Меня передернуло. Пройти через все это в присутствии наших родителей, глотающих каждое слово, словно дрянной роман? Не пожелал бы я быть Эйвери в ту минуту. Мне хотелось убить Эйдена за то, что он поставил ее в такое положение!

Эйвери ослабила хватку, но руку мою не отпустила. Она окинула взглядом комнату и остановила эти большие, искренние глаза на Эйдене.

– Ты меня любишь? – спросила она.

Я аж подавился слюной.

– Эйвс, ты мой лучший друг. Практически сестра-близнец. Конечно, я тебя люблю.

Лопух. Чертов дебил совершенно не понимал, о чем шла речь.

Лицо Эйвери побледнело, а рука затряслась в моей. Я нежно сжал ее ладонь, давая знать, что по-прежнему рядом, и вдруг она так сильно стиснула мои пальцы, что у меня изо рта едва не вылетел поток матов.

– Я тоже тебя люблю, Эйден, – прошептала она дрожащим голосом и, все так же кроша кости в моей руке, взглянула на меня со столь очевидным отчаянием в глазах. – Готов?

Я не колебался.

– Черт, да.

И увел ее оттуда, не давая оглянуться назад.

Если бы Грейсон не тянул меня вперед, приобняв за плечи, то, скорее всего, я бы до сих пор стояла на пороге дома. Я снова пребывала в шоке.

Мне не верилось в произошедшее. Буквально. Иными словами, мой мозг физически не воспринимал эту информацию.

– Он, наверное, меня не понял, – пробормотала я, пока Грейсон вел меня по улице. – Не знал, о чем говорит. Не уловил суть.

– Так и есть, но, Эйвс... – вздохнул Грейсон.

– Он не может знать, любит ли меня, если никогда над этим не задумывался. Все эти годы я была так терпелива. Может, стоило как-то намекнуть? Или просто поцеловать?

– Не знаю, Эйвери. Он на удивление тупой. Но, поверь, если парень в тебя влюблен, он не нуждается ни в каком пространстве. Даже если влюблен подсознательно.

Думаю, от этого разговора Грейсону было некомфортно, но я не могла остановиться. Мой мозг застрял в петле, поскольку движение вперед означало принятие того, что Эйден видел во мне лишь сестру, а это неприемлемо.

– Он просто никогда не рассматривал возможность романтических отношений между нами, – настаивала я. – Может, Эйден еще не достиг определенного уровня зрелости. Ну, он же никогда ни с кем не встречался. Никогда не говорил о других девушках.

– Возможно, он гей.

– Грейсон! – Он рассмеялся над собственной шуткой. – Эйден не гей! Не смей даже шутить так! Это не смешно.

– Да брось, немного смешно. И это бы объяснило, как ему удалось провести с тобой почти семнадцать лет и ни разу не подкатить, потому что ни один натурал так бы не смог.

Мой желудок сделал сальто. Грейсон всегда был таким милым? Не думаю. Однако он был просто душкой с тех пор, как я запрыгнула к нему в душ.

Я прильнула к нему, повиснув сбоку, и сама не поняла, как уже обвила руками его талию. Грейсон остановился и обнял в ответ. И как только он крепко прижал меня к себе, все напряжение покинуло мое тело.

– Не знала, что ты такой милый, Грейсон.

Искренний смех приятно загрохотал под моей щекой на его груди.

– Девицы в беде всегда были моей ахиллесовой пятой, но не позволяй этому себя одурачить. На самом деле я не такой уж и милый.

– Нет, такой.

– Нет, будь я милым, мне бы не стоило сейчас стольких сил удержаться и не схватить тебя за задницу.

Я ахнула и отпрянула от него. Грейсон отпустил, но поймал мою руку и переплел наши пальцы, отчего я покраснела даже сильнее, чем от его пошлого комментария.

После этого мне не хватало смелости взглянуть на него, поэтому я не сразу заметила, что он остановился возле маленького ресторанчика и вопросительно смотрел на меня.

– Голодна? Сегодня я угощаю.

В ресторане с мягким освещением оказалось очень уютно. Грейсон сначала поухаживал за мной – помог снять пальто, выдвинул стул – и только тогда занял свое место напротив за небольшим столиком на двоих, украшенным свечами.

Происходящее казалось таким нереальным. Я всегда знала, что Грейсон очарователен, именно поэтому, несмотря на внушительный «послужной список», девушки в школе продолжали выстраиваться в очередь, чтобы стать его следующим увлечением.

Вот только видеть Грейсона Кеннеди в действии со стороны и находиться в центре его внимания – две совершенно разные вещи. Он не преследовал цель соблазнить меня или что-то в этом роде, но даже его выстраивание таких «дружеских» отношений слегка выбивало из колеи.

Официантка принесла воду со льдом, и я осушила стакан чуть ли не залпом, потому что разнервничалась из-за Грейсона.

– Эй, притормози, чемпионка, пока… – я поморщилась, и он рассмеялся, – не заработала головную боль.

Глаза Грейсона ярко сверкали в тусклом свете, отчего казалось, будто он только что сошел со съемочной площадки голливудского фильма. Высокий. Широкоплечий. С потрясающим телом. Да, Грейсон Кеннеди имел полный комплект. Он был золотым мальчиком Спаниш Форк Хай. Волосы цвета янтаря, золотистая кожа без единого пятнышка – ни веснушки, ни шрама, – а глаза бесконечно голубые.

И конечно же, идеальные зубы, он так часто улыбался, что его мимика стала произведением искусства. А когда он был по-настоящему счастлив, у него на щеке появлялась очаровательная ямочка, которая, между прочим, присутствовала и сейчас.

– Неловко, правда? – нервно хихикнув, нарушила я тишину.

Искренне стараясь не рассмеяться надо мной, Грейсон так сильно сжал губы, что они побелели.

– Неловко? Что именно?

Грейсон прекрасно знал, о чем я говорю! Он всегда мучил меня подобным образом. Однажды я спросила его, зачем он это делает, ответ получила такой: видите ли ему весело вгонять меня в краску. Что ж, миссия выполнена, мистер Кеннеди. Я была красной как свекла. Опять.

Разумеется, он ждал ответа.

– Ну, знаешь… – Я поерзала на стуле. – Это. Мы. Находимся здесь вот так.

Грейсон подавил еще один смешок.

– Как?

– Не знаю. В ресторане такая… атмосфера, ты помог мне снять пальто, выдвинул стул. – Мои щеки в жизни еще так не горели. – Складывается ощущение, что это, не знаю, вроде как… как…

– Свидание? – подсказал Грейсон, перестав смеяться и поймав мой взгляд.

Не сумев отыскать голос, я кивнула.

Грейсон одарил меня еще одной останавливающей сердце улыбкой.

– Потому что это свидание, Эйвери.

Мои глаза увеличились втрое, и я ничего не могла с этим поделать.

– Что? – ахнула я. – Нет, это не свидание!

– Конечно свидание.

Его голос не терпел возражений, но это меня не остановило.

– У нас не может быть свидания!

– Почему?

– Потому что ты… ты… ты – это ты, а я – это я! Мы вместе выросли! Мы практически родственники!

Грейсон нахмурился – по-настоящему, а не, как обычно, показушно надул губки, чтобы получить свое.

– Ты и с Эйденом вместе выросла.

В моих легких не осталось воздуха.

– Это совсем другое.

– Почему?

– Потому что он не относился ко мне как к сестре. – Грейсон, похоже, собирался это оспорить, но мне совершенно не хотелось обсуждать Эйдена, поэтому я быстро добавила: – Ты всегда вел себя как раздражающий, вульгарный старший брат.

– Вульгарный? – Я думала, он обидится, но парень лишь рассмеялся. – Считаешь меня вульгарным?

– Да. Ты такой озабоченный, а это ненормально. И ты отрыгиваешь мне в лицо каждый раз, когда ешь лук, и не утруждаешься выйти из комнаты, чтобы пукнуть. А сегодня ты накапал на меня потом. Специально!

– Ладно, ладно, я понял. Признаю, наши отношения в большинстве своем всегда были скорее родственные, но, давай на чистоту, сегодня ты сделала меня совершенно твердым и…

– О боже, Грейсон, заткнись! – тихо пискнула я, закрывая лицо руками. – Пожалуйста, никогда, никогда больше не говори ничего подобного!

– Посмотри фактам в лицо, Эйвс. Будь ты на самом деле моей сестрой и окажись мы вместе в душе, я бы блеванул и нанял психотерапевта, а не пялился на твою грудь, задаваясь вопросом, ударишь ли ты меня, если я сниму с тебя футболку.