— Какая чепуха! Просто ты — настоящая леди, и все тебя слишком уважают, — сказала я, хотя и не считала, что уважение и добрачные интимные отношения обязательно исключают одно другое.

— Вы с Тоддом стали любовниками почти сразу, как встретились, но он же уважает тебя, — как бы прочитав мои мысли, возразила Кэсси. — Он тебя просто обожает!

(Да, конечно! Но ведь это же Тодд!)

Мне было жаль, что для Кэсси не нашлось своего Тодда.

— Возможно, Кэсси, твой Гай тоже окажется таким же, как Тодд, — проговорила я, хотя и знала, что это невозможно. Тодд — только один на всем свете.

Кэсси грустно улыбнулась.

— Ну и что я тогда буду с ним делать? Что я скажу матери? «Он актер и ничего собой не представляет в социальном плане, он так красив, что это просто неприлично, и к тому же он итальянец, но он настоящий Тодд Кинг и будет любить меня вечно. Можно, я выйду за него, мама?»

— Если он окажется Тоддом Кингом, Кэсси, хватай его и не спрашивай разрешения своей матери, — посоветовала я ей.

Мы обнялись, по нашим щекам катились слезы.

Был выпускной вечер в классе, где учился Гай Саварез, и его самые близкие друзья — Грег, Бул и Пако — изъявили желание пойти, однако сам он не очень этого хотел.

— Знаю, будет дерьмово, ну и черт с ним — это ведь и наше окончание школы тоже, — уговаривал его Бул. — Послушай, старик, чего там, поддадим немного, затем попляшем, с девочками побалуемся. В чем дело — поразвлекаемся немного и все?

У них не было своих девушек, чтобы идти на вечер, у них вообще тогда не было постоянных девушек. В этом просто не было надобности. У них всегда было полно, даже с избытком, девчонок, с которыми можно было не выпендриваться. Они не зря называли себя «мощными самцами». Все четверо были мускулистыми, из вполне обеспеченных семей, и их прозвище было хорошо известно, особенно в городке. А Гай, загорелый и мускулистый, был в этой компании центральной фигурой со своим «субботним ночным негабаритным», как он сам называл свой член, которым так гордился, особенно его способностью находиться в боевом положении неопределенно длительное время. Пако, который просто боготворил Гая, называл его «Эль Гуапо» — красавчик.

Они отличались от других учеников своего класса. За исключением Грега, они не принадлежали к известным семьям Ла-Джоллы. И вместо того чтобы курить травку (в основном дешевую марихуану), они пили. А для развлечения, вместо того чтобы плавать на яхтах и заниматься серфингом, устраивали драки или вламывались в богатые дома Ла-Джоллы, где не столько грабили, сколько все портили и разбивали. Дважды они поджигали дома, один раз для развлечения, другой — за деньги. Их арестовывали всего один раз, когда поймали с поличным — они били окна в одной из вилл на побережье — однако дело сочли «дурацкой шуткой», а не злостным хулиганством, благодаря У. П. Харрингтону, отцу Грега, который использовал для этого свои связи. В то время как их одноклассники и одноклассницы вполне удовлетворялись интимными отношениями друг с другом, Грег, Бул и Пако предпочитали женщин старше себя с большой грудью, а Гай имел слабость к девочкам из более младших классов, обычно выбирая маленьких, недостаточно развитых девственниц. Возможно, это ему нравилось потому, что этим девчоночкам было нелегко его впустить в себя. А вообще-то он об этом особенно и не думал.

— Ладно, пойдем на этот вонючий вечер, — наконец согласился Гай. — Только давайте сначала малость поддадим. На трезвую голову этого не выдержишь.

Грег, у которого было фальшивое удостоверение личности и который выглядел старше остальных, взял четыре поллитровых бутылки пива, чтобы у каждого было по бутылке, и еще шесть баночных упаковок. Пока они примерно с час бесцельно мотались по городу, поливая бранью других водителей, мальчишки выпили по бутылке на каждого и четырнадцать банок пива.

— Ну что, теперь мотнем на вечер? — спросил Пако. Ему не терпелось устроить всеобщую свалку — то, чем он владел в совершенстве и чем славился среди сверстников.

— Заткнись, — бросил Гай. Он углядел девочку, шедшую по дороге с пляжа, и толкнул в бок сидевшего за рулем Була: — Притормози!

Бул выглянул в окно.

— Ты чего? Это же детский сад!

— Я сказал — заткнись! Говорю же тебе, притормози! — рявкнул Гай.

Бул послушался.

— Эй! — окликнул Гай девочку. — Ты что делаешь?

— Иду домой.

— Нечего ходить одной по вечерам. Разве ты не знаешь, что в темноте ходить одной опасно? — засмеялся он. — Залезай! Мы тебя подвезем.

Девочке было явно не по себе, ее голос дрогнул:

— Нет, не надо. Мне здесь недалеко.

— Я же сказал, залезай! — В голосе появилась угроза.

Девочка пошла еще быстрее.

Но он выскочил из машины и схватил ее за руку.

— Пустите меня! Мне нужно домой!

— Я же сказал, что мы отвезем тебя домой.

— Нет. Мама не разрешает мне садиться в машину с незнакомыми.

— Мы не незнакомые. Мы — хорошие ребята.

Она вырвалась и побежала. Он догнал ее и бросил на землю. Она начала громко плакать.

Подошел Грег:

— Ты что, сдурел? Ей, небось, и десяти нет.

— Заткнись! — отмахнулся Гай, расстегивая брюки. Когда девочка раскрыла рот, чтобы закричать, он набросился на нее и несколько раз ударил по лицу. Все же она пыталась бороться, царапала его лицо и отбивалась тоненькими ручками. Он засмеялся и ткнул ее лицом в грязь. — Сними с нее шорты! — приказал он Грегу, стоявшему позади него и наблюдавшему всю эту сцену.

Грег послушался. Стаскивая с девочки шорты и трусики, он почувствовал возбуждение. Тем временем Бул завел машину в кусты у дороги, где ее в темноте совсем не было видно, и они с Пако вышли из автомобиля.

— Затащи ее в кусты! — предложил Пако, его брюки уже были расстегнуты, а член готов к работе. И сними с нее рубашку!

Гай и Грег схватили ее за ноги и поволокли в кусты. Однако она продолжала кричать и вырываться.

— Заткни ты ее! — заорал Бул. — Оглуши ее!

— Нет, я люблю смотреть им в глаза, когда вставляю, возразил Гай, с трудом входя в девочку. Он почувствовал, что это будет не так легко. Она была совсем маленькая, и он прищурился, собираясь с силами.

Она продолжала кричать.

— Сейчас я ее заткну, — заявил Пако и сел ей прямо на лицо, заставив открыть рот, чтобы он мог воткнуть туда свой член. Затем она замолчала.

Когда Гай кончил, с него капала кровь, бедра девочки тоже были все в крови. Было слишком темно, чтобы увидеть, однако он это чувствовал, и запах крови раздразнил двух других парней, которые, как гиены, ждали своей очереди.

Когда Пако встал, криков больше не было, и Бул с Грегом заняли две освободившиеся позиции. Когда они кончили, Гай уже подумывал о том, чтобы повернуть эту растерзанную тряпичную куклу на живот и попробовать сзади, однако другие отговорили его, и желание бежать с места преступления охватило и его.

— Поставь машину за два квартала до школы, чтобы никто не видел, когда мы приехали на школьную стоянку, — предупредил Грег Була.

Они причесались, привели в порядок одежду и тихонько вошли в зал. Затем, после того как немного там потолкались, Гай сказал Пако:

— Давай, начинай свой коронный, чтобы все знали, что Мощные самцы были здесь!

Когда рано утром следующего дня было найдено безжизненное тело Эдриенн Фишер, все четверо парней спокойно спали в своих кроватях, уйдя с вечера после драки, которую там затеяли и которую пришлось улаживать местной полиции. Когда Эдриенн Фишер пришла в себя, она почти ничего не могла сказать следователям, пытавшимся хоть что-то у нее узнать — на дороге, ведущей с пляжа, было совсем темно, и она только могла сказать, что было четверо парней, все очень высокие, один — вообще очень здоровый. Следствие зашло в тупик, и полиция решила, что это был кто-то из приезжих. В конце концов, Ла-Джолла — город, куда приезжает масса народу. Эдриенн Фишер без конца плакала, и ее родители решили пригласить психиатра и больше не подвергать ее допросам, стараясь сделать так, чтобы ее имя не попало в газеты.