28 февраля 1959 г. прокурор Василий Иванович Темпалов возбудил предварительное расследование по факту обнаружения трупов четырёх туристов из группы Дятлова.
1 марта палатка и найденное в ней имущество группы без описи было вывезено вертолётом в Ивдель. Опознание вещей и их распределение по принадлежности членам группы при участии Юрия Юдина проводилось уже там.
Транспортировка к вертолётной площадке, оборудованной на перевале, одного из трупов, найденных в феврале-начале марта 1959 г. Фотография из коллекции Алексея Владимировича Коськина и «Фонда памяти группы Дятлова», общественной организации, много сделавшей для изучения обстоятельств трагедии 1959 г. на перевале. Для нас этот снимок особенно интересен тем, что сделан в непосредственной близости от верхней границы леса, каковой она была во время описываемых событий. Видно, что поросль карликовых берёз резко обрывалась, открывая совершенно голый склон без всякой переходной кустарниковой зоны. Граница лесной зоны в 1959 г. проходила на высоте примерно 700 м над уровнем моря. За истекшие десятилетия, по свидетельству очевидцев, она существенно поднялась по склонам гор, что, возможно, объясняется объективным потеплением климата в северном полушарии.
В тот же самый день — 1 марта — в лагерь поисковиков прибыл единственный в свердловской областной прокуратуре прокурор-криминалист Лев Никитович Иванов, который возглавил расследование по факту гибели группы Дятлова. С этого времени поисковики приступили к прощупыванию склона Холат-Сяхыл доставленными в лагерь лавинными зондами. Работы велись с полной самоотдачей участников, за день каждый поисковик прощупывал зондом до 1 тыс. кв.м., передвигаясь порой в снегу глубиною 1,5 м.
Работа была проделана огромная. В течение недели (с 2 по 9 марта) поисковики планомерно «прощупали» склон Холат-Сяхыл от места расположения палатки Дятлова в долину Лозьвы, осуществили методичное прочёсывание леса в районе кедра, под которым были найдены первые два тела, и совершили кольцевой обход высоты 905,4. Далее они проверили спуск от этой высоты к Лозьве и длинный овраг в 50 м от кедра. «Прощупывание» оврага зондами проводилось на протяжении 300 м, но работу эту вряд ли можно было считать эффективной, поскольку глубина снега там превышала 3 м и длина зондов оказалась явно недостаточной.
В ходе этих работ был найден китайский фонарик в исправном состоянии с разряженной батареей. Фонарик находился во включённом состоянии. Поисковики нашли его на 3-й каменной гряде на удалении примерно 400 м от палатки. (Склон Холат-Сяхыл пересекают три длинные каменные гряды, расположенные почти горизонтально. Самая верхняя, условно 1-я, удалена от палатки примерно на 200 м, следующая — на 250–280 м, и, наконец, 3-я, последняя, находится на расстоянии около 400 м. Членам группы Дятлова при спуске к кедру неизбежно пришлось бы преодолевать каждую из них.) Найденный фонарик находился на линии «палатка-кедр» и его местоположение соответствовало предположению об отходе группы (или части группы) в направлении дерева, под которым были найдены тела двух туристов.
2 марта 1959 г. группа в составе трёх студентов-поисковиков и двух охотников-манси отыскала лабаз, оставленный дятловцами перед подъёмом на Холат-Сяхыл. Находился он, как и предполагалось, в долине реки Ауспия, примерно в 300 м от лагеря поисковиков. Дятловцы устроили лабаз на земле, огородили его лапником и обозначили вертикально стоящей парой лыж, на которые натянули разорванные гетры. Лабаз производил впечатление непотревоженного. Он располагался примерно в 100 м от берега Ауспии и в полукилометре от границы леса. В нём оказались различные продукты (крупы, сахар и пр., в общей сложности 19 наименований суммарным весом 55 кг.), заготовленные дрова, а также вещи, в которых они могли не испытывать нужды в течение тех нескольких дней, что были необходимы им для подъёма на Отортен и возвращения обратно в долину Ауспии. В числе таковых оказались мандолина, упомянутая пара лыж, использованная как ориентир, 2 пары ботинок (лыжные и тёплые), ледоруб, а также шапочка, маска и ковбойка (по 1 шт.). Лабаз, с обнаружением которого связывались надежды на прояснение судьбы группы, ничего нового к известной поисковикам информации не добавил. Стало лишь ясно, что после экстренного покидания палатки никто из членов группы Дятлова к лабазу не вернулся.
На следующий день — 3 марта 1959 г. — в аэропорту города Ивдель были разобраны и описаны протоколом вещи пропавшей группы, доставленные туда из района поиска вертолётом. Перечислим наиболее значимые в контексте настоящего очерка предметы и личные вещи туристов, обнаруженные в палатке: 9 курток-штормовок, 8 ватных курток-телогреек (в просторечии «ватников»), 1 меховая куртка, 2 меховых безрукавки, 4 штормовых штанов, 1 хлопчатобумажные штаны, 4 шарфов, 13 пар рукавиц (меховых, суконных и кожаных), 8 пар лыжных ботинок, 7 штук валенок, 2 пары тапочек, 8 пар гетр, 3 конькобежные шапочки, 1 меховая шапка, 2 фетровых берета, 3 компаса, 1 часы карманные, 1 финский нож, 3 топора (2 больших и 1 маленький в кожаном чехле), чехлы на ботинки — 19 шт., 2 ведра, 2 котелка, 2 фляги, 1 аптечка. Имелось также значительное число мелких предметов — носков, портянок, маски, зубные щётки — извлечённых из рюкзаков, что затруднило определение их принадлежности конкретным участникам похода.
Какие выводы можно сделать из анализа состава предметов, брошенных дятловцами в палатке? Прежде всего, они покинули своё убежище оставив верхнюю одежду — ватники, куртки-штормовки, ботинки, валенки и головные уборы. Только исключительно серьёзная угроза могла побудить группу из 9 молодых и физически крепких людей экстренно уходить из лагеря в зимнюю пору вечером в совершенно необжитом лесном регионе. Вопрос, видимо, стоял так: либо отход вниз по склону, либо немедленная и неминуемая смерть на месте установки платки. При этом нельзя сказать, что группа была полностью безоружна — туристы бросили в палатке три топора и один финский нож, кроме того, скорее всего, какие-то ножи имелись у них при себе, ведь пихты и берёзки у кедра они срезали ножами. Однако опасность, с которой столкнулись туристы была такова, что топоры и ножи в той ситуации не могли помочь им в противостоянии.
Помимо этого, в общем-то очевидного вывода, следователи сделали и другой: кризисная ситуация стала развиваться в момент переодевания группы (подготовки ко сну). Именно этим можно было объяснить тот факт, что практически вся обувь и верхняя одежда группы оказалась снята и брошена в палатке. Этот вывод стал своего рода аксиомой, принимаемой на веру подавляющим большинством исследователей этой трагедии.
В тот же самый день, 3 марта 1959 г. группа Бориса Слобцова, состоявшая из студентов свердловского «Политеха» покинула район поисков. Причинами, в силу которых группу пришлось отозвать, явились как крайнее утомление её членов, так и необходимость скорейшего возвращения к учёбе. Никто в руководстве института не стал бы ради участия студентов в поисковой операции переносить сессию или прощать академические «долги». В тот же день в поисковом лагере появились руководители туристического движения общесоюзного масштаба — речь идёт об уже упоминавшихся выше московских экспертах Бардине, Шулешко и Баскине. Им предстояло на месте оценить организацию поисковой операции и сделать предварительные выводы о характере происшествия, повлёкшего гибель части группы Игоря Дятлова. Бардин и Баскин пробыли на месте поисковой операции вплоть до 8 марта, а Шулешко улетел на следующий день после них.
По итогам своего пребывания в лагере и изучения ситуации «на месте», «москвичи» подготовили доклад, своего рода экспертное заключение, в котором предприняли попытку взглянуть на случившееся с группой Дятлова непредвзято и трезво. Уход дятловцев от палатки к кедру они объяснили продолжительным характером опасности, имевшей место на склоне и побудившей туристов экстренно искать спасения в долине Лозьвы. Поскольку одежда погибших явно не соответствовала погодным условиям, московские специалисты предположили, что опасность застигла тех в момент переодевания. Это предположение на многие годы сделалось своеобразной аксиомой, от которой отталкивались создатели большинства версий случившегося. В целом, доклад московских специалистов был составлен в выражениях весьма осторожных, если не сказать уклончивых; они никого не обвиняли в случившейся трагедии и воздержались от резких оценок. В формулировках этого документа чувствуется рука искушённого канцеляриста, стремящегося дистанцироваться от потенциально опасного содержания документа.