личное имущество — в том числе дом со всем содержимым — своему единственному племяннику. Кроме этого, наследство включало в себя сумму около пяти тысяч фунтов в ценных бумагах.

— Это все ее личное состояние, — объяснил поверенный. — Деньги же мистера де Грута были оставлены его дочери.

— Как интересно! — воскликнула Касс.

— Я был очень тронут, — продолжал Кевин, — когда старина Бест сказал, что тетя добрым словом вспоминала меня перед смертью и жалела, что не может познакомиться со мной лично. Потому что с моей матерью она никогда не враждовала. Но когда после смерти моих родителей меня усыновила тетя Милли, Цинтия порвала с нами всякую связь. Эти славные старушки обожали ссориться.

— А эта ее падчерица, Наташа, не станет претендовать на дом? — встревожилась девушка.

— Она не имеет на это права, — покачал головой ее муж. — Этот дом де Грут купил тетушке за много лет до своей смерти. Но с этой девицей связана семейная драма.

Кассандра, затаив дыхание, слушала эту историю. Ей пришлось хорошенько сосредоточиться, чтобы ничего не упустить и ничего не перепутать.

Первая жена голландца, видимо, была наполовину русского происхождения. От своей русской бабушки Наташа унаследовала невиданную красоту и буйный темперамент. После окончания школы она постоянно скандалила с отцом и мачехой, а через пару лет убежала из дома с одним студентом-медиком в Ливерпуль — этого парня чета де Грут так никогда и не видела.

Мистер Бест, который, как оказалось, был не только поверенным в делах де Грута, но и его близким другом, поведал мистеру Мартину массу любопытных подробностей. Кевин узнал, что тетя Цинтия, мягко говоря, не очень хотела, чтобы падчерица вернулась в ее дом. После смерти мистера де Грута из Парижа пришло довольно прохладное письмо от Наташи с выражением соболезнований. Она немногое сообщила о себе, но упомянула, что брак со студентом оказался непродолжительным. Она вышла замуж во второй раз, теперь за французского пианиста, и превратилась в мадам Морис Куррэн.

— А, — сказала Касс. — Тогда она вряд ли причинит нам неприятности.

— Да, маловероятно, — согласился ее возлюбленный. — Ей незачем возвращаться домой.

Девушка облегченно вздохнула:

— Значит, теперь у моего Кевина есть дом и пять тысяч фунтов стерлингов в акциях.

— Да, у Кевина все это есть, но мистер Бест настоятельно посоветовал мне не трогать капитал. Дивиденды с этих акций будут приносить нам примерно пару сотен фунтов в год, — пояснил ей муж. — Но настоящая проблема в другом. Дом такой большой, что у нас просто не хватит денег на его содержание.

— С другой стороны, — возразила Кассандра, — можно все же попробовать переехать туда. В уютном и спокойном сельском доме ты сможешь всерьез взяться за книгу.

— Ну хорошо, а как мы будем зарабатывать деньги? — поинтересовался мужчина.

— Может быть, я стану выращивать овощи и продавать их на рынке, или грибы собирать, или, например, принимать постояльцев за плату.

— Только не это, — перебил ее супруг ледяным тоном.

— Хорошо, как скажешь, — согласилась Касс и обняла его. — Но если дом нам понравится и мы захотим в нем жить, то давай не будем обращать внимания, если он в плохом состоянии и нуждается в ремонте. Я, например, ничуть не против летучих мышей на чердаке или какого-нибудь старого призрака, который бродит по коридорам, а может быть, там за печкой живет очаровательный домовой.

— Милая моя, милая Кассандра. Вот в этом ты вся. Ты во всем найдешь что-нибудь положительное, — произнес Кевин.

— Да, я считаю, что все надо сначала попробовать.

Он взглянул в ее лучистые глаза, сверкающие, как драгоценные камни, и тронул указательным пальцем горячую щеку. «У моей хорошенькой жены неунывающее и отважное сердце», — подумал он с нежностью.

— Давай все это обсудим за ужином, — предложил мужчина. — Но только позволь мне сначала кое-что тебе сообщить, дорогая. Мы не имеем права продавать дом, даже если бы пожелали. Видимо, эта моя странная тетушка была так привязана к своему жилищу, что не захотела, чтобы он перешел в чужие руки даже после ее смерти, и оговорила этот пункт в завещании.

— Чего только люди не пишут в завещаниях, просто поразительно, — вздохнула Касс. Потом весело добавила: — Ну и ладно, это даже к лучшему. Нам не придется мучиться над вопросом, продавать дом или нет. Раз уж мы должны жить в этом доме, значит, придется там поселиться.