Черный M9.

Ошибки быть не могло. Это был тот самый БР, который прикрыл их отступление во время недавней операции на Сицилии.

— Я не успел представиться, да? Лейтенант Белфанган 'Крузо, только что переведен сюда из подразделения «Палхорон» Средиземноморской эскадры. Назначен в подразделение СРТ оперативной группы «Туатха де Данаан». Позывной — Урц-1.

Урц-1? Это значило, что лейтенант станет командиром отряда, заняв должность капитана МакАллена, вакантную после инцидента у островов Перио.

– Сержант Соске Сагара. Майор Калинин, рассказывал мне о тебе, но с первого взгляда ты не выглядишь, как человек, который, по его словам, превосходит в искусстве пилотирования БР его самого. Пришло время продемонстрировать твои умения.

На бедре черного M9 раскрылся оружейный люк, и в его манипуляторе появился тренировочный мономолекулярный резак.

20-е октября, 18:43 стандартного времени Японии

Тефу-си, Токио

торговый центр в районе Сенгава

Соске так и не появился в школе.

Во время его последнего продолжительного отсутствия, в период прошедших экзаменов, в школе было очень тихо и спокойно. Теперь повторялось то же самое. Нет, не то, чтобы Соске двадцать четыре часа в сутки бряцал оружием, приводил в действие подрывные заряды и наводил ужас на окружающих. Но раз или два в день он обязательно ухитрялся оказаться виновным в каком-нибудь неадекватном поведении, которое вызывало беспорядок и приводило в смятение всех свидетелей. Канаме немедленно усмиряла его, но все же чувствовала некоторую вину перед обществом за своего ненормального подопечного.

Как бы то ни было, теперь, без него, в школе было тихо.

Так показалось Канаме, хотя, возможно, все остальные школьники так не считали. Но для нее среди обычной беспечной болтовни и взрывов смеха в школьных коридорах теперь как будто чего-то не хватало.

— Какой ужас. Похоже, я от него заразилась… — пробормотала задумчиво она, когда вместе с Киоко они брели домой по улице, подсвеченной закатными лучами солнца. Киоко только хмыкнула и рассмеялась.

— Чего же тут смешного?

— Ты говоришь так, как будто Сагара — какой-то жуткий агрессивный вирус. Но это ведь не так.

— А?

Канаме не совсем поняла, о чем говорит Киоко, и взглянула на нее с удивлением.

— Ты не понимаешь? Ну, как бы это получше сказать… — Киоко задумчиво подняла взгляд. — Знаешь, ты ведь и сама не совсем обычная, Кана-тян.

— Вот как? Ты так думаешь?

— Да. На первый взгляд и не скажешь, чего в тебе больше — от взрослого человека или от ребенка. Иногда ты ведешь себя как взрослая студентка колледжа, а иногда — как первоклассница.

— Хм…

Канаме задумалась над словами своей лучшей подруги. Теперь, когда Киоко вдруг упомянула об этом, она осознала, что та, по сути, была ее полной противоположностью. Несмотря на свой невинный детский вид и кокетливые косички, она иногда просто поражала Канаме, говоря вот такие, взрослые, серьезные и разумные вещи.

Но именно поэтому Канаме так любила Киоко.

Токива Киоко. Они стали подругами далеко не сразу после того, как Канаме перевелась в школу Дзиндай, но с тех пор были неразлучны. Многие удивлялись, ведь по сравнению с подругой, Киоко выглядела совсем ребенком. Хотя многие их вкусы и склонности совпадали, непринужденная, всегда открытая и веселая Киоко ничуть не походила на решительную и умную, но часто отстраненно замкнутую и не допускавшую в свой внутренний мир посторонних Канаме. Да и физически Киоко было не угнаться за яркой, красивой и спортивной одноклассницей.

Когда они шли вот так, рядом, можно было лишь сказать, что, на самом деле, полярные противоположности притягиваются друг к другу некоей таинственной силой.

Сама же Канаме лишь радовалась, глядя на Киоко, хотя и думала частенько: «Она настолько лучше меня. Почему Киоко всегда улыбается мне, даже когда я веду себя, словно полная дурочка? Почему она всегда остается со мной, даже когда я в плохом настроении и злая как оса»? Она много раз думала так и раньше, но, с тех недавних пор, как Канаме услышала подозрительно отличающиеся истории об охраннике из Разведывательного бюро сначала от Тессы, а потом и от Соске, эти мысли невольно приобрели более зловещую окраску.

Канаме помотала головой, сердясь на себя. Нет, это не может быть Киоко. Ведь она много раз была в гостях у подруги, давно познакомилась с ее родителями и родственниками. Это уже просто паранойя. Так нельзя.

— Канаме?

— М-м?

— Ага, ты снова думаешь о Сагаре?

— …С-с чего ты взяла?! Неужели похоже?.. — принужденно рассмеявшись, ответила Канаме, и в этот миг ее глаза уколола острая вспышка отраженного света, зеркальный блик.

Что такое?

Они, не спеша, шли через торговый район перед станцией Сенгава, загроможденный киосками, лотками и маленькими магазинчиками. Здесь почти не ездили автомобили, и улица была плотно заполнена пешеходами. Со всех сторон доносились крики продавцов, зазывавших покупателей и торговля шла довольно бойко.

Странная острая вспышка, которая удивила Канаме, мелькнула на крыше двухэтажного торгового павильона слева от них.

Это было… было ли это отражение от линзы?

Солнце уже садилось, и сумеречные тени наползали на крыши домов, скрадывая силуэты. Но острые глаза Канаме различили тень над парапетом крыши. Тень человека. Он мелькнул и стремительно исчез, будто растворился, но на какой-то миг она почувствовала, как встретились их взгляды. Будто на моментальном фотоснимке, на сетчатке ее глаз осталось его лицо. Короткая стрижка и узкие, словно прищуренные глаза, холодные и гипнотически пристальные. Почему-то вдруг на память пришло лицо другого человека — того громилы с ножом на камбузе подводной лодки, в прошлом августе. Ей показалось, что их губы кривились очень похоже — тонкой змеиной усмешкой.

Человек исчез, как и не было.

Канаме резко сбилась с шага и замерла на месте, не отрывая взгляда от крыши. Но больше в муаровых занавесах вечерних теней ничего не было видно. Последние лучи усталого осеннего солнца скользнули по антеннам и пропали. Сразу потемнело.

— Что случилось, Кана-тян?

— Гм?.. А, ничего, — ответила Канаме, с трудом отводя глаза от крыши. — Ничего. Пойдем.

Она зашагала дальше.

Что это было?

Из глубины души вдруг стала подниматься острая тревога, расцветая колючим чертополоховым кустом. Она не могла сказать, отчего и почему, но вдруг почувствовала смятение, чувство бесповоротного и безжалостного поворота судьбы.

Как будто что-то, чего она всегда боялась настолько, что гнала даже малейшую мысль о нем, наконец, настигло ее. Хотя… она знала всегда, даже не признаваясь себе самой. В один из дней оно придет. Придет за ней. И вот — за дверью тяжелые, страшные шаги. Охотник, ужасный жнец, убийца — пришел.

Одна единственная вспышка отраженного света на крыше открыла дверь тайным страхам Канаме. Перед ее глазами встали не выдуманные, а настоящие ужасы.

Ржавое нутро танкера и грязный бетонный пирс душной июньской ночью.

Бесконечные, будто свитые в кошмарную ленту Мебиуса темные переходы и отсеки подводной лодки в конце августа.

То, что она чувствовала тогда, снова наводнило ее душу.

Смятение и страх. Она боялась. Боялась так, что темнело в глазах.

— Канаме-тян?..

Забыв о Киоко, Канаме дрожащими руками достала из сумки телефон и вызвала номер, по которому часто звонила последнее время.

«Сагара Соске» — появилось на экранчике.

Эти простенькие зеленые буквы, казалось, немного успокаивали.

Все будет хорошо. Все будет хорошо. Ведь он недалеко, даже по телефону Киоко недавно оказался доступен. Он сейчас ответит. Скажет, как обычно: «Нет проблем».

Соске…

Стоп, так нельзя. Это сумасшествие, паранойя. Почему я так расстроена? Почему я готова кричать, просто потому, что этот проклятый телефон не звонит?!