Горничная оказалась удивительно доброжелательной особой. Она подробно рассказала Маргарите обо всем, что знала, и дала несколько дельных советов. Боясь что-нибудь забыть или упустить из виду, Маргарита все подробно записала.

Дорога назад показалась Маргарите значительно короче. Она не просто шла, а летела, как на крыльях. Теперь надо было как можно скорее сообщить мадам Фромон новость об ее отъезде. К счастью, Маргарита успела закончить основную работу по отделке платья из золотистого шелка и угрызения совести ее не мучили — она не подведет госпожу Фромон, от которой видела столько добра.

Она покажет, на что способна простая французская вышивальщица! В ее голове уже зарождались идеи новых узоров для будущих платьев императрицы. Созданные по ее эскизам наряды станут не только ее личной победой но и триумфом всей Франции при русском дворе. Маргарита всем сердцем радовалась выпавшей на ее долю удаче. Работа отвлечет ее, успокоит душу, и она будет тихо наслаждаться единственным, что ей осталось в жизни, — несбывшимися мечтами о счастливой жизни с Жаком.

Мадам Фромон, внимательно выслушав взволнованную Маргариту, которая сбивчиво рассказала ей обо всем, что случилось в особняке д’Онвиль, одобрительно закивала головой и ободряюще улыбнулась.

— Я не стану чинить тебе никаких препятствий, дитя мое, наоборот, я желаю тебе всяческого успеха в этом новом начинании. Тебе просто необходимо оставить на какое-то время Париж. Здесь слишком много горьких и тяжелых для тебя воспоминаний. Ты так и не оправилась после того печального события. А теперь все так удачно складывается как для тебя, так и для меня, одно к другому.

— Что вы имеете в виду, мадам? — Маргарита была явно озадачена.

— Здоровье у меня неважное. Мой врач давно и настоятельно советует мне уйти на покой. Я все откладывала свое решение, но теперь вижу, что пора. Твой отъезд для меня весьма кстати, я окончательно решила закрыть ателье. Если кто-нибудь из моих работниц, за исключением совсем юных учениц, захочет поехать вместе с тобой, то все они вольны поступить так, как им того хочется. Те же, кто не желает покидать Париж, тоже не останутся без работы. Есть много желающих приобрести мое ателье вместе с клиентурой, хотя, понятно, я приму самое выгодное из всех предложений. У будущей владелицы моей мастерской есть свои швеи и портнихи, однако я выговорила условие, что все мои работницы не будут уволены. Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Лучше сообщи всем свою новость прямо сегодня вечером после работы. Посмотрим, что из этого выйдет.

Великодушие мадам Фромон поразило Маргариту. Впрочем, их добродушная, чуткая хозяйка сильно отличалась от других, куда менее сердечных владелиц парижских ателье.

— Не знаю, как мне благодарить вас, мадам. Времени до отъезда графини д’Онвиль в самом деле очень мало. Я намеревалась набрать желающих поехать вместе со мной среди знакомых портних, работающих неподалеку от нас.

— Теперь в этом нет необходимости.

Поздно вечером после завершения трудового дня мадам Фромон собрала всех работниц в самой большой рабочей комнате. Первым делом она сообщила, что решила продать свое заведение. В ответ немедленно послышались вздохи и возгласы, в которых выражалось не только сожаление, но и страх перед будущим, но мадам быстро всех успокоила, заверив, что все, кто пожелает, могут продолжать шить, но уже под надзором другой хозяйки.

— Однако у вас есть еще одна возможность. С моего согласия и полного одобрения Маргарита сейчас сделает всем вам весьма заманчивое предложение. Может быть, кто-то из вас решит воспользоваться теми немалыми выгодами, которые скрываются в нем. — И, обведя всех взглядом, мадам Фромон вышла из мастерской.

Маргарита знала, что большинство девушек не имеют ни малейшего представления о том, где находится Россия и как это далеко от Парижа. Она объяснила, какое громадное расстояние разделяет Францию и Россию. Она излагала все четко и ясно, ничего не скрывая и не приукрашивая, точно так же как с ней беседовала графиня д’Онвиль. Ежеминутно до ее слуха доносился чей-то изумленный вздох. Девушки слушали очень внимательно, то и дело переглядываясь и вскрикивая от удивления. Она не забыла предупредить о неизбежной тоске по родине и подчеркнула, что не станет брать с собой никого, у кого есть семья, или дети, или престарелые родители; ездить туда-обратно, по вполне очевидной причине, будет невозможно, да и вообще неизвестно, как долго им предстоит прожить в России.

— Прежде чем дать ответ, еще раз все хорошенько обдумайте и взвесьте, но помните, у нас осталось мало времени. В крайнем случае послезавтра я уже должна знать ваше решение, — подчеркнула Маргарита. — Мы отправляемся в путь на следующей неделе, а еще надо успеть выправить подорожную.

Когда Маргарита закончила, в комнате несколько мгновений царила тишина, потом все заговорили разом — поднялась целая буря возражений и насмешек, лишь немногие по-прежнему хранили молчание.

— Ни за что! Маргарита, ты, должно быть, спятила? Говорят, что эта царица просто чудовище. Ведь она может перерезать любой из нас горло за один неверный стежок! Ради этого ехать в такую даль?! Да ни за что на свете!

Не обращая внимания на колкости и язвительные насмешки уходящих девушек, которые прыскали со смеху, Маргарита обвела комнату взглядом, молча пересчитывая оставшихся. Их было всего пять человек. Подобно большинству вышивальщиц в заведении мадам Фромон, все они прошли долгий путь обучения в качестве простых закройщиц и швей, а затем освоили все более тонкую и сложную работу. Маргарита была бы рада, если бы любая из этих мастериц поехала вместе с ней.

— Вы решили принять мое предложение? — спросила она. Когда все закивали, она продолжила: — Но разве я не сказала, что не смогу взять с собой того, у кого есть семья?

Ее взгляд остановился на одной из женщин, стоявшей со скрещенными руками у стены. Поседевшие волосы заметно старили ее, хотя ей было не более сорока, но восхищали ласковые дружелюбные глаза женщины.

— Я бы поехала, но при одном условии, — решительно произнесла она.

— Но ведь ты замужем, Жанна Дюкор, — мягко остановила ее Маргарита.

— Да для меня было бы счастьем оставить навсегда своего мужа, этого несчастного пропойцу! — энергично возразила Жанна. — Мне некуда было податься с маленькими детьми. Но мой старший сын уже давно вырос и отправился наемником на войну. С той поры уже минуло семь лет, но я верю, что он по-прежнему жив и обязательно вернется. — Она молитвенно сложила перед собой руки, склонив вниз голову. — На тот случай, когда он вернется, я оставлю известие о себе соседке. Она все ему расскажет. Однако я возьму с нее клятву, что она никогда и ни за что ничего не сообщит моему мужу. Чтоб он никогда не смог найти меня. Но я могу поехать при условии, если мне будет позволено взять собой мою дочь. Розу. Ей уже семнадцать, она работает в ателье у мадам Дегранж.

— Ладно. Если она захочет, я возьму ее с собой.

— Может быть, вместе со мной отправится моя сестра, Софи. Она шьет у одной владелицы ателье, хуже которой, наверное, нет никого во всем Париже. Она уже давно подыскивает себе другое место, но это не так просто. Если она заинтересуется, можно мне будет привести ее?

Маргарита кивнула:

— Если не передумаешь, приходи завтра вечером вместе с Розой. Посидим, выпьем винца.

Вдруг раздался еще один голос — приятный, грудной, очень мелодичный.

— Я тоже хотела бы отправиться вместе с тобой, Маргарита! Так устала от однообразной жизни в Париже. Хочется немного развеяться, повидать мир. — Голос принадлежал Виолетте Нарбон, самой обольстительной из вышивальщиц в заведении мадам Фромон, и она явно не кокетничала. На ее красивом лице, обрамленном золотистыми локонами, появилось выражение искренней заинтересованности.

Жанна с откровенным удивлением посмотрела на нее:

— Неужели тебе прискучил Париж и внимание многочисленных поклонников?