Ее отец был французом, но Мария сомневалась, чтобы Джулио понимал разницу. И если это отец искал ее… Она взглянула на скамейки и легко представила себе шок и отвращение богатого человека. Потная, грязная девушка, простая работница… О Madre Mia.

Мария пустилась бежать. Завернула за здание, где стоял ее разбитый велосипед, и бросилась к ближайшему телефону-автомату. Там она потратила несколько драгоценных песет, чтобы обзвонить самые роскошные гостиницы. В бреду Росита все время повторяла имя Д'Арвилль, и теперь Мария как можно вежливее спрашивала, нет ли у них такого постояльца. Он приехал за ней. Наверняка. Кто еще в этом поганом мире мог о ней побеспокоиться? Во второй гостинице, самой лучшей в городе, ей ответили, что у них останавливался англичанин, назвавшийся Д'Арвиллем, но что он уже уехал.

— Куда? Куда он уехал? — едва не закричала она, потом успокоилась и изложила придуманную историю о найденном бумажнике. Портье предположил, что он уехал в аэропорт. Мария повесила трубку и едва не заплакала. Маленький местный аэропорт располагался так далеко. Она спрятала свой велосипед в полуразрушенном здании, выбежала на главную улицу и остановила такси. Ей пришлось отдать шоферу почти все свои деньги.

В аэропорту она помчалась в зал отлетов и спросила, улетел ли уже мистер Д'Арвилль. Пожилая женщина в красно-синей форме, с идеальным макияжем и прической, вежливо ответила, что они не дают такие сведения. На секунду Марии захотелось выцарапать ей глаза. Что значат правила, если вся ее жизнь идет под откос?

Она повернулась, опустив плечи и признав свое поражение. Какое это имеет значение? Глубоко в сердце она уже знала ответ.

Он наконец приехал, чтобы разыскать ее, но потом решил, что она недостаточно хороша для него. Наверняка богатый человек не хочет иметь в дочерях ничтожество. Если бы она была красивой и работала продавщицей в ювелирном магазине… Если бы она выглядела иначе, он бы забрал ее. Выдержать все эти годы работы за гроши, одновременно отбиваясь от похотливых мужиков, ей помогала надежда, что однажды ее спасут. Кто-нибудь. Все равно кто.

И хотя Росита научила ее ненавидеть человека, бросившего их, вынудившего их жить в нищете и мучениях, маленькая девочка ждала, что отец приедет и заберет ее. Убедит, что все это было чудовищной ошибкой. Но теперь Мария разделяла ненависть матери к Д'Арвиллю. Что он за чудовище?! Она понимала, что он видел ее, знал, какую жизнь ей приходится вести, что он стоял совсем рядом от того места, где она работала вся в поту, и спокойно бросил ее во второй раз. Это вызвало в ней жгучую ненависть, проникающую в самые глубины ее существа.

Она вышла в теплую ночь и уговорила кондуктора поезда, идущего из аэропорта, довезти ее до города. Она пешком вернулась к мастерской и не нашла велосипеда там, где она его оставила. Кто-то его украл, как она сама когда-то его украла. Мария прислонилась к стене и заплакала. Бессильные слезы злости, ненависти, испуга и боли текли по ее щекам.

Неожиданно она услышала голоса Джулио и еще одного надсмотрщика и тупо смотрела, как они грузят красивые платья со второго этажа в фургон. Слезы перестали течь, уступив место мрачной решимости. Когда они вошли в здание за второй партией, Мария побежала к фургону. Пригнувшись, она спряталась за ним, дождалась, когда они вынесут вторую партию и снова вернутся в здание. Все еще пригнувшись, она обошла фургон и заглянула внутрь. Быстро перебрав платья, она выбрала вечернее платье из красного шелка, сверкающее при лунном свете, перекинула зашуршавший пластиковый пакет, в который оно было уложено, через руку и пустилась наутек.

Наплевать, если они догадаются, кто украл платье. Она уже знала, что никогда больше не вернется в мастерскую. Ей надоела борьба за выживание. Ей надоело быть «приличной девушкой, пытающейся вести порядочную жизнь».

Одному визит отца ее научил — положиться она может только на себя. С сегодняшнего дня, решила она, бредя по темным улицам с украденным платьем и несколькими жалкими песетами в кармане, все пойдет по-другому. Она поедет на север, в Мадрид, где живут все богатые люди. Она украдет косметику, иначе причешется, украдет туфли. В таком красивом платье ей наверняка удастся найти богатого мужчину. Она станет богатой, красивой и умной, а именно это ищут толстосумы в женщинах. У нее будут драгоценности, машины и меха, которые она потом продаст.

И тогда, только тогда она найдет своего отца.

И за то, что он бросил ее в этом ужасном месте, посчитал недостойной быть его дочерью, она его уничтожит.

Она его уничтожит, чего бы ей это ни стоило.

Голливуд

Кир нахмурился, когда громко затрезвонил телефон, и поднял глаза от сценария, который читал, в надежде, что кто-нибудь ответит. Судя по всему, никто не собирался, так что после седьмого звонка он взял трубку и откинулся на спинку кожаного кресла.

— Слушаю.

— Это мистер Хакорт?

— Да.

— Вы — муж Ориел Сомервилл, дочери покойного Дункана Сомервилла?

Кир сдвинул брови и выпрямился.

— Да.

— Мое имя вам ничего не скажет, однако представлюсь: меня зовут Дэниел Бернштейн. Я много лет был хорошим другом Дункана Сомервилла.

Кир снова расслабился и улыбнулся.

— Да, я помню, Дункан про вас рассказывал. Вы вместе работали в комитете в Швейцарии, верно?

Он устало потер лоб, печатные строчки второсортного сценария сливались. Три месяца назад Кир закончил свой последний фильм, тот должен выйти на экраны перед Рождеством, и сейчас искал новый сценарий. Он всегда мучился, вынужденно отдыхая месяца по три после каждого фильма. Голливуд быстро менялся, появлялись шустрые молодые ребята, стремящиеся лишить его короны «лучшего режиссера».

Иногда он напоминал себе белку в колесе, старающуюся бежать как можно быстрее, но остающуюся на одном месте.

— Совершенно правильно, — сказал голос на другом конце значительно более теплым тоном. — Я должен был поехать с ним в Монте-Карло, но семейные дела в последний момент мне помешали.

— Я рад, что вы не поехали.

— Да… — Собеседник поколебался, потом откашлялся. — Вот какие дела, мистер Хакорт. Я сейчас в Лос-Анджелесе. В «Фарлиз». Не мог бы я приехать, чтобы поговорить?

— Сейчас? — удивился Кир.

— Да, если это не слишком для вас неудобно. Я… У меня есть новости, которые мне не хотелось бы сообщать по телефону.

— Хорошо. — Кир взглянул на часы. — Жду вас через полчаса. Вы дорогу знаете?

— Полагаю, каждый таксист в городе знает ваш адрес. — Собеседник рассмеялся и, не говоря больше ни слова, отсоединился. Кир несколько секунд смотрел на трубку, потом пожал плечами и положил ее, уговаривая себя, что нет причин для тревоги — Дункан погиб одиннадцать лет назад. И все же он не смог вернуться к чтению так называемого триллера, а налил себе немного виски с содовой и прошел со стаканом в гостиную.

Кир знал, что Парис в бассейне, где он последнее время практически жил, готовясь к чемпионату Калифорнии, который состоится через месяц. Бетани ушла на лекцию по университетской системе Оксфорда, а куда подевалась Джемма, он как обычно понятия не имел. Он уже несколько недель собирался поговорить с ней, потому что ночами ему стали сниться кошмарные сны про наркоманов или еще похуже, но Ориел возражала.

— Если ты сейчас станешь ей что-то запрещать, то только напортишь, она пойдет вразнос. Поверь мне, я знаю, — сказала Ориел, беря его за руку. — Я за ней присмотрю. По-своему. Доверься мне.

Разумеется, Кир ей доверял. Он снова взглянул на часы и понадеялся, что она вернется с собрания благотворительного фонда в пользу голодающих в Африке, чтобы вместе с ним встретить их таинственного гостя.

Он растянулся на кушетке в гостиной и включил телевизор. Несколько его ранних фильмов купили ведущие телевизионные каналы. Было бы интересно посмотреть их с расстояния в десятилетие. Но тут он услышал шум в холле, и мысленным взором увидел, как жена снимает туфли. Теперь она носила волосы до плеч, слегка их завивала и красила, чтобы скрыть появившуюся седину. Фигура же осталась такой же стройной, а лицо из по-девичьи хорошенького стало по-женски красивым.