- А вы полагаете, что обидели меня? - риторически спросил граф, поражаясь немыслимой наглости Адри. - Да нет, барон, вы меня совсем не обидели. Да мне нет никакого дела до того, что вы думаете обо мне! Мне вообще плевать на вас на пару с вашими фантазиями. Собирайте сплетни дальше, - Ферье развернулся и направился к Эмире, которая обо всем позабыв, уткнулась мордой в шею спокойного и ничего не возражающего ей Сафо. Но графа в силу скверного настроения подобная идиллия повергла в странную агрессию - он грубо ухватил Эмиру за поводья и дернул в сторону с такой решимостью, что конь барона испуганно захрапел, шарахнулся от них.

   - Ах да, - между прочим, подметил граф, обиженно улыбаясь молчаливому Винсенту и приводя в порядок свои одежды, - принц Ботри рассказывает эту историю особенно хорошо, с подробностями и потрясающими красочными описаниями. Вам стоит как-нибудь об этом поболтать. Правда, мне не очень нравится, когда он называет меня подлым лицемером и убийцей-белоручкой, но ведь правда же... Да и вам не привыкать. И не утруждайтесь - не стоит менять обо мне мнение.

   Адри смотрел на Сэйлина потрясенно - точно только сейчас увидел всю его боль и горечь, страх и ужас воспоминаний прошлого - такого же темного для него, как безлюдная зимняя ночь.

   Ферье осекся, глубоко вздохнув, взял себя в руки и вдруг засмеялся, но это был горький смех, нервный, предательски тихий.

   - Что произошло на самом деле? - Адри сделал попытку подойти к Ферье, но тот, едва заметив это, сразу вскочил в седло.

   Граф немного наклонился вперед и с предостерегающей улыбкой ответил:

   - А на самом деле... держитесь от меня подальше, барон. Вы мне противны.

   Снова пришли: горечь и чувство обреченного острого одиночества. Адри молча смотрел, как Сэйлин развернул лошадь и направил Эмиру шагом в направлении дороги. Среди зелени полей они были похожи на видение - солнце играло крошечными бликами на бисере, рассыпанном по рукавам графского камзола, встречный ветер едва трепал золотые волосы Сэйлина, а шерсть Эмиры лоснилась орехово-рыжим приятным глазу оттенком.

   Жаворонки звонко щебетали по округе, в траве стрекотали кузнечики и шелестел ветер.

   Адри было жаль, что Ферье ни разу не обернулся, пусть и ждал, когда адъютант короля догонит его.

   Тяжело вздохнув, Винсент поднял глаза к синему чистому небу, с которого на землю душной волной сползала жара.

   - Что мне с ним делать? - тихо спросил он у кого-то незримого, постоял с минуту, но так и не получив ответа, сел на коня и поскакал вперед. Когда он поравнялся с Ферье, граф сухо сказал: "Догоняйте", а потом пустил Эмиру галопом во весь опор.

   Больше не было радости и азарта в сердце Винсента. Обратная дорога, казалось, вымотала его окончательно - хотелось скорее закончить это глупое состязание, только поэтому Адри гнал Сафо к Тихому раю, не щадя ни себя ни его. Обскакать лошадь графа им, разумеется, не удалось, но ничего другого Винсент не ждал - он давно понял, что Эмира сильно превосходит Сафо в резвости и выносливости. Это Ферье была нужна победа, чтобы после донимать Адри его поражением еще три дня, проведенных в Тихом раю и день по возвращении в Летний дворец. Однако несмотря ни на что, расположение Филиппа Винсент не потерял - наоборот монарх стал проявлять к своему адъютанту еще больше участия и оказывать больше знаков внимания, а у Адри из головы не шла одна единственная фраза Ферье: "Вы мне противны". Это было самое худшее поражение в их противоборстве с королевским фаворитом, какое Винсент мог только представить. Хотелось думать, что Ферье сказал такое просто со злости - и эта мысль для Винсента стала к концу недели навязчивой настолько, что он потерял сон.

   Во дворце шли приготовления к новому году, который в Онтэ и в королевствах Рафины отмечали первого сентября. Листья в лесах озолотились первыми тонкими вкраплениями желтизны, а в дворцовых парках клены запестрели редкими рыже-алыми пятнами. Наступила пора прохлады, приятных праздничных забот, сбора урожая и длинных ночей. Улицы Онтальи украсили последние осенние цветы и стяги с изображением двух лун - Тисы и Амиры, которые ровно в одиннадцать вечера сойдутся в небе друг с другом - более малая Тиса укроет большую Амиру своей тенью. На час они образуют в небе белый шар, окруженный по краю красным кольцом - и наступит первая ночь нового года. Древние часто принимали это явление за глаз богини Виты, считая, что раз в году она заглядывает в свой мир, чтобы поглотить черствые души и принести любовь. Но времена жертвоприношений грешников и старых предрассудков давно миновали, а схождение двух лун для людей стало просто красивым зрелищем, развлечением, точкой отсчета нового времени. До этого момента оставалось немногим больше суток, но люди уже выходили ночью на улицы, чтобы посмотреть, как близко Амира и Тиса приблизились друг к другу. Новогодняя ночь - ночь любви и исполнения желаний.

   Винсент уже давно не верил в чудеса, да и в любви сомневался в последнее время слишком часто. Душевное одиночество мучило его сильнее, чем желания плоти. Лунный свет раздражал, а вся суматоха праздника травила разум скверными злыми мыслями. Сегодня Филипп отпустил Адри рано со службы, но вместо того, чтобы использовать время отдыха для прогулок или поездки к Морелу, Винсент заперся в своей спальне с бокалом дорогого вина, приказал Освальду убраться с глаз долой и загрустил. Около часа он задумчиво просидел в кресле у камина, потом попробовал почитать "Сказки древнего мира", но уже скоро потерпел в этом занятии сокрушительное фиаско. А в голове по-прежнему звучало: "Вы мне противны". Адри очень сожалел, что с Сэйлином тогда в полях вышло именно так - неправильно. Он чувствовал, что неправильно. В трагической смерти виконта Этьена Дюрана все винили Ферье - все знали, что именно граф попросил короля повесить того, кто был влюблен в Сэйлина без памяти. "Какая чудовищная жестокость!" - повторял себе Винсент и не понимал, почему не может пересилить в себе чувство острой вины перед Ферье.

   Где-то позади за спинкой кресла, в котором сидел Адри, скрипнула дверь - короткий щелчок замка подсказал Винсенту, что незваный визитер намерен остаться.

   - Я же сказал вам не приходить сегодня, Освальд, - проворчал Адри, оборачиваясь к дверям и замер.

   Ферье смотрел на него пристально, но с долей мерзкого неприятного высокомерия.

   - Я не займу у вас много времени, барон. - Граф неторопливо прошелся по комнате, лениво осматривая ее содержимое, словно был здесь впервые. У постели он задержался чуть дольше, чем у окна, поморщился, а потом встал перед Адри, иронично разглядывая его расслабленную позу и полный нетронутый бокал вина в руках. - Вы рано начали отмечать, а бал только завтра. Его величество не одобрит, если вы не придете на праздник по причине пьяного загула.

   Винсент со вздохом откинулся на спинку кресла, не сводя с красивого лица Ферье тоскливого взгляда.

   - Вы пришли смеяться надо мной, граф? - Он печально улыбнулся, приветствуя желание фаворита короля серебряным бокалом, а после поднеся его к губам. Адри выпил вино залпом до дна, и с трудом сглотнув, прямо взглянул в удивленные голубые и такие любимые глаза Сэйлина. - В каких грубых выражениях. Вы не стесняетесь. Что ж, я это заслужил.

   - Вы заслужили много больше моей откровенности и худшего отношения, - почему-то разозлился Ферье, сжимая какую-то маленькую веревку в кулаке.

   Когда Винсент разглядел ее, из его головы разом выветрился весь хмель - это был тот самый атласный шнур, который он потерял в полях. А если так, то выходило, что все это время граф хранил его у себя, держал в руках, носил за рукавом, а может быть за пазухой. Или даже прятал под подушкой.

   - Зачем я пришел? Ах да, - Ферье небрежно швырнул шнурок в грудь Адри, - хотел вернуть вам это, - сказал он ядовито, и резко повернувшись на каблуках, зашагал к двери.