Миссис Мартин узнала много нового про самого Мориса. Оказалось, что еще недавно он был известным пианистом. Как аккомпаниатор он даже приобрел славу в континентальной Европе. Куррэн работал с самыми прославленными певцами мира. Одним из его величайших достоинств было умение читать с листа ноты самой трудной партии. Но зрение его угасало, и он перестал различать нотные знаки. В результате доходы его резко сократились, и теперь им приходилось экономить.

— Да, не повезло, — заметил Кевин с искренним сочувствием.

Мартин задумался о том, что было бы с ним, если бы он не смог писать или даже диктовать. Должно быть, невыносимо внезапно лишиться дела всей жизни, причем не по своей вине. Остается утешаться только сочувствием и пониманием жены. Но Наташа, как ни странно, не баловала своего супруга ни тем ни другим. За обедом она только и делала, что ворчала, не скрывая своего недовольства.

Просто кошмар, что приходится съезжать из их красивой уютной квартиры. Ужасно возвращаться в Англию, которую она всегда ненавидела. Здесь нет никаких развлечений, никакой светской жизни. Куррэны, бывало, давали роскошные, великолепные приемы, куда приглашались знаменитости. На гастролях они останавливались в лучших отелях и вообще вели роскошную жизнь. «Как подло с ее стороны, — думала Касс, — колоть ему глаза былыми успехами». Девушке было неловко слушать, как падчерица Цинтии укоряет мужа, заявляя, что он виноват в их нынешнем положении. Кассандра заметила, что пианист ничего не отвечал на эти упреки, только один раз не выдержал и огрызнулся.

— Прошу тебя, детка, не будем говорить обо мне и о том, что случилось с моими глазами, — взмолился он голосом, в котором слышалась такая боль, что Касс почти физически ощутила ее.

Когда они вернулись в дом, Кевин предложил Наташе прогуляться вокруг озера. Кассандра могла бы одолжить гостье свои зимние ботинки, добавил он. Красавица пообещала, что разберет вещи и оденется потеплей. Однако она вышла гулять с мистером Мартином все в том же норковом манто и без шапки; ее волосы были уложены волосок к волоску, чего не могла не отметить Касс, стоявшая на крыльце и провожавшая их взглядом.

Муж утром говорил ей, что собирается сегодня весь день писать, чтобы к вечеру закончить главу. Но, кажется, он об этом совершенно позабыл.

Перед тем как входная дверь за парочкой захлопнулась, девушка услышала смех Кевина. Значит… значит, его весьма привлекала перспектива прогуляться наедине с красавицей Наташей, которая, на короткое время перестав упрекать мужа, всю силу своего очарования обратила на начинающего писателя.

В общем, было ясно, что дочь мистера де Грута положила глаз на мистера Мартина, откровенно пренебрегая Морисом — человеком, за которого она вышла замуж, когда тот был знаменитым пианистом. Разумеется, красавица надеялась, что будет вести беззаботную легкую жизнь, полную удовольствий, но ее надеждам не суждено было сбыться.

«Нет уж, здесь ей ничего не светит, так что пусть себе флиртует. Кевин скоро поймет, что она собой представляет», — сердито говорила себе Касс.

Только поймет ли?

Разве мужчины обращают внимание на что-нибудь, кроме смазливой внешности, особенно с такими особами, как Наташа, которые ластятся к ним и льстят самым беззастенчивым образом?

Вечер этого суматошного дня, как потом говорила Кассандра, оказался «довольно приятным, но безумно расточительным». Гости и хозяева снова собрались в салоне. Кевин, видимо, не решился пригласить Наташу с мужем на кухню или к себе в кабинет, где они часто сидели с Касс. Два электрокамина весело пылали в течение нескольких часов, к тому же Мартинам пришлось еще обогревать и столовую. Кассандра никогда не отличалась кулинарными талантами, поэтому опять, как в первые дни их совместной жизни, купила готовые бифштексы и поджарила их на гриле, а на десерт подала вишневые тартинки. «Слава богу, из покупного теста!»

Наташа ела очень мало: наверное, боялась испортить фигуру, а вот Морис — француз всегда остается французом — с удовольствием поглощал еду, а потом поздравил шеф-повара с успехом.

— Как мило, что вы меня похвалили, — улыбнулась Касс. — Но, боюсь, я в кухонных делах не мастер.

— Моя жена в последнее время увлеклась огородничеством, и, кстати, у нее это неплохо получается, — начал защищать ее Кевин.

Наташа, надевшая к ужину красивый фиолетовый пиджак с золотым шитьем, очень эффектный, но выглядевший неуместно в их гостиной, рассмеялась:

— Как забавно. Так вы неплохо ладите с овощами?

Все, кроме Кассандры, заулыбались.

— Нет ничего смешного в том, чтобы зимой на столе были свежие кабачки, капуста и кольраби, — заявила девушка.

— Восхищаюсь вашей энергией, — откликнулась мадам Куррэн. — Сама я никогда особенно не жаловала эти простые сельские радости. У меня даже случались ссоры с Цинтией и папой, потому что я терпеть не могла копаться в саду. Но что делать, такой уж у меня характер, я создана для другого.

— Это точно, — язвительно подтвердила Касс.

— Как приятно было прогуляться вокруг озера с Кевином, он демонстрировал мне плоды ваших трудов, — продолжала Наташа. — Подумать только — расчистить все эти заросли кустов! Невероятно. Кевин сказал, что надеется починить лодку, так что вы сможете плавать летом по озеру.

— Если только руки до этого дойдут, — торопливо вставил парень.

Девушка вспомнила, в каком приподнятом настроении вернулся ее любимый с прогулки. Он в открытую восхищался при ней умом и шармом дочери де Грута.

В этот вечер Кассандра смеялась и шутила меньше, чем обычно.

В конце концов посиделки перешли в концерт. Морис играл на фортепиано, и Касс слушала его с удовольствием. Она очень устала; приятно было откинуться на кресле, закрыть глаза и наслаждаться музыкой. Время от времени она приподнимала веки, наблюдая за Кевином и Наташей, которые сидели рядышком на козетке и о чем-то вполголоса переговаривались.

Оставшись наконец наедине с мужем поздно вечером, перед сном девушка заметила:

— Мне кажется невежливым, что Наташа болтала без умолку, когда Морис играл.

Мартин стянул рубашку через голову и беззаботно ответил:

— Да нет, думаю, ему это безразлично. К тому же мы беседовали шепотом. В конце концов, не может же она относиться к его музицированию как к священнодействию, — пожал он плечами. — За время их совместной жизни она, наверное, множество раз его слышала.

— Разве она не любительница музыки? — удивилась Кассандра.

— Но ведь все надоедает в конце концов, верно? — возразил ей супруг.

— Не знаю, мне показалось, что она вела себя грубо, — настаивала Касс.

Мужчина сел на краешек кровати и закурил сигарету.

— И что ты к ней придираешься? — добродушно поинтересовался он. — Это не похоже на тебя, дорогая.

Ни за что на свете Касс не призналась бы ему, что страшно устала, смущена и отчаянно ревнует его к Наташе.

— А когда они уезжают? — спросила она Кевина после некоторого молчания.

— А ты что, хочешь их поскорее выпроводить?

Девушка перестала расчесывать волосы и в изумлении посмотрела в искренние синие глаза мужа.

— Неужели ты желаешь, чтобы они здесь поселились? — ошарашенно спросила она, не веря своим ушам.

— Да что ты на них так взъелась? — нахмурился парень. — Они что, так тебе не нравятся? В чем дело?

Касс не находила слов.

— Да н-нет, просто, по-моему, нам лучше без гостей, вот и все.

— Как мило, что ты так говоришь, девочка моя, но не забывай, что когда-то это был Наташин дом, — язвительно заметил Мартин.

— Я все время об этом помню, только не понимаю, почему она из-за этого должна нам мешать. — Прежде чем Кевин успел ответить, Кассандра продолжила: — Пока они будут гостить у нас, ты совсем не будешь работать.

— Буду, буду, — раздраженно буркнул мужчина.

— Ну хорошо, и сколько они здесь проживут? — смирившись, поинтересовалась Касс у своего возлюбленного.