Когда Джоанна познакомилась с ним поближе и с благодарностью воспользовалась его деловыми советами, она стала думать о нем как о страшном, но безобидном чудище из детской сказки. Только вот с Гюставом Юга никогда не произойдет волшебного превращения, и женщина должна полюбить его с необыкновенной страстью, чтобы забыть об уродливой внешности.

Он ждал ее в коктейль-баре: огромный мужчина с бычьей шеей волосатой рукой держал толстую гаванскую сигару, другая рука была засунута в карман. Хотя Гюстав шил себе костюмы в Лондоне, даже самый искусный портной не мог скрыть его живот. Сильные линзы очков гротескно увеличивали его проницательные глаза, с интересом наблюдавшие за посетителями бара.

— А, Жанин! Ну, наконец-то! — Гюстав встал и поцеловал ей руку. — Выпьешь что-нибудь перед ленчем? Нет, только не фруктовый сок, ma petite. Сегодня у нас событие — новая ступень в твоей карьере! Дай-ка подумать… да, коктейль с шампанским лучше всего для такого случая. Я уверен, один бокал не испортит чудесный цвет твоего лица. Ведь нельзя же поднимать тост за будущее бокалом сока.

— Прости, что опоздала, Гюстав, — извинилась Джоанна, когда он сделал заказ.

Она откинулась на спинку обитого шелком диванчика и стала медленно стягивать перчатки. Вся еще под впечатлением разговора с англичанином, она почти не слушала слов Гюстава, размышляя о своем.

Только когда она положила перчатки рядом с собой, и официант принес напитки, Джоанна осознала, что Гюстав что-то объясняет ей.

— Ты согласна на такие условия? — спросил он.

Джоанна покраснела.

— О, Гюстав, мне очень стыдно, но Я задумалась о своем.

— О чем-то очень важном, наверное, если пустила мимо ушей мои самые хорошие новости, — заметил он. — Интересно, отчего может быть такая глубокая задумчивость?

Джоанна взяла бокал и стала разглядывать пузырьки в золотистом напитке.

— О, не обращай внимания, — ответила она, пожав плечами. — Так что за новости?

— А вот это очень важно, — удовлетворенно произнес он. — Как ты знаешь, я хотел устроить тебе гастроли в Лондоне. Ну, все оказалось даже лучше, чем я предполагал. Поступило предложение от одного весьма престижного кабаре… и условия у них очень выгодные! Более того, у тебя будет выступление в телевизионной программе, и очень может быть, в одном из гала-представлений. Разве это не повод, чтобы поздравить себя? Как ты думаешь?

— Это чудесно, Гюстав! — воскликнула Джоанна. — Но у них, вероятно, требования куда выше, чем в кабаре «Кордиаль». Ты уверен, что я справлюсь?

— Если не справишься, то значит, я впервые в жизни ошибся, — уже серьезно оказал он. — Ты потянешь, Жанин, я уверен. Конечно, тебе придется еще поработать, но в целом ты готова к этому испытанию.

Он раскурил свою сигару и на минуту задумался.

— Видишь ли, ma petite, — медленно произнес он — дело вовсе не в твоем голосе, хотя он чудесен; и не в твоей внешности, хотя она восхитительна. Такое есть у сотен девушек. Нет, дело в чем-то неуловимом. Назовем это… магией, что ли. Если она у тебя есть, ты всего добьешься. Если нет, — он сделал выразительный жест рукой, — то ты можешь достичь определенного успеха, но звездой не станешь никогда.

Джоанна была потрясена. Гюстав всегда подбадривал и воодушевлял ее, но никогда не говорил, что она может достичь самых вершин славы.

— Но почему ты думаешь, что во мне есть эта… магия, Гюстав? — с сомнением спросила она. — Я, конечно, пользовалась успехом в «Кордиале», но аншлагов там никогда не бывало.

— Потому что в «Кордиале» ты еще училась, — ответил Гюстав. — Великий артист — большая редкость, он рождается не за один вечер, Жанин. Но наступает момент, который потом называют началом карьеры. Так было у Мистангет, и у Жозефины Бойкер, и у Пиаф. А если мои надежды оправдаются, то также будет и с тобой, малышка. А сейчас мы выпьем за Жанин Алэн и за ее блестящее будущее!

За ленчем они обсудили все практические детали лондонского выступления. Когда официант подал кофе — Гюставу с коньяком, он тихо сказал:

— А теперь я хотел бы знать, что так тебя расстроило. Я отлично вижу, что ты сегодня не в себе. Я вижу: ты обрадована и взволнована новым предложением, но что-то все-таки тебя беспокоит.

Зная, что от Гюстава все равно ничего не утаишь — а он ухе знал всю историю ее жизни — Джоанна рассказала ему о том, что произошло. Но по какой-то причине, непонятной ей самой, она ни словом не упомянула о деньгах, которые предложил ей Карлайон.

К удивлению Джоанны, Гюстав даже обрадовался.

— Так почему бы тебе не поехать? — спросил он, энергично взмахнув рукой. — Если ты будешь искренна сама с собой, то признаешь, что тебе очень любопытно взглянуть на незнакомых родственников. У тебя есть причины для неприязни, но подсознательно тебе хочется самой оценить их. Когда ты с ними познакомишься, твое любопытство будет удовлетворено, и прошлое перестанет давить на тебя. — Гюстав выпил глоток коньяка. — Кроме того, у тебя будет отличная возможность познакомиться с английскими обычаями перед дебютом в Лондоне, — добавил он.

— Но, Гюстав, ведь он хочет, чтобы я ехала уже завтра, — запротестовала Джоанна.

— Ну и что? Тебе долго собираться? Надо лишь отказаться от поездки в Бретань. А что касается твоего выступления в Лондоне, то я уверен, что у этих Карлайонов есть телефон… или я сообщу тебе все письмом. В любом случае я сам еще раз поеду в Лондон, чтобы все организовать.

— Вот как? Ну, тогда это совсем другое дело. Я буду абсолютно спокойна, если ты будешь там, — облегченно сказала Джоанна.

— Значит, ты согласна поехать с этим англичанином? — спросил Гюстав.

Джоанна кивнула.

— Пожалуй… если ты считаешь, что мне стоит поехать.

Гюстав Юго похлопал ее по руке.

— Не волнуйся, малышка. Не съедят же они тебя. А сейчас мне пора возвращаться в контору. Тебя подвезти?

— Нет, спасибо, я лучше пройдусь.

— Я думаю, есть один человек, которого огорчит твой отъезд, — как бы между прочим заметил Гюстав, подписывая счет.

Джоанна удивленно взглянула на него.

— Я имею в виду молодого де Мансара.

Джоанна была поражена. Она не представляла, что агент знает об ее отношениях с Ивом. Наверняка он никогда не видел их вместе.

— Да-да, я знаю, что он проявляет к тебе серьезный интерес, — сказал Гюстав, верно истолковав озадаченное выражение ее лица. — Честно скажу, cherie, я был даже озабочен этим. В отличие от многих, я придерживаюсь мнения, что не всякая известность полезна.

— Ты никогда ничего мне не говорил, — удивленно промолвила Джоанна.

Гюстав усмехнулся.

— Нет, но я сказал бы, если бы возникла такая необходимость. К счастью, вы оба были очень осторожны.

Хотя в его голосе не чувствовалось осуждения, Джоанна все же решила объясниться:

— Нам не к чему было осторожничать, Гюстав. Мы были лишь друзьями.

— Я это знаю, а другие — нет. Тебе ведь ведома его репутация?

— Да. И сначала он мне не понравился, — призналась Джоанна.

— А теперь?

Джоанна колебалась, не зная, стоит ли говорить, что она впредь не намерена встречаться с Ивом. Вместо этого она вдруг спросила:

— А почему ты решил, что я не могу… вступить с ним в связь?

— Потому, что для тебя, mon enfant [7], такие отношения невозможны без любви, а тебе это чувство пока незнакомо. Это, возможно, единственный твой недостаток как артистки.

— То, что я не влюблена? — удивилась она. — Но какое отношение это имеет к работе?

— Прямое, — ответил он. — До тех пор, пока ты не полюбила, ты еще не женщина… самые глубокие чувства тебе незнакомы. Но этот недостаток легко устраним. Может быть, кто-то из твоих соотечественников разбудит в тебе это чувство. Наверное, англичане не всегда бывают такими скучными, какими их принято считать.

Когда они вышли из ресторана, сверкающий лимузин Гюстава ждал их у дверей. Шофер ловко распахнул дверцу машины.