— Но это правда, господин старший вахмистр! Поверьте мне, наконец!

Господин Димпфельмозер скрестил на груди руки.

— Две вещи вы должны зарубить у себя на носу, Хотценплотц: во-первых, на основании приказа, действительного от первого числа текущего месяца, мне было присвоено звание главного вахмистра, и во-вторых, у меня нет ни малейшего желания разводить тут с вами тары-бары. Рассказывайте свои байки кому хотите, но не мне!

— Я вовсе не байкирассказываю! — заверил Хотценплотц. — Хотите взглянуть на мои бумаги? Вам достаточно только отворить дверь, чтобы я мог предъявить их вам!

Но господина Димпфельмозера так просто было не обмануть. К облегчению бабушки, Касперля и Сеппеля, он заявил коротко и ясно:

— Дверь, естественно, останется запертой.

— А справка? — спросил Хотценплотц. — Моя справка об освобождении?

— В случае крайней необходимости воспользуйтесь щелью под дверью — вы можете просунуть ее туда.

— Ну конечно же! — воскликнул Хотценплотц, и по его голосу было слышно, какое облегчение он почувствовал. — Вот это идея!

Потом что-то зашуршало — и смотрите-ка: сквозь щель между дверью и порогом просунулся сложенный вдвое листок бумаги. Касперль и Сеппель собрались было нагнуться за ним, но господин Димпфельмозер удержал их.

— Это дело полиции!

Он самолично нагнулся за бумагой, поднял и развернул ее. Затем начал читать: негромко, только усы его шевелились во время чтения, и постепенно лицо принимало все более смущенное выражение.

— Что там написано? — полюбопытствовал Касперль.

Господин Димпфельмозер расстегнул верхние пуговицы воротника, ему, казалось, не хватало воздуха.

— Документ подлинный, мы должны, к сожалению, выпустить его, — произнес он.

— Хотценплотца? — растерянно спросила бабушка.

— Он освобожден по всем правилам: с печатью и подписью, как полагается. Следовательно, отворите, пожалуйста, дверь, дражайшая.

Бабушка извлекла из кармана ключ и вставила его, несмотря на колебания, в замочную скважину.

— На вашу ответственность!

Дважды щелкнул замок, затем она отодвинула засов — и готово.

Касперль и Сеппель затаили дыхание.

Хотценплотц нажал на ручку и толкнул дверь. Он вышел на свободу, сдвинув разбойничью шляпу на затылок, и прищурил глаза от солнца.

— Как вы попали в этот сад? — прикрикнул на него господин Димпфельмозер.

— Через садовые ворота, — сказал Хотценплотц.

— И что вы здесь потеряли?

— Я имел намерение сказать бабушке «добрый день» и извиниться перед ней. За тогдашнее — ну, вы сами, впрочем, хорошо это знаете…

— Еще бы мне не знать этого! — воскликнул господин Димпфельмозер. — А вы знаете, что я еще знаю? Как только я уличу вас в малейшем нарушении закона и права, вы снова окажетесь там, где вам место — а именно, в кутузке: это ясно как божий день!

Хотценплотц склонил голову набок.

— Вы мне не поверите — но я твердо решил для себя стать честным человеком. Даю слово разбойника!

— Вы закончили? — резко оборвал его господин Димпфельмозер. — А теперь убирайтесь с моих глаз долой!

Хотценплотц протянул руку.

— Верните прежде справку об освобождении!

— Вот! — воскликнул господин Димпфельмозер. — Отправляйтесь с ней подальше отсюда. Но всегда помните о том, что мы располагаем средствами и способами держать вас на каждом шагу под полицейским контролем: к примеру сказать, с помощью известной дамы и ее хрустального шара.

— Вы разве не расслышали, что я покончил с разбоем? — спросил Хотценплотц. — Сколько раз еще я должен повторить это, прежде чем вы поймете, что для меня это серьезно? Будьте все здоровы!

Он сунул справку об освобождении в карман жилетки, потом слегка коснулся пальцами шляпы и покинул сад.

Касперль и Сеппель, господин Димпфельмозер и бабушка посмотрели ему вслед, они чувствовали себя до некоторой степени не в своей тарелке, все четверо, — когда их внезапно вывел из этого состояния пронзительный звонок.

Господин Димпфельмозер побледнел до кончиков усов.

— Мой велосипед! — закричал он. — Хотценплотц похитил у меня велосипед — и теперь уже во второй раз!

Переполох, как оказалось, был совершенно напрасным. Касперль и Сеппель уже собрались было сорваться с места, чтобы начать преследование разбойника, когда Хотценплотц добровольно вернулся в сад. Он, толкая, ввел велосипед и прислонил его к скамейке возле дома.

— Вы позабыли замкнуть его, господин главный вахмистр. И я подумал, что будет лучше, если я поставлю велосипед здесь за оградой.

С этими словами он слегка приподнял разбойничью шляпу и растворился окончательно.

Господина Димпфельмозера как обухом по голове огрело. Прошло полминуты и тридцать семь секунд, прежде чем к нему опять вернулся дар речи; и хотя он находился на службе и являлся сознающим свой долг должностным лицом, он сказал:

— После такой диспозиции, бабушка, я попрошу у вас рюмочку шнапса.

Бабушка нашла, что она тоже не прочь сделать глоточек, «потому что это так хорошо успокаивает нервы». Пока она, не теряя ни секунды, поспешила в дом, господин Димпфельмозер обратился к Касперлю и Сеппелю.

— Бегите к госпоже Худобок, — поручил он обоим, — и передайте ей, что я-де иду за вами по пятам. Она тем временем должна все подготовить, чтобы я тотчас же мог приступить к наблюдению за разбойником.

Он хотел было запереть велосипед на замок, однако никак не мог отыскать ключ в своих многочисленных карманах. Тогда, недолго думая, он крепко привязал его куском веревки к скамейке у дома.

— Четыре пары тройных узлов должно быть достаточно, я полагаю.

Завязав узлы, он тоже пошел в дом.

— Приятного аппетита! — крикнули ему вслед Касперль и Сеппель.

Потом опрометью кинулись к госпоже Худобок, причем самой кратчайшей дорогой: через заднюю калитку сада, прямо мимо компоста.

— Послушай, может, Васьти придется по вкусу что-нибудь из этого? — спросил Касперль, взглядывая на тыквы.

— Почему бы нет? — решил Сеппель. — Пусть попробует, а там видно будет.

Они прихватили с собой парочку маленьких тыкв. То, что каждая из них у бабушки на счету, они даже предположить не могли, а то, что речь к тому же идет еще и о тыквах необыкновенных, им и в голову не пришло: так хорошо бабушка хранила от них свою тайну.

Госпожа Худобок, как всегда, не спешила. Шесть или семь раз пришлось Касперлю и Сеппелю постучать в ворота сада, прежде чем она наконец соблаговолила, шаркая туфлями, подойти к ним. Лицо ее было еще слегка зареванным, однако в общем и целом она, казалось, снова взяла себя в руки.

— Вы опять явились с новыми травами для Васьти?

Она говорила в нос, как будто у нее был насморк.

— Нет, — сказал Касперль. — Мы пришли по поручению полиции. Господину Димпфельмозеру нужна ваша поддержка — вы только выслушайте, о чем он вас просит…

Госпожа Худобок всплеснула руками, когда друзья сообщили ей, что произошло. И хотя она была как-никак ясновидящей с гослицензией, она вынуждена была признать, что ничего подобного не предугадала.

— Времена, когда люди трепетали перед моим ремеслом, миновали!

Она заявила о своей готовности безотлагательно помочь господину Димпфельмозеру: с помощью хрустального шара это детские игры. Затем, шаркая туфлями, она через сад проплыла в дом, а друзья последовали за ней. В прихожей им навстречу выскочил Васьти. Радостно лая, он набросился на Касперля и Сеппеля, пастью хватая их за руки.

— Не балуй! — пожурила его госпожа Худобок. — Приличной собаке негоже так себя вести!

В то время как она поспешила в гостиную, чтобы достать из шкафа хрустальный шар, друзья приотстали в сенях возле Васьти.