Гейл нравилась ее жизнь. Ей доставляло большое удовольствие, проснувшись утром, не спеша принять ванну, красоваться в дорогих платьях или костюмах, пользоваться дорогими лаком для ногтей или тенями, экспериментировать с новой косметикой. Она с нетерпением всякий раз ожидала встречи с отцом вечером, прежде чем соберутся приглашенные на ужин гости. В последнюю минуту консультировалась с поваром насчет подаваемых блюд, которые были всегда изумительно приготовлены, и не случалось такого, чтобы кто-нибудь отказался от приглашения к ним на ужин.

Это была хорошая жизнь: частые завтраки с друзьями, посещение вечеринок, на которых ей не приходилось скучать; всегда окруженная веселой молодой толпой, в промежутках она играла роль хозяйки в доме отца.

Она проснулась воскресным утром от телефонного звонка, раздавшегося над ее ухом. Неохотно она сняла трубку. Это была ее подруга Дороти Фрейн.

— Привет, Гейл, — живо проговорила она. — Готова к участию в марше протеста «Долой бомбы» сегодня утром? Сегодня, кажется, будет чудесный денек для этого.

Гейл, прищурившись, посмотрела в сторону окна: через щель между занавесками струился солнечный свет. Она совсем забыла про демонстрацию.

— Кто кого подвезет? — спросила она сонно.

— Я подхвачу тебя на стоянке через полчаса.

Они еще поболтали чуть-чуть, и Дороти повесила трубку. Гейл осталась сидеть на кровати, глубоко задумавшись. Ей не очень-то хотелось принимать участие в шествии, но надо же было чем-нибудь заняться. Все ее знакомые участвовали, но она сомневалась, будет ли Тэдди среди них после инцидента в казино. Дороти в скором времени собиралась уехать из Лондона. Гейл знала Дороти с детства, и теперь отец подруги, инженер-консультант, увозил семейство в Штаты.

Хорошо, что ее папа скоро вернется, а то жизнь без Дороти, Тэдди и бабушки с дедушкой будет невероятно скучна.

Дороти приехала вовремя — смуглая живая девушка, способная выжать из жизни все удовольствия. У нее были мягкие каштановые волосы, и она носила стрижку каре. Смеющиеся изумрудно-зеленые глаза сияли, и Дороти, в шляпе, коричневом платье и шикарных ботинках с пряжками, казалась Гейл похожей на фею.

— У меня корзина с провизией в багажнике и бутылки с водой на случай, если мы проголодаемся и захотим пить, — затараторила Дороти. — Тэдди тоже будет с нами?

— Я не знаю, — призналась Гейл.

Дороти направила автомобиль к Трафальгар-сквер.

— Ты могла бы позвонить ему, или вы поссорились?

Гейл пожала плечами.

— Не знаю, — повторила она и с удивлением обнаружила, что это действительно так. Все то время, пока продолжалась их дружба, она чувствовала искреннее расположение к нему, которое легко можно было принять за более глубокое чувство. Теперь она поняла, их дружба была лишь проявлением симпатии. Досадуя на себя за то, что слишком расстроена и из-за этого не может полностью насладиться всеми прелестями раннего солнечного утра, она рассеянно слушала болтовню Дороти.

Так называемый марш протеста был забавой исключительно для молодых людей. Они собирались с воззваниями и знаменами пройти по улицам, вернувшись снова к Трафальгар-сквер. У Гейл уже тогда зародилось чувство какого-то неясного беспокойства. Кордон полиции выглядел весьма угрожающе, а демонстранты были в приподнятом, бравурном настроении.

Она не очень удивилась, когда заметила признаки вызывающего поведения в рядах демонстрантов и действия полиции, принявшейся разгонять бузотеров. Внезапно Гейл оказалась оторванной от друзей бушующей толпой, которая поглотила ее. Воздух был заполнен криками, конная полиция теснила людскую массу, и Гейл ощутила себя жалкой щепкой в необозримом море страстей. Последнее, что она помнила, была боль от удара в голову, погрузившая Гейл в бессознательное состояние.

Она пришла в себя в просторном салоне автомобиля. Когда взгляд ее прояснился, она увидела Ланса ван Элдина, склонившегося над ней. Легкая дрожь пробежала по телу Гейл, но она сумела скрыть свое волнение.

— Успокойтесь. Все уже позади. Зачем вы полезли в эту толпу?

Он говорил с некоторым раздражением. В этот момент какой-то человек заглянул в окно автомобиля и Ланс повернул к нему голову.

— Получите чай, который вы заказывали, сэр. Он сладкий и горячий, как раз то, что вы хотели.

Ланс взял чай из его рук.

— Благодарю. — Он поднес чашку к ее губам. — Выпейте это, — скомандовал он.

Гейл не чувствовала в себе сил сопротивляться и медленно выпила горячий, сладкий напиток.

Пустую чашку вернули человеку, ожидающему у машины, и Ланс сунул руку в карман своего светло-серого костюма за пачкой сигарет.

— Закурите? — спросил он, распечатывая пачку.

Гейл отрицательно покачала головой, мысленно задавая себе вопрос, почему из всех людей в Лондоне она должна была встретить именно того, кого она больше всех не любила. Гейл наблюдала за ним, пока он засовывал пачку сигарет назад, в карман, и демонстративно отвернулась, поймав его пристальный взгляд.

— Тэдди был с вами в этой толпе? — спросил он мрачно.

— Вы же знаете, что не был, — парировала она. — Вам также известно, что я не видела его с того вечера в казино.

— Не имею ни малейшего представления, где Тэдди. Несколько часов назад я возвратился из Парижа. — Его глаза неприязненно сощурились. — Вас могли затоптать. Я не возражал бы, если бы эти идиотские марши протеста давали какой-либо прок, но они совершенно бесполезны. Они лишь смущают благонадежных граждан да ложатся невыносимым бременем на полицию. Зачем вы пошли?

— Со скуки, — выдала она тот ответ, который, по мнению Гейл, он ожидал от нее услышать.

На его лице не отразилось удивления, хотя он, казалось, находил эту причину необоснованной.

— Вас надо хорошенько отшлепать, моя девочка. — Наклонившись вперед, он откинул прядь ее шелковистых волос со лба и внимательно осмотрел ушиб. — По-моему, в вас запустили камнем. Сильно болит?

— А вам что за дело? — огрызнулась Гейл.

— Скажем, я испытываю неприятное чувство при виде вреда, наносимого молодым красивым девушкам, даже если это происходит вследствие их собственных ошибок.

Его волнующе близкое присутствие, удивительно приятный мужской запах, сильная загорелая рука с длинными, аристократическими пальцами, которой он поправил ее волосы, заставили Гейл вдруг ощутить нечто вроде гипнотического воздействия на ее волю. Искушенный взгляд его глаз сказал ей, что Ланс ван Элдин знает мир достаточно хорошо и всегда на шаг впереди любого противника.

Она резко отодвинулась от него, чувствуя себя неуверенно. От выпитого чая у нее на лбу выступили капельки пота. Это могло быть как просто слабостью в результате пережитого потрясения, так и реакцией на его прикосновение. Гейл осмотрелась в поисках сумки. Ланс заметил это и, достав ее вещи с заднего сиденья, положил ей на колени, затем полез в отделение для перчаток, чтобы вынуть аптечку.

Откинув волосы назад, Гейл вытирала салфеткой лоб, когда прохладные пальцы Ланса осторожно наклонили ее голову назад и аккуратно залепили пластырем ссадину. Гейл закрыла глаза, а открыв их снова, прямо посмотрела на него. Румянец возвратился на ее лицо, и Ланс улыбнулся, показывая белые, крупные зубы.

— Теперь гораздо лучше, даже щеки порозовели. А то я стал было волноваться. Вы когда-нибудь прежде теряли сознание?

Гейл покачала головой, испытывая желание немедленно убежать. Импульсивно она схватилась за ручку дверцы.

— Благодарю за все, — сказала она быстро, но прежде чем попыталась открыть дверцу, его ладонь накрыла ее руку.

— Туда нельзя возвращаться, глупенькая. Вы еще не совсем оправились от обморока. Я довезу вас до дому.

Гейл позволила ему отвести свою руку подальше от ручки дверцы, затем откинулась назад, ощущая слабость во всем теле и прерывисто дыша. В его словах была доля истины, поскольку Гейл дрожала от холода, хотя в автомобиле, все утро простоявшем на солнце, было жарко.