Жонкиль опустила портьеры и быстро оглянулась.

— Войдите, — сказала она тихо.

Это был не Роланд. Это была горничная.

— Пожалуйста, мадам, — сказала она. — Мистер Чартер желает поговорить с вами в курительной комнате.

— Мистер Чартер... внизу? — Жонкиль уставилась на женщину, затем добавила сконфуженно, — о, вы уверены?

— Совершенно уверена, мадам. С ним еще один джентльмен, и я думаю, что они оба хотят видеть вас.

— Еще один джентльмен, — повторила Жонкиль. — Но кто? Вы знаете его имя?

— Боюсь, что нет, мадам, — ответила горничная почтительно.

Ничего не понимая, Жонкиль выскользнула из халата и снова надела вечернее платье и туфли. С какой стати Роланд послал за ней... и кто был с ним... почему он не поднялся к ней, как обещал?

Когда она быстро шла к лифту, ее вдруг озарило:

— Отец, — сказала она приглушенным голосом и немного побледнела.

Да, это должен быть именно отец. Он вернулся из Висбадена и, получив телеграмму Роланда, кинулся в Торки.

Спускаясь на лифте, Жонкиль сжала зубы.

«Теперь в бой, — подумала она. — Но я не позволю ему увести меня от Роланда — я не позволю».

Войдя в курительную комнату, в которую рассыльный проводил ее, она убедилась в правильности своего предположения. Против Роланда стоял очень высокий, худой, угловатый мужчина в коричневом костюме и в пальто. Это был Генри Риверс. С легкой дрожью Жонкиль посмотрела на знакомое лицо, такое худое, такое суровое, с жесткими узкими губами и глубоко посаженными глазами под кустистыми седыми бровями. Лицо было еще более жестким и суровым, чем обычно, но взор, который он обратил на нее, немного смягчился. Он протянул ей руку.

— Жонкиль, дитя мое! Слава Богу, я успел.

Она ничего не сказала, не ответила на его приветствие, а подошла к Роланду и вложила свою руку в его.

— Отец, я вышла замуж за Роланда, вы должны принять его и простить меня, — сказала она храбро.

Мужество, гордость и непреклонность, которые звучали в ее голосе, почти разбили сердце Роланда Чартера в эту минуту — самую черную минуту в его жизни. Мертвенно-бледный, он с силой сжал ее тонкие пальцы в своей руке.

Генри Риверс горько рассмеялся.

— Я прощу тебя, моя дорогая Жонкиль. Ты была глупым ребенком, ослепленным, увлеченным этим негодяем.

— Он не... — начала было Жонкиль горячо.

Риверс прервал ее:

— Ты не знаешь, маленькая глупышка, — сказал он жестко, — но я могу рассказать тебе все о человеке, за которого ты вышла замуж.

— Что вы можете рассказать мне такого, чего я не знаю? — спросила она, гордо вскинув голову.

— Ты знаешь, что такое Роланд Чартер? — спросил мистер Риверс. — Имеешь ли ты какое-нибудь представление? Нет, он не рассказал тебе. Но я могу просветить тебя. Он — мой племянник, человек, которого я лишил наследства, выгнал из своего дома девять лет тому назад. Ты слышала о нем, но не знала его имени. Да, таков человек, который уговорил тебя совершить этот возмутительный поступок сегодня утром, и почему? Не потому, что он любил тебя, но потому, что хотел отомстить мне, отнять у меня все, что мне дорого. Вот саркастическая телеграмма, которую он прислал мне. Ты можешь прочитать ее. К счастью, я вернулся в Лондон вовремя, успел спасти тебя, бедное обманутое дитя!

Жонкиль лишилась дара речи. Она смотрела на своего приемного отца непонимающими глазами. Что он говорит? Он сумасшедший? Роланд — его племянник! Роланд — лишенная наследства «паршивая овца» семьи Риверсов, чье место она заняла? Это не может быть правдой. Однако почему Роланд стоит рядом с ней и молчит? Почему он не делает ни малейшей попытки отрицать такие смехотворные заявления?

— Прочитай эту телеграмму, Жонкиль. Ты убедишься, что я говорю правду.

Автоматически она взяла тонкий листок бумаги, который он протянул ей. По мере того, как она читала, краска, которая заливала ее щеки, когда она взяла своего мужа за руку и так гордо стала с ним бок о бок, медленно сползала с ее лица. Несколько саркастических слов отпечатались в ее мозгу, вероятно, навсегда.

«Жонкиль — моя жена. В течение следующей недели мы будем в отеле «Палас», Торки. Надеюсь, вы довольны таким воссоединением со своим любящим племянником. Роланд Чартер».

Так и было написано, слово в слово, черным по белому. Роланд Чартер был племянником Генри Риверса.

Жонкиль все еще не проронила ни единого слова, хотя мозг ее работал лихорадочно. У нее пересохло в горле.

Снова до ее сознания дошел голос человека, которого она называла отцом.

— Ты вышла замуж за мошенника, корыстного мошенника, бедная наивная девочка. Ты очень молода и доверчива, а бабушка и я хотим простить твою слабость. Но ты, конечно, заслужила то, что произошло с тобой! Очень дурно, безнравственно с твоей стороны так обмануть нас, убежать и экспромтом выйти замуж за человека, которого ты совсем не знаешь.

Но до того, как Жонкиль собралась с силами, чтобы ответить, раздался необычайно усталый голос Роланда.

— Пожалуйста, дядя Генри, не тратьте время на упреки Жонкиль. Она ни в чем не виновата. Я беру на себя всю вину. Я склонил ее к этому, заставил ее выйти за меня замуж.

— Воспользовался ее неопытностью, ее влюбленностью, подлец! — процедил Генри Риверс сквозь стиснутые зубы.

Жонкиль стремительно повернулась к Роланду, вглядываясь в его лицо и надеясь, что он опровергнет все эти ужасные, поразительные факты. На какую-то долю мгновения их взгляды встретились, и он отвел глаза в сторону. Краска начала медленно проступать на его лице сквозь загар. Вся его поза свидетельствовала о том, что он виноват.

Жонкиль смяла телеграмму в руке. Речь наконец вернулась к ней.

— Роланд, — произнесла она надтреснутым голосом. — Роланд, ради Бога, что все это значит? Это правда? Ты — племянник отца? Да, ты назвал его «дядя Генри»... Роланд, почему ты не сказал мне? Почему ты скрыл это от меня?

— Я отвечу тебе, — прервал ее мистер Риверс. — Он скрыл это от тебя и уговорил тебя тайно выйти за него замуж, потому что он хотел отомстить мне за то, что я лишил его наследства. Он выглядит сейчас виноватым — сейчас, при тебе, — но до того, как ты пришла, он насмехался надо мной, упивался тем, как здорово он рассчитался со мной.

— О! — простонала Жонкиль, прижимая руки к вискам. — О, прошу вас, не надо!

Роланд женился на ней ради мести, просто для того, чтобы отплатить дяде! Это какая-то ошибка. Это все похоже на дешевую мелодраму. Так не бывает в жизни.

— Я не думаю, что он возьмет на себя труд отрицать это или оправдывать себя, — добавил мистер Риверс мрачно. — Он сделал то, что хотел, а теперь ему, без сомнения, все равно, что будет.

Роланд заговорил во второй раз, все еще спокойно и без большого энтузиазма.

— Неправда. Мне не все равно, что будет дальше. Меня интересует это гораздо больше, чем тогда, когда я уговаривал Жонкиль выйти за меня замуж.

Жонкиль снова издала приглушенный возглас.

— О! Значит, я тебя не интересовала, когда ты женился на мне! Отец прав. Ты женился на мне исключительно ради мести!

— Исключительно, — ответил Генри Риверс за Роланда. — Ты была легкой добычей для светского человека, моя дорогая — очень молодая и неопытная. Не думаю, что ему было трудно убедить тебя, что он тебя любит. Все получилось так, как он задумал, за исключением того, что я вернулся домой вовремя, успел открыть тебе глаза, пока не произошло худшее. Ты фактически не стала женой этого мерзавца, и я заберу тебя домой, защищу тебя от него.

Жонкиль била дрожь. Маленькой трясущейся рукой она схватила Роланда за руку и заставила его посмотреть на нее.

— Роланд! Роланд! Это все правда? Посмотри на меня, поговори со мной, скажи мне правду, ради Бога! Ты все время только притворялся, что любишь меня?

— Не все время, Жонкиль! Вначале — да, я решил жениться на тебе, чтобы отомстить. Это была бесчестная игра, и я горько сожалею об этом...