На ее лице возникла хитрая улыбка. Пришло время начать контрнаступление против нахального мистера Коупленда. Ввести в действие, подумала она, беря сына за руку, свое секретное оружие.

Она специально застыла в дверях, и взгляд Валентайна немедленно остановился на темноволосом мальчугане, несколько неуклюже сидевшем на ее бедре. Носить Трэвиса, как маленького ребенка, было не слишком удобно, но ей хотелось произвести нужное впечатление.

Она встретилась со взглядом Коупленда поверх головы мальчика и мрачно улыбнулась. Ну, как вы на это прореагируете, мистер Гуру мира моды?

Трэвис быстро огляделся, сразу же заметил незнакомого человека и широко распахнул глаза от удивления. Потом робко спрятал лицо за плечо матери. Снова осторожно выглянул. Мужчин он явно видел нечасто. Дедушка остался в Англии.

Мужчина в кухне — это что-то новое.

Вэл весело усмехнулся в ответ на любопытный взгляд ребенка. Мальчик тоже расплылся в улыбке. Глаза Вэла опустились на руку Вероники. Не обнаружив там обручального кольца, он хитро ей улыбнулся и снова занялся картошкой. Его замолкший было фальшивый свист опять наполнил кухню.

Вероника неожиданно расстроилась. Она ожидала совсем другой реакции. Или надеялась на другую реакцию. На его лице должно было появиться выражение ужаса, затем смениться жалкой улыбкой. Потом под первым благовидным предлогом он должен был ретироваться.

Ни одному мужчине не нужна женщина с ребенком. Незамужняя женщина с ребенком… Тогда почему этот тип не ведет себя так, как должны вести себя все нормальные мужские особи? Ей казалось, что в ее жизнь ворвался вихрь, перевернул все с ног на голову. Это ее страшило. Хватит с нее вихрей, последний едва не убил ее.

Через час они сели ужинать. Валентайн съел уже половину еды со своей тарелки, пока Вероника разворачивала салфетку, укладывала ее на колени и наливала себе стакан апельсинового сока. Она с отвращением посмотрела на него и отрезала кусок мяса.

Миссис Уильямс переводила взгляд с нее на Вэла и неожиданно почувствовала себя на двадцать лет моложе.

Повернувшись к старушке, Валентайн спросил:

— Как вы думаете, Вероника… — Он впервые назвал ее по имени, произнеся его так, будто пробовал изысканное вино. — Вероника будет прекрасной манекенщицей для моей весенней коллекции, показ которой состоится на будущей неделе, не правда ли, миссис Уильямс?

— О, конечно! — Лицо старушки засияло, как рождественская елка. — Я сразу увидела, какая она хорошенькая, — призналась миссис Уильямс. Они говорили о ней так, будто она не сидела рядом с ними за одним столом.

— Прекрати, — прошипела Вероника. — Миссис Уильямс, он просто подшучивает над вами. Какая из меня манекенщица? Я даже ходить не умею.

— Будешь просто ставить одну ногу впереди другой, дорогуша.

— Заткнись!

— Видите, как она со мной обращается, миссис Уильямс? — жалобно спросил он. — А я еще хочу сделать из нее звезду!

Старушка укоризненно поцокала языком.

Они закончили ужин рюмкой хорошего шерри. После этого Вероника многозначительно взглянула на часы и отправилась наверх укладывать сына спать.

На этот раз Трэвис никак не хотел уходить Он несколько раз оглядывался через плечо на незнакомца, и каждый раз Валентайн ему подмигивал.

За столом Трэвис говорил очень мало, по-видимому от смущения. Теперь же, с трудом одетый в пижаму, он взглянул на нее совсем по-взрослому.

— Мне понравился этот дядя, мам, — сонно заявил он.

Она поморщилась и поцеловала умытое личико.

— Правда, киска?

Откинув волосы со лба сына, Вероника выпрямилась и задумалась. Конечно, мальчику нужен отец, но… Она не может снова впустить в свою жизнь мужчину, не может рисковать. Любовь — слишком опасная штука, способная оставить тебя гнить в тюрьме, беременную, в полном отчаянии. Любовь — убийца.

Она просидела минут десять в комнате сына, чтобы убедиться, что тот заснул, спустилась вниз и ничуть не удивилась, увидев Вэла, рассевшегося в кресле с таким видом, будто он решил остаться здесь до утра.

— Уже поздно, мистер Коупленд, — спокойно улыбнулась она и бросила взгляд на старушку, которая мужественно старалась не заснуть.

— И то верно. Я за тобой заеду завтра около десяти и покажу тебе Дом Валентайна. Ведь моя звезда должна знать все тайны нашего дела.

Вероника устало вздохнула.

— Я уже сказала: на эту приманку не попадусь.

Валентайн внимательно посмотрел на нее. Она нервничает, это очевидно. И нетрудно догадаться почему. Одинокая леди с таким замечательным сыном наверняка нахватала за свою жизнь много шишек.

Итак, она остерегается. Что ж, он против этого не возражает. Вэл снова уселся поудобнее и скрестил руки на груди.

— Я не двинусь с места, пока ты не согласишься стать моей новой Венерой.

— Мне завтра на работу, — соврала она и едва не топнула ногой, когда он медленно покачал головой.

— Разве тебе мама не говорила, что врать дурно? — печально спросил он. — У тебя завтра выходной, я проверял.

Он опять намеренно говорил с акцентом кокни. По правде сказать, она бы не удивилась, если бы он действительно оказался родом откуда-нибудь из Челтенхэма.

— А, ладно, — довольно невежливо снизошла она, только чтобы избавиться от него. — Говоришь, в десять? Но я только посмотрю, понял?

На следующее утро в четверть десятого Вероника отвела сына в школу и вернулась, чтобы надеть пальто. Как следует подумав, она пришла к выводу, что ей следует бежать из дома до прихода мистера Валентайна Коупленда. Пойти в парк, сходить в зоопарк, во всяком случае убраться, пока этот наглец не появился.

Похоже, она празднует труса, но что-то в этом человеке действительно пугало ее. Правда, он отличается от Уэйна Д'Арвилля, как небо от земли. Но она должна помнить, что угроза может скрываться под разными обличиями.

Попрощавшись с миссис Уильямс, Вероника открыла дверь, перекинула ремень сумки через плечо и, глядя под ноги, осторожно пошла по скользкой дорожке… прямо в объятия Валентайна.

— Ох, до чего же я люблю пунктуальных женщин, — заметил тот, засовывая ее в стоящую рядом машину, прежде чем она успела перевести дух. Он был одет точно так же, как вчера. Она даже заподозрила, что он вполне и спать мог в этом одеянии.

— Ты рано, — укорила она, но тут же поймала его понимающий взгляд. Она почувствовала странное щекотание внизу живота и судорожно сглотнула. — Ах ты грязный, подлый, никуда не годный…

Под аккомпанемент ее оскорблений он завернул за угол. Она все еще разорялась, когда он остановил машину около большого склада на берегу реки.

— …Наглый, оборванный, нахальный, тупоголовый…

Склад оказался огромным теплым помещением, полным тканей, людей, веселой болтовни и девушек в нижнем белье.

— Наш производственный этаж, — объяснил Валентайн, беря под одну руку большой и явно тяжелый рулон белой ткани и неся его с такой легкостью, будто это маленький чемодан.

Веронике пришлось почти бежать, чтобы успеть за ним.

— Эти замечательные дамы за швейными машинками… — он свободной рукой показал на по меньшей мере десяток женщин, склонившихся над швейными машинками, шивших вручную или раскраивающих ткань, — основа Дома Валентайна.

— Что правда, то правда, — донесся до них чей-то утомленный голос, вызвав смех среди присутствующих.

— Девушки, это наша новая модель на следующую неделю. Поскольку Дарлин в гневе удалилась и поклялась никогда не возвращаться, мне пришлось скоренько подыскать ей замену. Как думаете, она подойдет?

Оказавшись неожиданно в центре внимания, Вероника покраснела. Пожалела, что не надела другое пальто, потом сердито пожала плечами. Какая разница? Не собирается же она на самом деле участвовать в этом проклятом показе?

— Принимаю ваше громкое молчание за одобрение, — заявил Валентайн, поудобнее взял рулон с тканью и снова зашагал по цеху. — Тебе придется изучить основы модных стилей, — сообщил он, внезапно останавливаясь и поворачиваясь к ней. — У тебя ведь неплохие мозги, я угадал?