То же самое он испытывал и сейчас: в легких, казалось, не хватает воздуха.

— Роза! Как ты здесь очутилась?

— Интересная у тебя манера приветствовать старых друзей! — добродушно рассмеялась она, и смех этот мгновенно успокоил его, он понял, что повторения их лондонской встречи не будет. — Я пришла просто, чтобы с тобой повидаться. Во всяком случае хоть послушатьтебя, потому что не была уверена, что нам удастся поговорить. Слишком уж много народу собирается на твои лекции. Но вот, видишь, получилось. И я очень этому рада. Как твоя слушательница должна сказать, что ты провел лекцию великолепно. Я всегда знала, что пишешь ты чудесно, но чтобы… в общем, ты послал меня в нокаут.

Она говорила искренне, это чувствовалось.

Неожиданно он понял: ему приятно, что она пришла сюда.

— Послушай, — обратился он к Розе, — ты не подождешь пару минут, а? Тут еще остались ребята, с которыми мне надо бы переговорить. Потом мы могли бы немного посидеть с тобой за чашечкой кофе, если ты не против. Здесь как раз на углу закусочная.

Роза немного помедлила с ответом: улыбка начала гаснуть, глаза потускнели.

— В общем, кофе это ничего, — наконец произнесла она. — Сейчас я работаю над исковым заявлением, так что, наверное, придется просидеть всю ночь. Времени у меня совсем не остается. Даже приходить сюда и то было непозволительной роскошью. Но, знаешь, не могла удержаться, когда увидела объявление в газете. Я ведь живу всего в нескольких кварталах отсюда.

— Отлично. Дай мне пять минут, чтобы управиться.

Брайан обернулся к ожидавшим его людям. В этот момент в конце зала началась какая-то суматоха. Приглядевшись, Брайан увидел: дерутся двое мужчин. В руке одного блеснул нож. Этого еще не доставало!

Ярость ударила ему в голову:

„Черт побери! Они что, ничего не поняли? Война-то ведь кончилась!"

Он бросился по центральному проходу сквозь расступавшуюся толпу, задевая на бегу ножки металлических стульев, которые отлетали в сторону и стукались друг о дружку. Вокруг дерущихся стояла кучка любопытных: Брайан продрался сквозь это плотное кольцо, растолкав людей локтями. Сперва он увидел только мелькание кулаков, искаженные злобой лица, ковбойку, порванную у плеча…

Худой бледнолицый человек дубасил коренастого негра.

— Пошел ты в задницу, дерьмо поганое! — орала ковбойка, брызгая слюной. — Я там был в шестьдесят восьмом, видел эту заваруху в Хью. И никакой я не тыловик, мать твою за ногу!

— Ты, тыловая крыса! Иди поцелуй себя в задницу! — прохрипел негр. — Кому ты мозги засираешь? Я ногутам потерял, понял? Когда мы пошли в атаку в Тет. И нечего тут брехней заниматься!

Брайан увидел, что негр стоит в какой-то перекошенной позе — одно бедро явно выше другого. Протез, ясное дело. Но сдаваться он не собирался. Наоборот, прямо-таки нарывается.

Белый в ковбойке метнулся вперед, зажав в руке нож, и Брайан почувствовал: в мозгу сработал привычный инстинкт солдата. Как в бою. То же чувство невесомости, гул в ушах и адреналиновый ожог в крови.

Одним прыжком Брайан очутился рядом с парнем в ковбойке: запястье перехвачено, другая рука заломлена за спину… злобное сопение, напряженные мускулы, готовые вот-вот лопнуть сухожилия… потом напряжение спадает. Нож со звоном летит на пол.

„Ковбой" оседает, складываясь пополам. Брайан поддерживает его, чтобы он не упал, чувствуя в его груди сдерживаемые рыдания.

— Все в порядке, парень, — бормочет Брайан. — Тебе никому ничего не надо доказывать. Все кончено. Война же кончилась.

Брайан держал его несколько минут, пока тот не выплакался, видя вокруг лица людей, глядящих кто с презрением, кто с жалостью.

„Считается, что нам нельзя плакать, — подумал Брайан. — Но потому мы и деремся друг с другом".

Но, черт побери, что делать, когда мы не знаем, кто наш враг. И против чего надо бороться. Вот если бы можно было так же легко отвести все беды от его семейной жизни, как он это сделал, отведя нож в драке. Как чудесно все могло бы устроиться.

Смущенно сопя, парень в ковбойке поплелся к выходу в сопровождении нескольких дружков. Одноногий негр куда-то исчез.

— Не бери в голову, парень! — крикнул Брайан вслед „ковбойке".

Но тот даже не обернулся.

Кто-то нежно коснулся плеча Брайана. Он обернулся — перед ним стояла Роза с мягкой улыбкой.

— Я уж и забыла, как ты разнимал все эти бесконечные драки у нас на школьном дворе, — сказала она. — Ты совсем не изменился, Брайан. Но, смотри, как бы не пришел день, когда ты напорешься на нож, защищая кого-то.

— Знаешь, такие уж это парни… — пожал плечами Брайан. — Мне кажется, будто каждый из них — ручная граната. Им ничего не стоит сорвать чеку. А так-то они никому не хотят зла…

— Но можно ведь причинить зло и невольно. Когда ты этого совсем не хочешь, — задумчиво произнесла Роза, и по ее красивому лицу, показалось Брайану, скользнула тень. Впрочем, она тут же взяла себя в руки и, тряхнув головой, спросила: — Так как насчет кофе? По-моему, мы оба созрели для этого.

Спустя некоторое время они уже сидели друг против друга за красным пластиковым столом в небольшой забегаловке на Двадцать третьей стрит.

— Думаю, я сейчас понимаю… — проговорила Роза, мелкими глотками отпивая кофе. — Понимаю, о чем ты там говорил… и что чувствуют все эти парни. Недавно у меня был клиент. И, знаешь, он убил человека только за то, что тот пытался первым проскочить турникет на платной дороге. Тогда я не могла понять: как можно убивать из-за такой ерунды. Мне это казалось лишенным всякого смысла. Но сейчас я уже так не думаю.

Брайану захотелось протянуть руку через стол и коснуться ее ладони, но он сдержался. Поднимающийся над чашкой пар делал лицо Розы дрожащим, словно это был мираж.

— Гнев это еще не все, — заметил Брайан. — Есть еще чувство вины. Ты видел столько смертей рядом с собой. Это гибли твои друзья. И начинал думать: „А почему именно мнедолжен был достаться счастливый номер? Что я, лучше других?" И тут тебя заклинивало. Ты понимал, что был ничуть не лучше тех, убитых. И что это не они, а ты заслуживал того, чтобы тебя убили.

— И у тебя тоже было такое чувство?

— Да, сначала. Но потом я сумел его как-то преодолеть. Знаешь, надо выговориться. Это здорово помогает. Мне помогла книга. Когда я ее написал, то прежнее чувство вины ушло… Постой, а ты не хотела бы что-нибудь перекусить? Гамбургер, пирог? Тут у них фирменное блюдо — пирог с ежевикой.

— Нет, спасибо. Я видела, какие здесь порции. По-моему, на великанов рассчитаны. А мне, чтобы справиться с одним куском, потребуется работать челюстями всю ночь напролет, — улыбнувшись, Роза наклонилась вперед и спросила: — А сейчас ты что-нибудь пишешь? Новый роман?

— Да, кое-что сочиняю, когда есть время. Это… — Брайан запнулся, не решив, стоит ли делиться с Розой своими планами. Ведь новая книга, которую он задумал, должна быть основана на его детских впечатлениях от жизни в Бруклине пятидесятых годов. Жизни, частью которой являлась и Роза. — …в общем, пока еще рано говорить, о чем именно будет вторая книга. Пока что большинство из написанного валяется в корзинке для бумаг, а на столе у меня страниц раз-два и обчелся.

— О, Брайан… — Роза еще ближе наклонилась к нему и улыбнулась такой ослепительной улыбкой, что ему показалось, будто он парит над обитым дерматином сиденьем. — Я такза тебя счастлива! А еще я хочу тебе сказать, Что, наверное, пришла сюда, чтобы иметь возможность объясниться и попросить прощения за то, как вела себя тогда в Лондоне. Увидеть тебя впервые после… для меня это был настоящий шок. Мне и в голову не приходило, что мы можем встретиться. Ну да, я была взбешена, мне было больно — все так. Но я не переставала в глубине души гордиться тобой. Я всегда знала, что настанет день и ты напишешь замечательную книгу.

— У тебя, значит, был магический кристалл. До этой книги я писал много разной чепухи.