— У тебя усталый голос, любимый. Не засиживайся допоздна.

— Хорошо! — пообещал Марк. — Что я хотел еще сказать? Помнишь ту миловидную женщину, журналистку, которая хотела взять у меня интервью?

— Журналистку? — повторила Катринка, пытаясь вспомнить, кого он имел в виду.

— Она приходила на ленч, который ты устраивала для мэра Праги. Моника Бранд.

— А, да, конечно…

— Мы вновь встретились в опере. А вчера я с ней вместе обедал у Тони Морленд.

— Как забавно, — прошептала Катринка.

— Простое совпадение, — заверил Марк. — Она просила взять ее на работу.

— А что она умеет делать?

Он рассмеялся.

— Она готова выполнять любую работу!

— И что ты ей сказал? — Катринка даже удивилась, услышав раздражение в собственном голосе.

— Ты же не ревнива, — Марк, похоже, не верил своим ушам.

— Конечно, — произнесла Катринка после некоторой паузы. — Я доверяю тебе. Но это не значит, что я настолько глупа, чтобы верить каждой женщине, флиртующей с тобой.

— Да, согласен, мне это нравится, — он поддразнил ее, говоря преувеличенно серьезно.

— Я заметила, — сухо произнесла Катринка.

— Полагаю, мисс Бранд действительно просто ищет работу. Она производит впечатление способной и честолюбивой.

— Ты собираешься принять ее?

— Она занесла сегодня в офис несколько своих статей. Они очень хороши. Мы обсудили их за завтраком.

— За завтраком?

— Да, — подтвердил он, — за завтраком.

Катринка услышала знакомые нотки в голосе мужа. Это означало, что он не видит в своих действиях ничего дурного и не собирается ничего менять. Она слышала это много раз, в том числе и тогда, когда он рисковал своей жизнью на ледовой трассе «Креста».

— Ну, хорошо, — кротко ответила она.

— Катринка, я ведь не возражаю всякий раз, когда ты хочешь позавтракать с мужчиной. Тебе не о чем беспокоиться. Я люблю тебя.

— Я знаю…

— Итак?

Она вздохнула:

— Мне не нравится Моника Бранд.

— А знаешь, она говорит о тебе много хорошего. Может, я запишу наш с ней разговор на магнитофон, — заметил он с улыбкой. — Просто, чтобы доказать, какой я хороший мальчик.

— Я тебе верю, милый, — ответила она.

— Надеюсь. Мне пора идти, а то я могу опоздать. Тони отвезет Кэри Пауэра и меня в аристократический клуб Уайта. Мой отец-социалист перевернулся бы в гробу, узнай он об этом. Пока, малыш. Завтра я присоединюсь к вам!

— Пока, миленький, — сказала Катринка.

Она всегда не любила минуту окончания долгого телефонного разговора, его финал. Внезапно наступавшая тишина напомнила ей о смерти.

В этот день чувство подавленности было сильнее обычного. Вздохнув, Катринка положила трубку на место. Что с ней творится? Никогда она так легко не впадала в уныние, не ревновала так сильно. Ей совсем не нравились шашни Марка с Моникой Бранд. «У меня что-то с гормонами», — решила она в конце концов. Из-за беременности она становилась слишком эмоциональной. Тяжело вздохнув, Катринка достала из чемодана пляжный костюм, но прежде чем пойти к бассейну, задержалась у стола и позвонила по делам в Нью-Йорк.

Во время разговора с Робин Катринка осматривала комнату, предоставленную ей Александрой, стены которой были выкрашены в приглушенный тыквенный цвет, что придавало интерьеру уют и теплоту.

Обосноваться в Палм Бич оказалось не очень просто даже такому обеспеченному семейству, как Гудмены. Местные чопорные жители никак не хотели принимать их в свою компанию, допускать в привилегированные спортивные клубы на том основании, что Гудмены недостаточно родовиты. Впрочем, энергичную Александру это не остановило, и, зная с самого детства, что душа города находится в его благотворительных учреждениях, Александра сразу вошла в круг благотворительных организаций Палм Бич. В этом году она впервые стала председателем праздника Ассоциации прогнозируемой рождаемости, который, несмотря на набирающую силу кампанию противодействия абортам, оставался одним из самых популярных местных праздников. Бал должен был состояться в субботний вечер в музее Флэглера. На нем собирались присутствовать Катринка и Марк, Марго и Тед Джонсоны, специально приехавшие на неделю из Монте-Карло, Томаш с семьей подъедут попозже. Дэйзи, Рикардо Донати, Лючия и Адам Грэхем, были заняты своими делами.

Переговорив с Робин, Катринка позвонила в Лондон управляющему казино, чтобы выяснить, не явилось ли падение доходов следствием махинаций нечистого на руку бухгалтера. Немного погодя она положила трубку и присоединилась к Марго и Александре, уже лежавшим в белых шезлонгах около большого бирюзового бассейна.

— Почти вовремя, — сказала Александра, заметив Катринку, спускающуюся к бассейну по широким кирпичным ступеням.

— А мы думали, ты уснула, — добавила Марго.

— Я разговаривала с Марком, — ответила Катринка, устраиваясь поудобнее.

— Он приедет? — спросила Александра. В ее голосе звучала тревога, словно в субботу кто-то сможет заметить отсутствие или присутствие одного человека на огромном балу.

— Конечно, завтра он будет здесь.

Александра облегченно улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она, подставив лицо солнцу.

Марго демонстративно хмыкнула.

— Я не могу понять вас обеих, — произнесла она.

— Что именно? — переспросила Катринка, вынимая книгу.

— Так много говорят и пишут о раке кожи, а вы лежите на солнце как ни в чем не бывало. Неужели вас это не волнует?

На Марго был брючный костюм с длинными рукавами. Мало того, большой пляжный зонтик укрывал ее своей тенью.

— Это так приятно, — сказала Катринка.

— А мне очень идет загар! — воскликнула Александра.

— И это говоришь ты — со своей белой кожей и рыжими волосами!

— Марго прекрати, — Александра весело улыбнулась. — Впервые за несколько дней я выбрала минутку для отдыха. Не порть ее. — Она никак не могла бросить курить, зажженная сигарета дымилась в пепельнице.

— Прости, — Марго, вынула журнал «Шик». С вреда, наносимого коварным солнцем, ее внимание переключилось на работу Элис Зукер, заменившей ее в журнале.

— Что ты думаешь о макете, сделанном Элис? — спросила она Катринку.

— Неплохо, — дипломатично ответила Катринка. — Но на этой фотографии я выгляжу слишком толстой.

— Хотела бы я быть такой толстой, как ты во время беременности, — засмеялась Александра. — Вы читали статью об Элизабет Тэйлор?

— Она очень хорошо выглядит… Надо попросить этого фотографа сделать и мои снимки.

— Как его зовут?

— Патрик Андерсен.

— Так звали одного хирурга, делающего пластические операции, — заметила Марго.

Александра снова выпрямилась в шезлонге.

— Ты подумываешь о пластической операции?

— Каждая женщина после сорока думает о такой операции. А мне уже пятьдесят шесть…

— Брось, смотришься очень неплохо, — сказала Катринка, рассматривая подругу. Марго никогда нельзя было назвать красивой. В том-то и заключался ее талант, что она умудрилась волевым усилием убедить полмира в собственной неотразимости.

— Пришло время действовать, — заметила Марго грустно. — Мне уже давно надо что-то предпринять, а я не знаю — что… — она бросила журнал на колени.

И Катринка и Александра почувствовали внезапную перемену в ее настроении.

— Что-то не так? — осторожно спросила Катринка.

Обычно разговорчивая Марго, казалось, потеряла дар речи. Схватив со столика бумажную салфетку, она сняла очки и промокнула глаза, сильно озадачив этим подруг: они еще никогда не видели, чтобы Марго плакала.

«Это не из-за детей, — подумалось Катринке. — Раз Марго довела до слез мысль о пластической операции, здесь замешан Тед».

— У тебя проблемы с Тедом? — спросила она неуверенно, зная, что Марго с Тедом были самой замечательной парой. Впрочем, раньше она точно также думала о Дэйзи и Стивене, о себе и Адаме…

Марго кивнула.

— У… у него есть женщина, — произнесла она, выдавливая из себя слова.

— Ты уверена? — Александра была потрясена.