Но сейчас речь шла не о них, а об ответственности, ложащейся на его плечи.

«Я не имею права на ошибку. Не могу позволить себе проиграть».

Наверное, это было похоже на то, что испытывает тонущий человек — с каждой секундой неумолимая тяжесть водяного столба сжимает каждую клеточку его тела, все сильнее и сильнее. Соске, глядя в пол, мрачно ответил:

— Вас понял, сэр.

— Рассчитываю на вас, сержант.

Все лица снова обратились к командующему операцией. Калинин твердо и уверенно продолжал:

— В этот раз развертывание и выход на рубежи атаки будет производиться в подводном положении, отход — с помощью вертолетов. Шесть наличных бронероботов образуют три оперативные группы. Первая — штурмовая, вторая — огневой поддержки и последняя — разминирования, с задачей найти и обезвредить подрывные заряды. Относительно маршрута ее выдвижения у нас есть хорошие новости. У меня все. План действий каждой из групп и детали до вас доведет капитан Мак-Аллен. Приступайте, капитан.

— Есть, сэр.

Майор шагнул назад, а его место занял Мак-Аллен.

— Итак, распределение по группам. Штурмовая будет состоять из меня и Сагары. Группа огневой поддержки — Вебер и Нгуен. Группа разминирования — Мао и Данниган. Остальной личный состав отряда СРТ будет действовать в пешем порядке, в качестве командиров пехотных штурмовых групп, которые высадятся с вертолетов во второй фазе операции. Записывайте частоты для радиообмена…

27 августа, 16:21 (по Гринвичу)

«Туатха де Данаан», главный ангар

Инструктаж завершился, Соске сразу заторопился в ангар, чтобы переговорить с инженером, отвечающим за системы бронероботов. Этой ночью ARX-7 «Арбалет» наскоро выкрасили в стандартный грязно-серый цвет. Техники торопились и просто нанесли краскопультами ту же самую краску, которой покрывали М9, прямо по белоснежной броне. Для предстоящей операции, где в воде не имелось возможности включить систему ЭКС, а скрытность была особенно важна, белый цвет был попросту неприемлем.

Подобно М9, «Арбалет» имел человекообразную конструкцию. Длинные и стройные конечности, суставы, обеспечивающие высокую свободу действий — все это создавало впечатление мощи и скорости, напоминая готового к бою воина. Форма головы-шлема несколько отличалась от «Гернсбеков». Пара оптических камер походила на острые, всевидящие глаза, а под ними был смонтирован поперечный кронштейн для крепления вооружения. Картина слегка напоминала шпиона-ниндзю из старого кинофильма, карабкающегося по стене с зажатым в зубах украденным свитком.

Четыре крылоподобные гибкие пластины, смонтированные в задней части каждого плеча, представляли собой радиаторы, отводившие и рассеивавшие избыточное тепло. Рядом с ними располагались крепления, где в зависимости от ситуации фиксировалось оружие или дополнительные конденсаторы. Может быть, именно непривычные и резкие очертания были виноваты в том, что один взгляд на бронеробот заставлял наблюдателя чувствовать себя неуютно, словно перед ним стоял не обычный механизм, а какое-то загадочное, мистическое создание, отмеченное печатью рока. Казалось, даже простое прикосновение к нему способно вызвать на голову смельчака проклятие или возмездие неосторожно потревоженных потусторонних сил.

Построенный специально для того, чтобы нести загадочный аппарат, называемый лямбда-драйвером, «Арбалет» действительно являлся таинственным, если не сказать — волшебным. По словам техника-младшего лейтенанта Норы Лемминг, удивительно молодой для должности инженера по системам БР, но отвечавшей, в том числе, и за этот бронеробот, лямбда-драйвер состоял из трех компонентов. Первое устройство, называемое ТАРОС, было смонтировано в пилотском кокпите. Аббревиатура расшифровывалась как «транслирующая и авто-реагирующая омни-сфера». Лемминг не имела никакого понятия, что это могло означать. Ей было известно только то, что это устройство обладало способностью считывать нервные импульсы в масштабах всего организма пилота и конвертировать их в некие специфические электромагнитные сигналы.

Следующим компонентом было ядро лямбда-драйвера, модуль размером со средний холодильник, смонтированный позади кресла пилота. Если снять его крышку, то внутри можно было увидеть пачку светящихся дивным разноцветным лазерным блеском цилиндров, но их назначение и принцип действия оставались полнейшей загадкой. Находясь в активном режиме, это устройство могло мгновенно поглотить громадное количество электроэнергии. Именно по этой причине на бронероботе устанавливался дополнительный конденсатор. Этот модуль был непосредственно связан с блоком искусственного интеллекта, управлявшим машиной, но даже самое пристальное изучение заложенных в его память программ не давало представления о том, какого рода взаимоотношения их связывали.

Последним компонентом являлась скелетная система, составлявшая основу опорно-двигательного аппарата бронеробота. С первого взгляда она мало отличалась от той, что использовалась на М9 — аналогичные фермы из титановых сплавов, керамические чашки суставов — но всю ее пронизывали тонкие прожилки из какого-то странного материала. Прозрачные сети, похожие на сросшиеся ледяные кристаллы, ветвились так же сложно, как нейроны человеческого тела. Мало того, при прохождении электрического тока сеть могла трансформироваться. Безусловно, никто на борту ТДД даже близко не понимал, для чего предназначалась эта система, и как она функционировала. Можно было без преувеличения сказать, что этот бронеробот представлял собой одну сплошную загадку.

При начале каждой загрузки искусственный интеллект, имевший собственное название — Ал — неизменно выдавал сообщение: «Запуск лямбда-драйвера требует присутствия сержанта Сагары». Искусственный интеллект не отказывался выполнять предпусковые процедуры и с другими пилотами, но, ни разу, ни на одном испытании, лямбда-драйвер не вошел в рабочий режим.

«Требуется присутствие сержанта Сагары». Все попытки стереть предыдущие лог-записи заканчивались неудачей. Даже перезагрузки и реинициализация не дали результата. В ответ на любые попытки вмешательства Ал выдавал сигнал о множественных ошибках и зависал.

— Нам пришлось сдаться, — сказала техник-младший лейтенант Нора Лемминг, вскинув руки в знак поражения. — Все, что я могу предположить, так это то, что в машину встроен какой-то загадочный приемник и усилитель ментальных импульсов пилота, хотя такие слова и звучат подобно оккультной ереси.

— Кто же сконструировал эту систему? — спросил Соске, мрачно глядя на «Арбалет». Уголки его рта были угрюмо опущены, брови напряженно сдвинулись.

— Насколько я знаю, он умер. Теперь остался только один человек, который знает о лямбда-драйвере больше меня — это наш командир. Но и она имеет представление только о конструкции системы ТАРОС.

— Вот как.

— Именно поэтому мы не в силах воспроизвести этот бронеробот. Осталось некоторое количество запасных узлов, и мы уже заменили оторванный в прошлом бою левый манипулятор. Но если он снова его лишится, придется ставить стандартные части от М9.

— Я буду осторожен.

— Не переживайте так, сержант. В конце концов, вы дважды запускали его без малейшей предварительной подготовки. Уверена, что вы сможете снова воспользоваться этим даром.

— Даром?.. — поднял глаза Соске.

— Именно. Господь вручил вам этот подарок. Наверняка он что-то имел в виду. Будьте увереннее в себе, сержант Сагара, — с ободряющей улыбкой проговорила техник-младший лейтенант.

27 августа, 16:55 (по Гринвичу)

«Туатха де Данаан», камбуз.

Какими бы новыми и необычными ни были впечатления от внутренних отсеков подводной лодки, Канаме все же, наконец, устала, и обнаружила, что ей совершенно нечем заняться.

Соске и его товарищи деловито собрались и ушли, сказав что-то насчет инструктажа. Тесса тоже с утра не перемолвилась с ней и словом. Когда Канаме заглянула в командный пост, Тесса была занята — она что-то обсуждала с майором Калининым и нашла время только для того, чтобы кивнуть.