— Да как я могу решать? — Лучше бы дед не спрашивал! Лесли припомнила слова Анны: «Если дорогому человеку грозит опасность, ты просто бросаешься ему на выручку, и все. Раздумывать некогда».

Но с другой стороны, Скруттона никак не назовешь «дорогим» для Хильярда человеком. Совершенно очевидно, что дед испытывал к нему неприязнь, потому что от него были одни неприятности, и он уже не первый раз подвергал их жизни опасности. Кроме того, если тот не выполнял приказы, то и положиться на него тоже было нельзя. Здравый смысл подсказывал: бросать на ветер свой единственный шанс на спасение, да еще когда на самом деле нет никакой надежды помочь другому, — полный идиотизм. Может, это и героический поступок, только вот героизм этот граничит с шизофренией.

— Уверена, что ты поступил так, как считал нужным и правильным. — Лесли тщетно старалась придать голосу убедительность, надеясь, что Хильярд не станет допытываться об ее истинных чувствах.

Старик задумчиво кивнул и сменил тему:

— Я так надеялся, что инспектор Аллен принесет мне весть о моих бриллиантах. Ясно, что Скруттон до них не добрался, и я ума не приложу, кто… — Он остановился и провел рукой по лицу. — Ты должна простить меня, моя дорогая, но я лишь смутно припоминаю, что делал и говорил вчера вечером. В последнее время я чуть не спятил от страха и переживаний. Да, от страха! — повторил он, словно Лесли усомнилась в этом. — Никто и никогда не мог бы назвать меня трусом, по крайней мере, если речь шла о физической опасности. Но когда ты встречаешься со странными, леденящими душу явлениями, а их я немало насмотрелся в путешествиях, и постоянно проводишь время в компании людей, которые свято верят в существование злых духов, ну, хочешь не хочешь, а это сказывается и на тебе. Все началось несколько недель назад. Ужас постепенно опутывал мой мозг. Мне казалось, что зло притаилось поблизости и выжидает, подгадывая удобный момент, чтобы напасть на меня. В тот вечер я оторвался от своих записей и, взглянув в окно, увидел там нечто такое… лицо, оно смотрело на меня в упор.

— Так ты видел его, деда! — воскликнула Лесли. — А я-то думала, что оно мне просто померещилось!

— Неудивительно! Ты ведь про ту маску леопарда? Да, так оно и было. Существует некий дьявольский ритуал, где задействованы шкуры и маски животных. Скорее всего, Скруттону каким-то образом удалось добыть эти атрибуты, и он решил, что они придадут его появлению драматизма.

Они все еще продолжали свою неспешную беседу, когда вошла Анна и объявила:

— Прибыл мистер Дюран, сэр, и желает перекинуться с вами парой слов.

Сердце Лесли сжалось от дурных предчувствий. Она поспешно отвернулась, чтобы дедушка не заметил, как кровь бросилась ей в лицо.

Да, теперь не поговоришь о том, что ее так сильно волнует. Смешно даже думать, что ей удастся решить этот животрепещущий вопрос здесь и сейчас. И в самом деле Марк только холодно кивнул ей, и то, похоже, только потому, что этого требовала элементарная вежливость. Гость протянул Хильярду маленькую коробочку:

— Если вы потеряли это, сэр, и волновались по поводу их сохранности, счастлив заверить вас, что с ними все в полном порядке.

Лесли даже рот открыла и наклонилась вперед, на мгновение позабыв про свою застенчивость. Крышечка поднялась, и на свет явилась россыпь переливающихся всеми цветами радуги каменьев.

— Но как они у вас оказались? — довольно резко спросил Хильярд.

— Не сомневаюсь, что я попал под подозрение. Дайте мне объясниться. Полагаю, меня можно считать соучастником в деле о краже драгоценностей. Боюсь, все мои действия покажутся вам несколько поспешными. Но у меня и вправду не было выбора. Конечно, следовало сразу поставить вас в известность, но такой возможности тоже не представилось.

— Лучше бы вам оставить свои пространные извинения и объяснить, как вы стали обладателем моих бриллиантов, — холодно прервал его Хильярд.

— Для этого придется вернуться немного назад. Все началось в то самое утро, когда вы познакомили меня со своей машинисткой. Как вам известно, много лет я изучал фонетику и весьма преуспел в этом деле. Интонации голоса и вариации произношения завораживают меня не меньше, чем разнообразные сорта цветов — ботаника. Как только мисс Чаллен открыла рот, я уже знал, что уже слышал этот голос. Но в тот момент никак не мог сообразить, где именно и при каких обстоятельствах. И только несколько часов спустя я вспомнил — в госпитале в Квезонги, где в то время лечился ваш помощник Скруттон.

— Вы там тоже лежали? Но тогда вы должны были видеть ее! — вытаращила глаза Лесли.

— В том-то все и дело, — покачал головой Марк. — Глаза мои были забинтованы, потому что мне ужасно не повезло. Я имел несчастье повстречаться с фвиджи.

Лесли открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но Хильярд опередил ее и поспешил с объяснением:

— К твоему сведению, моя дорогая, фвиджи — это африканская змея, которая плюет своей жертве ядом прямо в глаза и тем самым временно ослепляет ее. Извините, Дюран. Продолжайте, пожалуйста.

— Мисс Чаллен — хотя стоит, наверное, заметить, что в то время я не интересовался ее именем, — часто навещала Скруттона, который лежал на соседней кровати. Он страдал от какого-то загадочного вида лихорадки, и врачи затруднялись поставить ему диагноз. Временами он впадал в бессознательное состояние и бессвязно бормотал, и все его мысли постоянно крутились вокруг одного и того же — он страстно мечтал отомстить кому-то, но имени никогда не называл, и я относил это насчет бреда. Однако в итоге у меня все же сложилась довольно цельная картина произошедшего несчастного случая. Когда меня выписали, парень все еще никак не мог прийти в себя, и я и думать о нем забыл до тех самых пор, пока вы не упомянули о нем в своем рассказе. Но так как вы уверяли, что получили свидетельство о его смерти, то и я ничего не стал говорить о нем. Зачем было ворошить прошлое и снова расстраивать вас?

Хильярд одобрительно кивнул, но Лесли не сумела сдержаться и вклинилась в разговор:

— Но какое это имеет отношение к дедушкиным бриллиантам? — Девушка сгорала от нетерпения узнать, что за роль отводилась в этой пьесе Моне Чаллен. — Неужели машинистка явилась сюда только за тем, чтобы украсть их?

— Мы как раз добрались до этой части. Извините за столь длинное вступление, но должен же я объяснить, откуда знал голос Моны. Так вот, однажды утром я пришел повидаться с вами, мистер Хильярд. Никого не было видно, но французские окна оказались открытыми, и я зашел в дом, в надежде найти вас. Однако я застал Мону Чаллен. Одну. Но она не сидела за машинкой, что крайне удивило меня. Девушка стояла у книжного шкафа с маленьким мешочком в руках и была поглощена изучением его содержимого. По выражению ее лица я понял, что она не ожидала визитеров и сильно перепугалась. Я не стал задавать никаких вопросов, но Мона тут же начала сбивчиво объяснять, что наткнулась в ваших записях на непонятное слово, потому решила свериться с книгой. Но подобная отговорка показалась мне просто абсурдной. Если она не смогла разобрать слово, как бы она ухитрилась найти его в энциклопедии?

— Да, историйка так себе, — прокомментировал Хильярд. — К тому же у нее никогда не возникало подобных проблем.

— Я тоже припомнил ваши слова о том, что девица крайне компетентна и никогда не бегала к вам за разъяснениями. Еще она добавила, что когда достала нужный том, то за ним оказался мешочек, и ей стало любопытно, что там такое. Припомнив ее связь со Скруттоном, я решил провести небольшое расследование.

— Вам следовало бы сразу же прийти ко мне и все рассказать, — раздраженно заметил Хильярд.

— Я бы так и поступил. Но если вы помните, дело происходило как раз после несчастного случая с вами. Вы не выходили из своей комнаты, мисс Мейсон, как привязанная, торчала возле вас, а миссис Скруттон была то ли на кухне, то ли пошла в магазин. Поэтому-то я никого и не встретил, когда приехал к вам.

— Да, да, ясно. И что же вы предприняли?