Ее голос неожиданно дрогнул, на глаза навернулись слезы. Ее диких лошадей с кораллового берега увезут! И она никогда не увидит их больше и никогда снова не прокатится верхом. О, это почти невозможно вынести! Эйлин опустилась на скамеечку у ног деда и положила голову ему на колени.

— Как мы переживем это? — пробормотала она. — Что мы будем делать?

Теперь настала очередь старого Мартина утешать Эйлин. Он провел сухой ладонью по ее рыжим кудрям.

— Да, эти миграции и эмиграции, — задумчиво проговорил он. — Это всего лишь часть истории, неуспокоенность духа, заставляющая людей метаться в поисках лучшего. Кто может осудить их за это? Сначала в Ирландию пришли скотты из Испании. Потом со своими людьми на долгие годы здесь обосновался Нимех. Правда, они затем снова вернулись в Испанию… Так что это вовсе не повод для слез, деточка. Постоянное изменение и есть жизнь.

Эйлин подняла голову и посмотрела на деда из-под влажных ресниц. Выражение его лица было удивительно мягким, а глаза спокойными.

— Значит, ты не испугаешься того, что придется переехать в другое место, может, даже в другую страну? — спросила она, с трудом веря, что эта проблема разрешилась так быстро и просто.

Он покачал головой.

— Для меня, — загадочно улыбаясь, проговорил он, — это путешествие не так уж и важно. Я жил в ожидании его многие годы. А ожидание просветляет.

Эйлин, конечно, хотела услышать нечто более конкретное, но в этот вечер она так и не смогла получить от деда ясного ответа. По крайней мере, успокаивала себя Эйлин, он не беспокоится и не чувствует себя несчастным из-за предстоящего переезда. Когда придет сентябрь, ему, так или иначе, придется на что-то решиться.

Об этом Эйлин поговорила с Энни и Тэди. Похоже, только эти двое и не радовались предстоящему отъезду. Они слишком привыкли к большому и уютному дому в Карриг-Лодж, а Тэди не представлял своей жизни без сада.

— Мистеру Мартину нельзя уезжать отсюда. Ему ведь так немного осталось, и надо, чтобы свои последние дни он провел на Инишбауне. Мы с Тэди тоже останемся. Здесь есть все, что нам нужно. А уж если и возникнет какая необходимость, то на старушке «Колин» мы доберемся до материка.

На мгновение в сердце Эйлин вспыхнула надежда.

— Если вы с Тэди остаетесь, то и я могла бы остаться, — быстро проговорила она. Но тут же здравый смысл заставил ее снова вернуться к реальности. — Если только мама согласится на это.

— Зима здесь ничем не хуже любого другого времени года. Ну, если только море все время штормит, да ветер посильнее. Хотя понятно, что такое может случиться и летом, — упрямо заверила сама себя Энни. — Можешь так и написать своей матери. Впрочем, ей это хорошо известно. Как-никак она выросла на острове. Напиши ей, что переезд просто убьет мистера Мартина. Перевозить человека на старости лет в другое место, если он всю свою жизнь провел здесь!

Она отвернулась и излила всю свою энергию на комок теста, лежащий на столе.

— Но что бы ни решила твоя мать, — подвела итог Энни, с силой разминая тесто, — уезжать из Карриг-Лодж впопыхах нельзя. В доме полно ценных вещей. Все надо как следует упаковать перед отправкой на материк. Мы не как другие с острова, — гордо добавила она, — у которых ничего нет, кроме грязных стен да земляного пола.

Как бы то ни было, в словах Энни была правда. Впервые в жизни Эйлин задумалась над практической стороной вопроса. И сопряженные с этим сложности почему-то обрадовали ее. По какой-то неясной причине предстоящие долгие сборы и подготовка к отъезду действовали на нее успокаивающе. Мебель, ковры, шторы да библиотека деда и несколько картин — вот те богатства, которые были накоплены ими за семьдесят лет, и, разумеется, бросить их жалко. Энни права. Придется потратить несколько недель на то, чтобы все упаковать. А кроме того, дом сам по себе представляет ценность, и надо позаботиться о том, чтобы уберечь его от быстрого разрушения.

Все деревенские домики были крыты соломой, а стены сложены из камня. И очень скоро дождь, снег и ветер вернут эти жалкие постройки земле, из которой они когда-то и поднялись. Но Карриг-Лодж был сработан на века, и он выстоит в этой схватке с непогодой. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь из членов их семьи захочет снова сюда вернуться. Эта мысль не отпускала и разрасталась все сильнее и сильнее, она жгла, причиняя ежесекундную боль. Эйлин написала матери, изложив в письме все аргументы Энни. Энни же все так же продолжала убираться в доме, понемногу паковать вещи и готовить еду, а Тэди высевал в огороде овощи под зиму. Время незаметно приближалось к концу сентября.

Некоторые жители острова не стали дожидаться конца сентября и уже начали перебираться на материк. Уехали и Джонни с матерью. Вскоре вместе с почтой на остров привезли огромный свадебный торт — Нора Рейли стала миссис Джон Рурк. Джонни и Нора поселились в Данморе, в том районе, где Нора работала медицинской сестрой. Джонни тоже удалось найти хорошую работу на рыболовецком траулере. В общем, они были счастливы.

И именно Нора прислала позже английские газеты, в которых содержались рецензии на уже вышедший в прокат фильм Дерена. Эйлин читала их с болезненным интересом.

«Этот фильм, — писал один критик, — правдиво воспроизводит реальную жизнь на острове, режиссер не пытается слепить некую фантастическую, слащавую действительность, чтобы вызвать слезы умиления у публики. Красота острова служит задним планом, на фоне которого разворачивается трагедия. И этой трагедией является само существование жителей Инишбауна. Их ежедневная, ежечасная борьба за жизнь. А как прекрасно исполняют свои роли островитяне! Этому могли бы позавидовать маститые голливудские актеры! Также находкой режиссера можно считать и выбор главных актрис. Юная мисс Кейт со своей детской непосредственностью и страстной искренностью выступает в роли своеобразного противовеса стареющей, прошедшей школу жизни героини мисс Верной. Ввод в сюжет образа этой милой рыжеволосой девочки способствует более глубокому раскрытию трагедийного образа актрисы, теряющей свои последние иллюзии. Нам, как зрителям, хотелось бы видеть в прокате больше фильмов этого талантливого режиссера. Мир кино остро нуждается в таких лентах, которые заставляют думать и сопереживать».

Прочитав остальные заметки, Эйлин опять вернулась к первой. Она снова и снова перечитывала ее. И не только потому, что там говорилось о ней, хотя, разумеется, это было приятно. И не потому, что этот критик, делая комплимент Риле, бил ее по самым уязвимым точкам. (Над чем Эйлин все же позволила себе посмеяться.) Самое главное — эта статья хвалила Дери, что было, как ни странно при подобных обстоятельствах, бальзамом для ее сердца. Теперь он был знаменит, успешен! И в этом свою роль сыграл Инишбаун!

«Интересно, можно ли мне написать ему сейчас? Просто поздравить», — размышляла девушка. Несколько дней этот вопрос не давал ей покоя. Но мужество оставило Эйлин. А кроме того, наверное, уже слишком поздно. Последняя лодка уже увезла островитян на материк. Так что почты больше не существовало, миссис О'Рафферти давно уже уехала и забрала с собой всех своих кур, гусей и молодых индюков.

Но вскоре после отъезда людей на материк в жизни Эйлин произошли не слишком приятные события. Заболел дед.

— Нам совершенно необходимо перебраться в замок Мелдун как можно раньше, — с отчаянием сказала Эйлин. — Я никак не ожидала, что он заболеет, да еще в тот момент, когда начнется шторм.

— Переезд плохо скажется на нем, — возразила Энни. — Мистер Мартин будет хорошо себя чувствовать только в том месте, которое он любит.

Неожиданно старик открыл глаза.

— Не здесь, — сказал он. — Я упокоюсь, но не здесь. Где? Нет ответа на вопрос. Элеонора права. Нам пора уезжать с острова.

Он протянул к Эйлин руку и улыбнулся.

— Дед думает, что я бабушка Элеонора, — прошептала девушка, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Она вздохнула и подошла к окну — там внизу бурлило зелено-белое море.