Нет. Не все равно.

Возможно, Шерил была права. Возможно, все дело в таинственности, которой она себя окружила. В загадке. Она заинтриговала его. Если бы он знал о ней больше, отношения сложились бы иначе. Только вот как иначе? Лучше или хуже? Кто может ответить на этот вопрос?

Накануне вечером Марк засиделся в баре со Стэном, и эта встреча заставила его еще больше усомниться в себе. Стэн выглядел полным счастливчиком. Конечно, с такой женщиной, как Дженнифер, любой на его месте чувствовал бы себя избранником судьбы. Марк завидовал другу. Завидовал прочности их отношений. Завидовал их уверенности друг в друге. Что-то подсказывало ему, что и у него с Шерил могло бы быть не хуже. С другой стороны…

Марк отложил ручку.

А может быть, причина его одиночества в нем самом? Однажды Дженнифер, умевшая не только наблюдать, но и делать выводы, сказала, что ему всегда удается найти в любой женщине какой-то изъян. Шерил, загадочная, необъяснимая, сводящая с ума, ничего не обещала, ничего не требовала и ни на что не претендовала. Она была совершенством. В ней просто не могло быть изъянов… потому что он их не искал. А если тайна исчезнет? Если покровы спадут? Не стремится ли он, возможно, подсознательно, узнать какие-то подробности ее жизни, чтобы использовать их против нее? Чтобы оставить ее, как он оставлял других? Не заложен ли изъян в нем самом? Может быть, это ему надо обратиться к психиатру?

В дверь постучали. Марк отодвинул бумаги и поднял голову. В кабинет вошла Дороти.

— Да?

— К вам мистер Дженкинс.

— Хорошо. Я приму его через минуту. — Он помассировал шею, приготовил магнитофон и достал из ящика чистый блокнот. Шерил подождет, а пока у него на очереди человек, нуждающийся в помощи. У каждого свои проблемы, и его долг — помогать тем, кто на него надеется.

Шерил пришла в отель почти на час раньше обычного. Первым делом она заглянула в бар и оставила записку для Марка с просьбой передать ее ему, как только он появится. Потом прошла в номер и разделась. Совсем.

Сегодняшний вечер принадлежал не ей. Шерил не знала, что запланировал Марк, но хотела, чтобы он остался доволен их встречей. Вероятно, в его планы входит заняться любовью. Она обещала ему это. Значит, никаких сказок Шахерезады. Никаких повязок и барьеров. Только постель и они двое в объятиях друг друга.

И еще, наверное, он захочет получить ответы на свои вопросы.

Ей так хотелось отбросить уловки и ухищрения, забыть о необходимости играть роль и стать не выдуманной героиней невероятного приключений, а самой собой. Поделиться с ним тревогами и заботами, разделить его сомнения и беспокойства, войти в его жизнь и открыть перед ним свою. Но страх снова оказаться одной, брошенной, преданной и униженной, оскорбленной и отчаявшейся, никуда не ушел, и он настоятельно советовал ей сбежать из отеля, пока еще есть время, и сохранить хотя бы иллюзии.

Ей не хотелось терять Марка. Теоретически им ничто не угрожало. У нее есть деньги, есть положение, имя, которым можно гордиться. У него тоже есть деньги. Он не нуждается в ее богатстве. Так чего же опасаться?

Шерил вздохнула, поправила подушку под головой и подтянула повыше простыню, закрываясь до самой шеи. Ей было немного не по себе оттого, что она лежала в постели совершенно обнаженная, ожидая прихода мужчины, но правила игры никто не отменял, и, разумеется, ему понравится, когда он увидит ее готовой к исполнению его желаний.

Не желая распалять себя преждевременными фантазиями, она мысленно вернулась к стоящей перед ней дилемме. Деньги, вот ключевой вопрос. Есть деньги и есть деньги. Это различие понимают только те, кто принадлежит к узкому кругу посвященных. Не зря же они отгородились от других высокими стенами. По свету рыщут тысячи отчаянных, готовых на все, чтобы только отщипнуть кусочек чужого пирога. Можно сколько угодно рассказывать о благотворительных фондах, стипендиях, школах и медицинских учреждениях, получающих средства от ее семьи. Можно писать об этом в газетах, трубить на каждом перекрестке и распинаться перед скучающими телезрителями. Бесполезно. Этого никто не поймет. Всем хочется получить что-то для себя лично, ухватить свой куш. Так было всегда и так будет всегда. Есть люди, считающие чужое своим, и они приходят в ярость, когда осознают, что кто-то, например эти богачи Андервуды, не желают решить их проблемы за счет своего несметного состояния.

Слава Богу, у нее есть настоящие друзья. Лаура, Вивьен, Джек, Шон, Ричи… Они никогда не позволяли деньгам вставать на пути их отношений. Они любили ее такой, какая она есть. Даже тогда, когда Шерил капризничала, уходила в себя или не желала никого видеть. Так почему Марк не может оказаться таким же? Почему она должна подозревать его, ставить на одну доску с Роджером?

Шерил вздохнула. Надежды, надежды… Сколько раз она строила воздушные замки, и сколько раз все заканчивалось одним и тем же. Любовь и деньги не совместимы. Достаточно вспомнить знакомых ее отца. Кто из них по-настоящему счастлив? Большинство выбрали себе пару из того же узкого, замкнутого круга. Да, были и такие, кто попытался выйти за его рамки. Кто-то вышел замуж за врача, кто-то взял в жены фотомодель. И что? Ни один из этих союзов не продержался и нескольких лет. Большинство распались в первый же год. Кто сосчитает разбитые сердца? Кто залечит душевные раны?

Может быть, ей суждено сделать прорыв? Может быть, ей улыбнется удача? Может быть, судьба уже послала ей того самого, идеального мужчину?

Или надо заранее смириться с необходимостью платить за удовольствие?

Кто-то повернул ручку двери, и Шерил поспешно откинула простыню и тряхнула головой, распуская волосы. Такой он должен увидеть ее, когда войдет: полностью обнаженной, со струящимися по подушке серебристыми прядями.

Из гостиной донеслись шаги. Затем тишина. Должно быть, он остановился у зеркала. Что на нем сегодня: костюм или джинсы? Ему шло и одно, и другое, но Шерил ставила на последнее. Что может быть более возбуждающим, чем необходимость возиться с тугими пуговицами поношенных ливайсов!

— О Боже… Ты самое потрясающее из всего, что есть на свете.

Она улыбнулась.

Марк стоял у двери, рассматривая ее. Потом в восхищении покачал головой и медленно подошел к кровати, словно боясь спугнуть Шерил.

На нем были джинсы. Да. И серая рубашка с длинными рукавами, облегавшая мускулистую грудь. Она покраснела, задержавшись взглядом на пуговицах. Черт возьми, тот, кто их придумал, заслуживает памятника.

— Не могу поверить. Каждый раз, когда я вижу тебя, меня охватывает какое-то странное чувство. Кажется, что стоит сказать неверное слово, и все растает как воск.

— Так может быть, лучше помолчать?

— Нет.

— Вот и отлично.

— Я мог бы смотреть на тебя всю жизнь. И всю жизнь рассказывал бы тебе, что я при этом чувствую.

Шерил вздохнула.

— Знаешь, я ведь не всегда буду выглядеть так, как сейчас.

— Для меня — всегда.

Глупо, но она готова была слушать и слушать. Простые слова, но они сводили ее с ума, дарили надежду.

— Я хочу любить тебя, — прошептал он, не сводя с нее глаз. — Но ты еще можешь отказаться. Изменить правила. Я не хочу делать это против твоего желания.

— Очень благородно.

— Стараюсь.

— Не беспокойся. Правила остаются в силе. Я ведь обещала, что сегодня буду твоей.

— Слава Богу. — Он подошел ближе, опустился на край кровати и, наклонившись, прижался губами к ее волосам. — Не знаю, с чего начать.

— У меня есть предложение.

— Говори…

— Один из нас еще одет.

— А, вон оно что. Но я все же не уверен, что это на первом месте.

— Интересно, а каковы же другие варианты?

— Я хочу поцеловать тебя. На это уйдет пара дней. По меньшей мере.

— Хм.

— Я имел в виду не только твои губы.

— О?

— Да. Потому что я хочу перецеловать тебя всю: от пяток до макушки. Запомнить вкус и аромат каждого уголка, каждой впадинки твоего тела.