Да, он хорошо знал Гардинера. Нет, он не ошибается. Джентльмен за ее спиной и есть Гардинер, а вовсе не Челлисон. И конечно, он знаком с мисс Сигной. Он виноватым взглядом окинул светловолосую девушку, которую до смерти напугал в тот день на веранде бунгало старого Тома.

К тому времени, как Паула закончила разговор с Ричардсом, ее вера в «Ивора Челлисона» еще больше пошатнулась. Как бы отвратительны ни были подозрения, она не могла отрицать, что два взрослых человека считали, что ее Ивор — это Ивор Гардинер.

После разговора с Ричардсом Паула так побледнела, что Барклей Додсон, наблюдавший за ней с искренним сочувствием, взял ее под руку.

— Держитесь, — сказал он.

— Я не собираюсь падать в обморок, — сказала она, тяжело и часто дыша. — Но все это просто ужасно. И я должна узнать всю правду до конца.

— Тебе лучше самому все рассказать, Ивор, — сказала Сигна, с ненавистью глядя на человека, который причинил Пауле такую боль.

— Я все отрицаю, — задиристым тоном ответил он.

— Скажи мне правду, — сказала Паула. В ее темных глазах сверкали молнии. — Ты должен сказать всю правду, Ивор. Если ты действительно Ивор Гардинер, пожалуйста, признайся сам, иначе мы тут все сойдем с ума.

Он молчал.

Заговорила Сигна:

— Паула, он никогда в этом не признается. Он лжец, и он зашел слишком далеко. Если он будет продолжать отрицать, что он мой муж, отведи его к Блэйку. Это станет главным свидетельством. Блэйку уже лучше — он готов узнать всю правду. Это разобьет ему сердце, но рано или поздно он все равно все узнает, а ты должна знать правду сейчас, пока еще не слишком поздно.

Паула кивнула.

— Очень хорошо, — непослушными губами выговорила она. — Пойдем, встретишься с Блэйком… — Она посмотрела на Ивора: — Ты готов сделать это?

Ивор безмолвствовал.

Сигна сказала:

— Блэйк не ошибется. Он много месяцев жил с Ивором в одном бунгало.

— Ты пойдешь? — повторила Паула.

— Нет, — отчаянным голосом ответил Ивор. — Не пойду.

Паула вспыхнула, потом снова побледнела. Мир рушился на ее глазах. Ее вера, ее уважение, ее страсть к Ивору Челлисону уходили как песок сквозь пальцы. С мукой в голосе она произнесла:

— Так, значит, ты боишься встретиться с ним лицом к лицу. Значит, ты и есть Ивор Гардинер! Значит, с самого возвращения в Англию ты пользовался фальшивым именем.

Ивор посмотрел на нее. Это был жуткий, отчаянный взгляд. Он любил ее и сейчас понимал, что навсегда ее потерял. Игра окончилась. Он мог отрицать то, что говорила Сигна, что говорил Ричардс. Но он не мог осмелиться предстать перед Блэйком Сондерсом, который бы моментально узнал его.

— Паула, — хрипло произнес он. — Во имя всего святого, разреши мне поговорить с тобой наедине. Я люблю тебя… я…

— Это не имеет отношения к данному вопросу, — дрожа, перебила его она. — Ты Ивор Гардинер?

— Да! — взбешенно рявкнул он.

Воцарилась тишина. Сигна сквозь зубы втянула воздух. Барклей Додсон не сводил глаз с Паулы. Он очень переживал за нее. Никогда еще он не присутствовал при столь фатальной сцене. Это было душераздирающее зрелище. Ивор был уничтожен, на него больно было смотреть.

Но Паула выстояла. После перенесенного шока, вызванного признанием, прозвучавшим в вестибюле ресторана Бэзинстоука, она вдруг стала спокойной и отстраненной. Она осознала, что пришел конец любви, вере, надежде — всему, что она с таким тщанием строила вокруг Ивора. Она произнесла:

— Ах, Ивор… как это подло!

Он попытался взять ее за руку.

— Паула — ради нашей любви…

— Не напоминай мне об этом, — перебила его она. — Как я жалею, что встретила тебя. Как ты посмел сыграть со мной столь злобную шутку… после того, как поразвлекался с моей сестрой и бросил ее? Мне плохо, мне тошно становится, стоит мне только подумать, как ты одурачил меня.

— А вспомни еще о нашем бедном отце, Паула, — добавила Сигна. — Ивор в ответе за ужасную смерть папы… это он украл сокровище, которое папа нашел.

Паула закрыла лицо руками.

— Не надо — у меня нет сил думать сейчас еще и об этом, — сказала она и повернулась к Барклею Додсону: — Отвезите нас домой… пожалуйста.

Доктор предложил ей руку; сердце у него обливалось кровью.

— Хорошо, дорогая, как скажете, — ответил он.

— Так вот в чем дело — ты просто метишь на мое место! — воскликнул Ивор, полностью утратив контроль над собой и смеясь как сумасшедший. — Я предан забвению, и тут на первый план выходишь ты — будущий дружок нашей знаменитой балерины. Напыщенный идиот!

Барклей Додсон побелел от ярости.

— Гардинер, — процедил он, — если бы я не был убежден, что вы — душевнобольной человек и вас следует отправить в соответствующее учреждение, я бы вас ударил.

Паула поежилась. Стыд и унижение легли ей на плечи невыносимой тяжестью. Она любила Ивора Челлисона, она верила ему. Она чуть не вышла за него замуж.

— Я хочу задать тебе еще один, последний вопрос, — сказала она, снова обернувшись к Ивору. — Ты… женат на Сигне?

— Да, женат, — сквозь зубы выдавил он. — Так что тебе не избавиться от этих отношений, Паула. Ты моя свояченица.

Паула снова вздрогнула. От ее любви и уважению к нему не осталось и следа. Не осталось ничего, кроме острого отвращения и ужаса от всего того, что он совершил.

— Как это мерзко! — сказала она. — Бедная Сигна.

— Не волнуйся за меня, — ответила Сигна. — Осмелюсь предположить, что он будет только рад получить развод, — вот только Блэйку надо будет все рассказать.

— Вот и оставайся со своим Сондерсом — мне ты не нужна, — процедил Ивор, с ненавистью глядя на нее.

Паула обняла сестру.

— Больше ты не посмеешь обидеть ее. Я прослежу за этим, — сказала она. — Если можно устроить развод, это будет сделано немедленно. Мое единственное желание — никогда больше не видеть тебя.

Сэр Барклей увел обеих девушек из ресторана. Бледный Ивор неподвижно стоял и смотрел им вслед. Вот они и ушли. Он потерял их обеих. Жену, которую бросил сам… и женщину, которую жаждал, ради завоевания которой затеял такую отчаянную игру.

Он оглушительно рассмеялся, бросился в кресло и приказал принести двойное виски с содовой. Он сидел, поглощая один стакан виски за другим… до тех пор, пока не почувствовал себя вдрызг пьяным. Он стал совсем не похож на веселого, красивого Ивора Челлисона, который завоевал сердце Паулы Владамир.

В дряхлом домишке в Ливерпуле старая мисс Марта Дункан в этот момент стояла на коленях возле кровати. Она молилась: «Господи, спаси и сохрани моего дорогого Ивора и сделай так, чтобы он был хорошим мальчиком!»

Когда они вернулись в отель, Сигна хотела сразу же пойти спать. Хотя они так и не поужинали, ни один из них не чувствовал голода. Но сэр Барклей настоял на том, чтобы они поели. Сигна хотела выспаться и отдохнуть, ей нужны были силы, чтобы на следующий день сообщить Блэйку печальные новости. Момент, когда он узнает, что она ему не жена, будет горьким для них обоих.

Паула спать не пошла. Она сидела в опустевшей курительной отеля до тех пор, пока над Бэзинстоуком не забрезжил рассвет. Она не могла уснуть, была вся разбита и подавлена ужасной правдой, которую ей, наконец, убедительно доказали.

Барклей Додсон отказался покинуть ее.

— Нет, я не уйду, пока вы не успокоитесь, — я не оставлю вас одну, дорогая, — снова и снова повторял он на ее просьбы пойти спать.

Грусть в ее глазах ранила его до глубины души. Он сидел рядом с ней на кушетке и говорил, говорил с ней. Он прекрасно знал, что лучшее лекарство для нее сейчас — это выговориться, а не держать в себе всю горечь, стыд и разочарование.

Наконец, когда ей невыносимо стало терпеть эти мучения, она сломалась и дала волю чувствам… гордая, красивая женщина, которая танцевала перед коронованными особами Европы. Она закрыла лицо руками, и доктор увидел, как сквозь тонкие пальцы просачиваются слезы, как содрогается от рыданий грациозное тело. Он обнял ее за плечи.