А так, как оставшаяся половина человечества тосковала и маялась, то у этих трансквалитов всегда находилось множество почитательниц и поклонниц.

Сменилось все. Одежда сразу же стала прозрачной. Исчезли бюстгальтеры. Для чего надо было придерживать груди, которые сразу же стали ненужные. И они постепенно уменьшались в размерах, грудь отмирала вместе с ее невостребованными функциями.

Очень скоро вспыхнули и расцвели все лесбийские удовольствия. В литературе и на экранах появились художественные произведения, воспевающие это постыдное явление. И даже порнография, с изображением сцен коитуса, стала иной. В ней, в роли мужчин, с успехом выступали транс мутанты. Это те женщины, которым проделывали специальные операции, избавляли от груди, а вместо вагины, в этих местах у них формировали органы, напоминающие фаллосы.

Вопреки распространенному ранее мнению, женское общество становилось с каждым годом и месяцем все агрессивнее и безобразнее. Число неудовлетворенных женщин росло и вскоре эту проблему попытались разрешить использованием самых совершенных искусственных фаллосов. Были даже заведены такие интимные заведения, где остро нуждающиеся могли найти себе удовлетворение в совокуплениях с различными биологическими объектами и роботами.

Лесбиянство не только не осуждалось, а всячески поощрялось. Главным лозунгом дня стали слова об удовлетворении с ней своих ненасытных сексуальных потребностей. Но работали театры, где мужские роли очень талантливо исполняли актрисы. Они настолько воспринимались, как мужчины, что к ним все время приходили бесконечные предложения о замужестве и просто, предложения сексуального характера.

Одна из самых заметных и популярных актрис нашего времени появилась, на проходившем традиционно Канском фестивале, на красной дорожке, в сопровождении великолепного мраморного дога. Чем повергла всю общественность в шок и хаос. Ей стали подражать и вскоре животные мужского рода замелькали на улицах наших городов в сопровождении своих неустанных поклонницей.

Время шло, и мы неумолимо старели. Бесились в бессилии и отчаянии, искали любого удовлетворения и стремительно старились.

Все это, видимо надоело природе, и в один из дней общество содрогнулось от известия, о неминуемом столкновении Земли с астероидами и метеоритными облаками.

Перепроверки и расчеты только укрепили уверенность в неизбежном столкновении Земли с этими космическими пришельцами. Встал вопрос? А что же нам делать?

Традиционно эту проблему попыталась тихо разрешить для себя самая богатая элита. Началось тайное строительство различных укрытий и объектов, как под землей, так и для плавания, на и под водой. Шила в мешке не утаишь. Только несколько тысяч жирных метресс со своими возлюбленными дамами сумели уйти от внимания и ответственности. Они тихо исчезли в безвестности.

Потом, иногда, я встречала в океане покинутые и опустошенные такие объекты. Но что и как происходило на них, я не могла разобрать и найти объяснение их трагедиям. Нам очень были нужны их материалы и ресурсы. Как правило, такие находки все цело уходили на утилизацию и переработку. А тайна гибели их обитателей уже никого не интересовала. Мир уже стремительно разрушался под натиском космической стихии.

Мне хватило беглого взгляда, чтобы понять каковы последствия могут оказаться для нас после только что прошедшей космической атаки.

Cфероидос выживал только потому, что мы имели непроницаемые корпус и купол. Лишенные его защиты мы быстро утратим нашу защищенность. Потом с нами может произойти тоже, что на этой неделе произошло со Сфероидосом — 2712. Разбитый и поврежденный купол не выдержал ударов волн и обрушившейся воды. Он тонул прямо на наших глазах, но мы не могли ему чем-то помочь. Огромные валы воды, что сразу же последовали за падением довольно крупного обломка в океан недалеко от нас и этого сфероидоса уже накрывали нашу сферу, и мы погружались в бездну. Надолго ли? Выдержит ли сфероидос? Вынырнем ли мы?

Палуба стремительно уходила в глубину из-под ног и над куполом сразу же образовалась зловещая темнота. Радиометристы на ЦП докладывали глубину и параметры остойчивость нашего сфероидоса.

— Сорок метров, уклон пятнадцать, пятьдесят метров, уклон десять…

Я привычно сидела на своем рабочем месте, в кресле чиф — пайлота, рядом с дежурными операторами центрального пульта и ждала. Ждала ответных действий нашего сфероидоса. Чем глубже мы погружались, тем сильнее на нас действовала выталкивающая сила воды. По моим быстрым прикидкам выходило, что наш сфероидос через десять, девять, восемь секунд прекратит падение в бездну и, зависнув на отметке ста восьмидесяти метров по миделю, наибольшему сечению в горизонте, начнет стремительно подниматься на поверхность. Я напряженно ждала ощущений торможения этого опасного для нас погружения. Еще, еще. Мы все еще погружаемся. Обращаю внимание, как на меня устремляются тревожные и беспокойные взгляды операторов пульта. Желая разрядить напряжение и вселить в свою боевую команду уверенность, я беззаботно спрашиваю.

— А не испить ли нам кофею? Милые дамы-господа!

Спустя несколько десятков секунд, пока наконец-то мы вырываемся на поверхность океана, взбаломошенного и раскачивающего нашу многомиллионную тонн громадину с легкостью игрушечного кораблика, я позволяю себе громко и твердо произнести.

— С благоприятным нырянием и купанием, мои дамы-господа! Обещаю вам, что это случится когда-то, но не сейчас. Точно! — Сразу же замечаю спадающее напряжение на их лицах.

— Так что пользуйтесь этой счастливой минутой и моей добротой! Идите к своим любимым и утешьтесь во взаимных лобызаниях и разрядке скопившейся похоти.

— Ну, же?! Господа-дамы, действуйте! Помните, мне нужны ваши детки-ангелы! Все, кроме дежурной бригады, остальные свободны! Осчастливьте пылом страсти своих любимых!

И только потом, когда часть смены покидает помещение ЦП, я капризно и по- барски произношу.

— В конце, концов! Даст ли мне кто-то чашечку крепкого кофе? Спасите, а то я от жажды, прямо умру на ЦП!

А какой-то шутник, из смены моих дам-господ. Голосом, очень похожим на мой, произносит, копируя даже мою интонацию.

— Обещаю вам, что это случится когда-то, но не сейчас. Точно!

Но это было тогда. А сейчас мне не только не хочется, но и не вмоготу что-то иное, чем изобразить скрежет зубов. Я понимаю, чтобы все быстро устранить потребуется ресурсы и время, а может быть опять, оборвется при этом чья-то жизнь. Все никак не могу привыкнуть к тому, что мы каждый раз теряем их. Наших смелых и отчаянных дам-господ. Моих верных и единственных помощниц, которые вместе со мной, все еще способны сопротивляться. Перехожу на ЦП.

— Поднимайте ремонтные бригады, у нас ЧП номер два. Номер два, это когда мы еще не погибаем, но уже близки к этому. А ЧП номер один, это когда уже требуется срочная эвакуация.

Уже полчаса, как ремонтники отчаянно сражаются на головокружительной высоте за нашу и свою безопасность. А ведь, сколько жизней отдано только за то, чтобы тысячи все еще могли жить и существовать в нашем сфероидосе.

Работы идут по составленному в срочном порядке плану. У нас еще в запасе есть целых шесть часов, а потом опять все сначала. Наш сфероидос выйдет из тени Земли, а вернее того, что от нее пока еще остается. И мы опять будем напряженно высчитывать траектории приближающихся к Земле космических объектов, которые вот уже целый год непрерывно впиваются со страшной скоростью и грохотом в нашу Землю, прошивают все на своем пути, истребляя остатки нашей гибнущей цивилизации.

Сорок семь тысяч. Такую цену мы уже заплатили за наше выживание. Но оставшиеся продолжают бороться и стараются выжить. У нас появился шанс этого добиться и нам только надо держаться и восстанавливать, ремонтировать наше единственное укрытие и дом. Шанс этот уникальный сам по себе, а все благодаря случайности. Видно в ней есть своя закономерность. Но эти вопросы не ко мне, а к ним, нашим спасителям, детям-ангелам.