— Т-ты не вернешься к товарищам? — осторожно спросила Канаме.

— Нет.

— Почему? Что-то случилось?

— Я совершил ошибку. Не смогу смотреть им в глаза, — пробормотал он, устало стаскивая защитный полушлем и легкий внешний бронежилет. Расстегнув молнию на груди противоперегрузочного костюма, он высвободил руки из рукавов верхней части комбинезона и бросил ее болтаться на спине, оставшись только в пропотевшей зеленой майке.

— Кто-то… кто-то умер?

— Нет.

— Правда? И Мао выглядела не так уж плохо, может быть, ничего страшного и не случилось?..

— Как ты можешь говорить так легкомысленно?! — голос Соске вдруг зазвучал резко и почти угрожающе.

— …Л-легкомысленно? Н-но я ничего такого не хотела… — вздрогнув, попыталась оправдаться Канаме.

— Она была на волосок от смерти. И все из-за меня и этого проклятого бронеробота.

— Да?..

Глядя в сторону, Соске заговорил быстро и зло — его прорвало, точно треснувшую, наконец, плотину.

— Я не смог запустить лямбда-драйвер. «Сосредоточься, напряги воображение и нарисуй картину в своем сознании»?.. Этого я не понимаю. Сыт по горло этой ерундой. Недоделанный кусок металлолома, от которого не знаешь чего ждать — какому идиоту пришло в голову назвать его оружием?! Это надувательство какое-то. Пусть найдут себе фокусника и заставят его пилотировать.

Яростно зыркнув на «Арбалет», стоящий у противоположной стенки ангара, он выпалил:

— Смотреть не могу на этот БР. Он у меня в печенках сидит. Нормальная машина не подведет пилота в самый ответственный момент. Я профессионал и готов сражаться, так зачем же мне навязали дефектный инструмент?! Тот самоделкин, кто собрал эту железку, был самым поганым конструктором в мире!..

Канаме впервые видела, как Соске, утратив привычное хладнокровие, жалуется и ругается, и это зрелище поразило и расстроило ее. Неловко теребя подол платья, она сочувственно проговорила:

— Слушай, наверное, тебе просто нужно отдохнуть. Ты вымотался и устал.

— Я не устал.

— Но ты сам на себя не похож!

Хотя Канаме не знала, что именно произошло, она безошибочно чувствовала: нынешнее состояние действительно не было свойственно Соске. Поносить и проклинать судьбу было совсем не в его правилах. Обычно он был сдержан, ровен, и выше того, чтобы брызгать слюной и в раздражении пинать все, что попадается под ноги.

— Да что ты знаешь обо мне?! — прорычал Соске, и в его голосе прозвучала плохо подавляемая ярость.

— Ну, я…

— «Похоже», «не похоже» — с чего ты решила, что можешь судить? Тебе не понять, сколько на меня всего на меня взвалили! Я обычный солдат, наемник, и готов выполнять нормальные задания с нормальным снаряжением. Я не гожусь для таких тонкостей. Но с того самого боя четыре месяца назад меня точно сглазили. Гаурон, этот бронеробот, твоя охрана… одна обуза за другой.

Канаме вздрогнула, словно от внезапной пощечины.

— Значит, я для тебя — еще одна обуза? Камень на шее?.. Но я никогда… — голос перехватило от возмущения. — …Не помню, чтобы я просила меня охранять! И не надо делать такое лицо. Если тебе не нравится, брось — и проваливай, куда хочешь!..

— Не имею права. Это задание, которое могу выполнить только я.

— Опять двадцать пять! Задание?! Да знаешь, что… — Канаме замерла на полуслове. Взгляд Соске, упершийся ей в зрачки, был незнакомым и страшным. Тоскливым, безразличным, опустошенным. Он проговорил ровно и отстраненно:

— Кажется, это ты утомилась, а не я.

— В-вовсе нет! Если хочешь знать, я за тебя беспокоилась, а ты…

— Хорошо. Я понял. Теперь вернись в свою каюту.

Канаме задохнулась от обиды. Не слова ни говоря, она развернулась на каблуках, споткнулась, но устояла на ногах и бросилась бежать, чуть не сбив с ног как раз входившего в ангар Курца, за которым маячил еще один митриловец с азиатскими чертами лица.

Соске мрачно уставился в палубу, почти не заметив бегства Канаме. Его раздирали на части стыд и злость на себя. Хотя удивительным образом выживший Гаурон был взят в плен и препровожден на борт «Туатха де Данаан», мысли о бессильно распростершейся Мао, предавшем его «Арбалете» и этом проклятом лямбда-драйвере камнями падали на сердце. Успешная операция?! Ему остались лишь тяжесть вины, бессильная злость и смятение. Только громкий оклик Курца заставил его поднять отяжелевшую голову.

— Соске!

Курц резко шагнул через комингс. Из-за его плеча выглядывал озабоченный капрал Янг. В следующую секунду кулак Курца с размаху врезался в скулу Соске.

Застигнутый врасплох неожиданным ударом, Соске запнулся за электрический кабель и грохнулся на палубу. Во рту стало солоно от крови.

Соске поглядел вверх. Курц попытался ударить еще раз, но повисший на плечах Янг не дал ему этого сделать.

— Прекрати, Курц!..

— Отстань! — яростно вырывался тот.

Вытерев кровь с угла рта, Соске спросил:

— В чем дело?

— В том, что я все слышал! И, знаешь — мерзко смотреть, как ты корчишь из себя героя!

— …«Героя»? С чего ты взял?

— Заткнись!.. Стоило тебе разок облажаться, как ты начинаешь дуться, словно ребенок, и вымещаешь все на девушке! Такие вот придурки становятся потом семейными деспотами и достают соседей! Ты понял меня?

— Ничего я на ней не вымещал!

— Еще как вымещал, засранец! Тебе что, нравится заставлять плакать такую классную девчонку?! Да я тебя урою здесь, может, хоть тумаки тебя научат вежливости!..

«Канаме… плакала? Когда? Почему»? Соске попытался вспомнить, и с ужасом осознал, что, погрязнув в самокопаниях, практически не видел, что творилось вокруг последние десять минут.

— Я довел ее до слез?..

Янг крепко держал Курца, и тот, наконец, перестал рваться. Поскольку выглядел он уже поспокойнее, кореец отпустил его. Курц откинул упавшие на глаза светлые волосы, набрал побольше воздуха и заговорил, глядя поверх Соске:

— Ладно, я вижу, что у тебя на уме. — Хотя речь его звучала все еще резко, говорил он о другом. — Слушай, я не держу на тебя зла за то, что приключилось на острове. Этот «Арбалет» с самого начала был каким-то недоделанным, никто и не удивился, что он не работает, как надо. Для того-то мы там и были на подхвате: Мао, Мак-Аллен, я и все остальные. Мы отбили базу и захватили «Веном» — как и собирались. Что, разве не так?

— Но ведь Мао…

— Да что ты заладил?! Такая фигня может приключиться с каждым, в любой момент. Ты же не зеленый новичок, сам должен бы знать.

Соске не нашелся, что ответить, а Курц продолжал:

— Или ты решил забороть всех врагов в одиночку, как в сказке? Не надо корчить из себя героя.

Бросив последние слова через плечо, Курц вышел из ангара.

Янг покачал головой и тяжело вздохнул.

— Ну, оклемался?

— Да.

— Курц сказал, что ты весь в депрессии, и надо бы тебя подбодрить. Но потом мы услышали, что ты говорил Канаме, и вот…

— Нет проблем, — ответил Соске и поднялся на ноги. Рука сама потянулась опять утереть сочащуюся из разбитой губы кровь.

«Вкус крови и боль. Это хорошо знакомо… почему сейчас кажется таким непривычным? От того ли, что меня впервые ударил товарищ»?

Стоило ли говорить, что его настроение ничуть не улучшилось?

28 августа, 01:15 (по Гринвичу)

«Туатха де Данаан», ГКП

Подводная лодка погрузилась на триста метров и теперь двигалась тридцатиузловым ходом на северо-северо-восток. Поодаль, под термоклином — слоем перепада температур, затрудняющим прохождение звуковых волн — шныряла американская субмарина. Надо полагать, ее командир был предупрежден, что «Туатха де Данаан» войдет в акваторию острова Берилдаобу, и намеревался собрать всю возможную гидроакустическую информацию, чтобы заполучить, наконец, звуковой портрет загадочного «Чертика из табакерки», пока имелась такая благоприятная возможность. По соседству кружили противолодочный самолет и корабельный вертолет, а еще дальше циркулировал фрегат.