Катринка не почувствовала укола ревности: в Марке она была уверена как ни в ком другом в мире.

— Вы живете в Лондоне? — спросила она.

— Иногда, — ответила Моника. — Я свободная журналистка. Я появляюсь там, где становится интересно.

— Здесь было интересно?

— Как сказать, — она посмотрела на Марка. — Я надеялась, что мистер ван Холлен позволит мне взять у него интервью.

— Я не даю интервью, — сказал Марк гораздо мягче, чем обычно, когда он давал такие ответы.

— Интервью имело бы такой успех!

Катринка засмеялась.

— Желаю вам удачи, — сказала она.

— Да, меня предупреждали, что это будет нелегко. Но я не сдаюсь так просто.

— Вы только потеряете время зря, — сказал Марк.

— Может быть, — улыбнулась Моника Бранд, — а может быть, и нет. До встречи!

— Милая девушка, — Марк откровенно любовался тем, с какой грациозностью Моника движется по направлению к двери.

— Гм, — произнесла Катринка. — Хотела бы я знать, каким образом ей удалось достать приглашение.

— Может быть, она дала взятку? — предположил Марк, неожиданно для себя попавший прямо в точку. Моника подкупила одного служащего, и он вытащил ей приглашение из Катринкиного стола. — Ты ведь знаешь, какие проныры эти журналисты. Все, я побежал! — он поцеловал Катринку и двинулся вслед за Моникой к двери.

— Хочешь чего-нибудь? Кофе? А чаю? Ничего? Ну ладно, а я, пожалуй, выпью еще вина. — Адам бросил взгляд на свою секретаршу Хедер, перед тем как снова повернулся к Томашу, протянул ему руку для приветствия и пригласил в офис. Схватив фотографии, которые Томаш только что принял из рук Хедер, Адам быстро просмотрел их.

— Прелестный ребенок, — сказал он, пытаясь скрыть раздражение, которое всегда испытывал при виде детей. Любезно улыбаясь, он сел в большое кожаное кресло около своего стола, на котором стояли только телефонный аппарат, подставка для карандашей и стопка бумаг. Обстановка в его кабинете отличалась от той, что обычно бывает на киностудиях. Киносценарии, книги, газеты, картотека контрактов, — все было аккуратно сложено.

— Спасибо, — сказал Томаш, взял фотографии и аккуратно положил их в карман пиджака.

— Новорожденный в твоем возрасте? — улыбнулся Адам. — Ты и для дедушки-то слишком стар.

— Никогда не поздно, — весело отозвался Томаш, помня, что он лет на пять младше Адама. Он поставил портфель к себе на колени и постарался расслабиться в огромном кожаном кресле. — Я считаю это замечательным преимуществом мужчины. Именно это мне больше всего и нравится.

— Это точно, — сказал Адам невесело. — Как ты собираешься ее назвать?

— Аленка, — ответил Томаш. — Так звали мою бабушку. — В детстве он находил взаимопонимание только с ней. Когда она умерла, ему было всего семь лет. Если бы не родители Катринки, которые жили по соседству, Томаш остался бы совсем без внимания.

— А как чувствует себя Лори?

— Ничего.

— А Мартин?

Томаш пожал плечами.

— До меня дошли слухи, что у него назначена встреча с Нилом Гудменом…

— М-да, — сказал Томаш. — Похоже, после колледжа он хочет работать на Уолл-стрит.

— Он мог прийти ко мне, если ему была нужна помощь…

— Спасибо. Ты и так уже сделал для него слишком много.

— Не больше Катринки, — произнес Адам, зная, что с его стороны нелепо так говорить. Он не желал благодарности за то, что спас жизнь Мартину, звонил высокопоставленным чиновникам в государственные учреждения, заботился о том, чтобы Мартина перевезли из Праги в Бостон на реактивном самолете Грэхема, платил за хирургическую операцию, которая могла быть сделана только в Штатах. Ему всегда нравился Мартин, и он думал, что мальчик привязался к нему и сможет свободно попросить о помощи, если она ему потребуется. Как он ошибся! Мартин обратился за поддержкой к Катринке и Марку.

— Если ты думаешь, что я знаю, что творится в голове моего сына, то ошибаешься. Откуда мне знать? Он мне ничего не рассказывает. Да и я привык ни о чем его не спрашивать. — Томаш нахмурился. — Зузка сказала, что он очень расстроен из-за Пиа.

— А что случилось с Пиа? Александра мне ничего не рассказывала о ней…

— Так ты ничего не знаешь? Мартин оказывается был влюблен в нее, а она встречается с Кристианом.

— С Кристианом Хеллером? Этим самовлюбленным волчонком?

Томаш кивнул головой.

Открылась дверь, и мужчины замолчали. В кабинет вошла секретарша Адама. В руках она держала поднос, на котором стоял стаканчик со льдом, хрустальные бокалы и бутылка вина.

— Как проходит монтаж? — спросил Адам, стараясь не обращать внимания на молодую женщину, которая, конечно же, не сомневалась в своей привлекательности и своем сексуальном очаровании. На Хедер была надета максимально короткая и очень узкая юбка, почти не оставляющая простора для воображения. Адам моргнул и перевел взгляд на Томаша. — Вы укладываетесь в график?

— Конечно!

Адам вздохнул с облегчением. Он надеялся, что этот фильм выйдет раньше, чем «Смертоносная сила-II» и «Бэтмэн возвращается». Он ни секунды не сомневался, что они добьются успеха. Фильм «Обреченный на смерть» должен был встряхнуть итальянцев, все еще сомневающихся в необходимости покупки «Олимпик Пикчерз».

— Итак, какие у вас проблемы? — спросил Адам. — Я подумал, что ты не стал бы мне звонить, если бы все было в порядке. Не вызвал же ты меня только для того, чтобы сообщить, что у вас все в порядке.

— Конечно, — сказал Томаш, похлопывая по портфелю. На лице его играла какая-то нервная улыбка. — Я позвонил тебе и пригласил на ленч, чтобы показать вот это.

Он открыл портфель, достал сценарий и передал его Адаму.

— Этот сценарий написал клиент Лори. Она считает, что он просто великолепен. И я с ней согласен. Мы надеемся, что, прочитав его, ты присоединишься к нам.

Пытаясь задушить стон, Адам взял сценарий.

— А где рецензия?

Каждая студия пользовалась услугами рецензентов, прочитывающих сценарий и вкратце излагающих сюжет и свое мнение. Объем рецензии обычно укладывался в три машинописные странички.

— Меня интересует твое мнение, Адам. Я хочу знать, что ты думаешь обо всем этом.

— Что, это действительно стоящая вещь? — Грэхем посмотрел на титульный лист.

«Б. Д. Хоув». Это имя ничего не говорило Адаму.

— О таком фильме я мечтаю вот уже много лет.

Такого поворота разговора Адам опасался больше всего. Ему было хорошо известно, какие фильмы мечтает поставить Томаш. Деньги на них сделать было практически невозможно. «Какая разница, любят его фильмы критики или нет? — задыхался от злости Адам. — Он получает за них огромные деньги. Пора бы ему перестать мучить своими мечтами и меня и всех, с кем он работает!»

— Что это за Б. Д. Хоув? — через силу выдавил из себя Адам.

— Это молодая писательница. По-моему, больше она ничего не написала…

— Так это женщина?

— Бет Хоув, — сказал Томаш. — Я не знаю, зачем она прибавляет к имени букву «Д».

Самые худшие опасения Адама подтверждались. Сценарий, написанный женщиной! Только этого ему не хватало. Конечно, если Томаш снимет талантливый фильм, они, скорее всего, смогут вернуть потраченные на его производство деньги… возможно, даже будет прибыль, но такой фильм никогда не произведет эффекта разорвавшейся бомбы, который был сейчас так необходим Адаму.

— О чем это? — спросил он.

— Здесь всего сто двадцать страниц. Прочитай, Адам. Я дам тебе на это час. Даже полтора часа, чтобы ты не пропустил слишком много страниц…

— Я прочитаю каждую строчку, обещаю, сказал Адам, и рот его скривился в дурацкую гримасу, называвшуюся улыбкой. Адам надеялся, что таким образом ему наконец удастся отвязаться от навязчивых идей Томаша.

— Тогда я больше не буду отнимать у тебя время. Мне срочно надо вернуться в монтажную, там еще полно дел. — Томаш закрыл портфель, царапнув ногтем код, и встал.

— Как ты думаешь, когда будет готов «Бреющий полет»? спросил Адам, поднимаясь на ноги, чтобы проводить Томаша до двери. Это было рабочее название фильма, находящегося в производстве. Адам хотел знать, в каком состоянии находится картина, чтобы сделать о ней сообщение на встрече с итальянцами.