Тод Рэнкайн, имевший ученую степень в области экономических наук, охотно окунулся в мир породистых животных. Он любил лошадей и все свое свободное время проводил в поместье своего отца, обучая собственных рысаков. Но, как экономист, считал коннозаводческий бизнес опасным и рискованным предприятием. Когда умер его отец, оставив ему конюшню, Тод принял решение наладить дело, но на большие доходы не рассчитывал. Однако результат оказался таким потрясающим, что смерть Тода закрыла важную страницу в истории скачек.

Самый молчаливый в семье, он никогда ни с кем не делился своими планами, исключая нескольких близких друзей. Поэтому никто не ожидал, что его конюшня и поместье могут перейти к кому-то другому, а не к Джеффри Рэнкайну, отличному знатоку лошадей, по общему признанию, но человеку, совершенно не похожему на своего дядю, заядлому картежнику и плейбою.

Смерть Тода Рэнкайна была воспринята с сожалением. Когда же в прессе было обнародовано имя его наследника, никому не известного в мире скачек Бретта Кантрелла, это известие вызвало еще большее сожаление. Некоторые весьма авторитетные источники характеризовали его как человека слишком молодого и неопытного, чтобы вступить во владение таким выдающимся хозяйством, но он сумел за три года доказать, что обладает рассудительностью, деловой хваткой и способен удержаться на вершине жестокого мира скачек, и бывшие клеветники вынуждены были замолчать.

Скакуны Рэнкайна успешно завоевывали ценные призы в Восточных Штатах, но желанный Кубок Мельбурна все еще ускользал из рук их владельца — неудовлетворительный результат для такого человека, как Бретт Кантрелл. Об этом Кубке страстно мечтали все владельцы конюшен, тренеры и жокеи страны. Стремился к нему и Бретт Кантрелл, а он всегда добивался того, чего хотел.

Проезжая через массивные темные ворота из кованой стали, ведущие к дому семьи Рэнкайн, Дана думала о том, что здесь все выглядит теперь не совсем так, как раньше. Ее внимательный взгляд выхватывал многочисленные перемены, преобразившие старое здание и сделавшие его еще красивее. Излишние детали были удалены, а подъезды и веранда перепроектированы. Однако, несмотря на новшества, дом сохранил свой старинный шарм. Дану охватило волнение при виде этого величественного огромного особняка с белыми колоннами. Она была в нем всего лишь раз: Тод Рэнкайн всегда сам приходил к ее отцу, а не наоборот.

Лимузин, управляемый шофером, описал дугу по посыпанной гравием подъездной аллее и величаво остановился у основания лестницы, мраморные ступени которой вели в дом. Дана слегка вздрогнула, услышав голос отца.

— Ну вот и приехали, дорогая. Будем надеяться, что это начало долгого и счастливого союза…

Она улыбнулась ему, когда он помог ей выбраться из машины. Шофер прикоснулся пальцами к фуражке и уехал, увозя их багаж за дом к служебному лифту. Никого долго не было видно, но, когда они, помешкав, поднялись по ступенькам, дверь распахнулась и приятный светловолосый мужчина вышел им навстречу.

— Я вижу, вы решились, — сказал он улыбаясь.

Слоан Грегори пожал протянутую руку:

— Приятно вновь оказаться здесь. Как вы, Джефф? Думаю, вы не знакомы с моей дочерью Даной?

— Нет, к сожалению. — Джеффри Рэнкайн с одобрением оглядел девушку. — Просто красавица!

— Вы льстите мне, мистер Рэнкайн, — потупилась Дана и тоже протянула ему руку.

— Правда не лесть, моя дорогая. — Он крепко пожал ее руку и приобнял девушку за плечи, ввода в дом.

Его манеры были слишком дружескими и слишком, как показалось Дане, теплыми.

— Добро пожаловать в наше родовое гнездо Правда, я не считаю его таковым — дом уж очень огромный, чтобы так его воспринимать, — улыбнулся Джеффри и повернулся к Слоану, дав тем самым возможность Дане выскользнуть из его рук. — Наш дорогой Бретт спешно уехал в Сидней… Прекрасное место… Он оставил меня за хозяина.

Высокая, молодая, темноволосая женщина спустилась по лестнице как раз вовремя, чтобы услышать его последние слова. На ее лице было написано холодное равнодушие, что Дана и ее отец сочли за оскорбление.

— А, Марго, дорогая, познакомься с нашими гостями, — повернулся к ней Джеффри.

Брови молодой женщины удивленно поднялись, но она все же снизошла до прибывших. Она на самом деле была красива: черные кудрявые волосы, аристократический овал лица, блестящие голубые глаза, излучавшие ледяное безразличие. Дана никогда еще не видела таких холодных глаз.

Джефф улыбнулся:

— Слоан… Дана… я рад представить вам свою жену, Марго. Это Грегори, дорогая. Гости Бретта. — Он лениво растягивал слова, давая им время запечатлеться в памяти.

— Да, конечно, — прожурчал голос Марго, и ее холодные глаза оценивающе уставились на гостей.

Джефф усердно пытался расшевелить жену, вдохнуть в нее хоть немного жизни, но она резко оборвала его, поставив в неловкое положение.

— Полагаю, вы хотели бы увидеть свои комнаты, — сказала она, и скука вновь воцарилась на ее лице. — Джефф покажет вам. Увидимся за ужином. — Она отвернулась и направилась в одну из комнат, двери которых выходили в холл.

— Моя жена — очаровательная женщина, — пробормотал Джефф, когда она скрылась из виду, и откровенно циничное выражение промелькнуло на его лице. — Она красавица — это единственное объяснение, которое я могу предложить.

Дана с отцом избегали смотреть друг на друга. Они потом обменяются мнениями по этому поводу. Сейчас это подождет.

— Она любит раздавать указания всем и каждому, — добавил Джефф, повеселев, и вновь взял Дану за руку. — Думаю, вы и впрямь хотите посмотреть свои комнаты, отдохнуть немного перед ужином. — Он ослепительно улыбнулся. — Если повезет, Бретт к вечеру вернется.

Он провел их через западное крыло по широкой галерее с мраморным полом и зимним садом. Дана скользила взглядом по экзотическим деревьям, скамейкам, старинным сундукам, скульптурам и картинам, решив на досуге поближе познакомиться с ними. Джефф изо всех сил старался быть любезным — то ли компенсировал холодный прием жены, то ли это было неотъемлемым качеством его плейбойской натуры. Он показал гостям их апартаменты, находившиеся по соседству, напомнил, что ужин будет в семь, но они могут спуститься вниз за полчаса до этого, чтобы выпить по стаканчику вина. Последние слова он сопроводил еще одной ослепительной улыбкой.

Через несколько минут в комнату Даны заглянул отец, чтобы обменяться впечатлениями.

— Бог мой! Да это просто находка для романа! — Слоан Грегори осторожно закрыл за собой дверь. — Ты тоже когда-нибудь станешь такой?

— Никогда! — решительно ответила девушка.

Отец прошелся насвистывая по комнате, оценивая ее убранство.

— Это то, что Пэдди назвал бы «кусочком роскошной жизни», — заметил он и сел на кровать, опершись руками на узорчатое стеганое покрывало.

— Что за прекрасное время предстоит всем нам здесь провести. — Дана наклонилась и обняла отца. — Думаю, госпожа Рэнкайн — настоящая стерва.

— Точно. Я даже не знал, что Джефф женат.

— Ну, он, наверное, к ней уже привык. А нам, кажется, надо подумать о другом жилье, папа. Конечно, мы ее совсем не знаем, но я чувствую, что Марго невзлюбила нас с первого взгляда и не собирается делать из этого большого секрета.

— Нет, не собирается, — тихо засмеялся Слоан и скорчил кислую мину. — Ничего, у нас есть Мариба под присмотром Пэдди. Но я все же думаю, что Бретт — наш человек, он мне нравится, и я ему доверяю.

— М-м… — внесла свой вклад в разговор Дана, отошла к окну и выглянула на улицу. На зеленой обширной лужайке возвышался величественный дуб на фоне последних лучей солнца. Надвигался вечер, и багровые сумерки уже начали овладевать небом. — Не могу понять, как он ее терпит, — с чувством сказала она.

— Кто? Бретт?

— Кто же еще? — Дана присела на подоконник. — Он совершенная противоположность своему кузену. Я даже могу себе представить, что он способен выбросить женщину из ближайшей окна, если та будет действовать ему на нервы!