Спустя три четверти часа Джуди торопливо шла к садам во рву под Венецианскими стенами, окружавшими старый город Никозию. Она сбежала по ступенькам к кафе в саду. Там, в самом углу, за столиком под раскидистой финиковой пальмой сидел Ронни. С бледно-желтой низкой стены рядом с ним спускалась цветущая пурпурная бугенвиллея. Она блестела в лучах солнца.

— Дорогая, ты пришла! — Он быстро встал и протянул руку. Джуди взяла ее, сжала и приложила к щеке. — Я думал, что не дождусь тебя, — продолжал Ронни. — Сейчас я что-нибудь закажу, а потом мы поговорим. Сядь, милая. — Он хлопнул в ладоши, подзывая официанта, потом сделал заказ, и, заметив, что Джуди украдкой смотрит по сторонам, Ронни нахмурился.

— Ронни… дедушка задавал мне вопросы… о, ничего серьезного, но я испугалась. Я должна придумать какой-то другой предлог. — И вдруг у нее на глазах выступили слезы. — Наверное, я больше не смогу прийти, Ронни. А сегодня вечером Крис обедает у нас. Он наверняка заговорит о нашей свадьбе, я в этом не сомневаюсь.

Ронни нахмурился еще сильнее:

— Джуди, ты должна расторгнуть эту помолвку…

— Расторгнуть? — перебила она. В ее больших красивых синих глазах мелькнул неподдельный ужас. — Я не могу, Ронни… нет, это невозможно. Здесь помолвка значит то же, что брак, ты должен это знать.

— Но ты же не из этих покорных киприотских девушек! Твой дед не имеет права спрашивать тебя о том, что ты собираешься делать или куда пойти… и тем более не имеет права заставлять тебя выходить замуж за человека, которого ты даже не знаешь!

Джуди не произносила ни слова. Нет, она ждала от Ронни не такого ответа. Но какого же? Ронни ничем не мог ей помочь. Он подписал контракт на два года и до истечения этого срока не мог покинуть остров. А она не могла выйти замуж за Криса, потому что так сильно любила Ронни…

— Что мы можем сделать? — пробормотала она. — Ронни, я прихожу в отчаяние, когда думаю, что буду женой Криса…

— Тебя нельзя заставить за него выйти. Тебе просто надо расторгнуть эту помолвку… категорически отказаться вступать в этот брак. Никто, понимаешь, никто не может тебя заставить. Все дело в том, что тебе не хватает мужества, — горячо добавил он. — А это только потому, что тебя воспитали здесь и ты не способна решиться поступить против местных обычаев… Но ведь это всего лишь обычаи, Джуди! Не существует такого закона, по которому ты обязана выйти замуж по воле твоего деда.

Совершенно верно, признала девушка, но обычай строг — так же, как это было, например, в Англии много лет назад. В Средние века «законы» поместья в действительности являлись лишь феодальными обычаями. Но никому и в голову не приходило ими пренебречь.

— Я не могу, Ронни, — повторила она тихо. — О, помоги мне… увези меня куда-нибудь!

— Куда-нибудь? На таком маленьком острове? Где же ты сможешь спрятаться? И в любом случае, ты же только что сказала, что не можешь расторгнуть вашу помолвку.

Она внимательно посмотрела на него глазами, полными слез. На прошлом свидании Ронни сказал, что любит ее. Было ли это правдой?

— Я не смогу расторгнуть помолвку, если мне самой придется оказаться лицом к лицу с ними… то есть с моим дедушкой и Крисом… но убежать я могла бы… — Она замолчала, увидев, что Ронни мрачно нахмурился. Но, заметив выражение ее лица, тот смягчился и улыбнулся ей. Может быть, он согласится с ней? В надежде на это Джуди предложила Ронни найти для нее квартиру в Никозии. Она могла бы там спрятаться и дождаться окончания срока его контракта, а потом они бы вместе уехали в Англию и там поженились. Но Ронни снова нахмурился и покачал головой.

— Ты несовершеннолетняя, — напомнил он. — И в конце концов, дед — твой законный опекун. Если я помогу тебе скрыться от его опеки, меня ждут огромные неприятности. Нет, Джуди, у нас только один выход: ты должна расторгнуть помолвку. Тогда ты объяснишь деду, что встретила другого, а я приеду и поговорю с ним. Если он согласится выдать тебя за меня замуж, мы сможем пожениться здесь.

— Он не разрешит мне расторгнуть помолвку! — чуть ли не закричала Джуди и почувствовала, как у нее будто упало сердце. — Я даже не посмею об этом сказать ему. — Официант принес им напитки, и девушка замолчала, но потом заговорила опять: — Он захочет узнать причину.

— Просто скажи, что ты не любишь этого мужчину.

— Эта причина не подходит. Здесь не вступают в брак по любви. И потом, дедушка захочет узнать, почему я не возражала раньше.

Он посмотрел на нее:

— Ты бы кротко согласилась на этот брак, если бы не встретила меня?

Она кивнула:

— Так принято… и я подчинилась.

— Потому что тебя воспитали в убеждении, что мнение мужчины важнее, что ему надо подчиняться. Этого бы не случилось, если бы ты выросла в Англии.

— Но ведь меня воспитали не в Англии, а здесь, поэтому я не могу заставить себя ослушаться дедушку.

Урожденной девушке-киприотке такая мысль даже не пришла бы в голову. Она превыше всего почитала родителей или опекуна: каждое их слово было для нее законом. Джуди чувствовала себя киприоткой, и это было естественно — ведь она почти ничего не помнила о своей жизни в Англии, а потом ее родители трагически погибли.

— Ты говоришь, что для расторжения помолвки должна назвать причину, — продолжал Ронни. — Тогда просто расскажи дедушке всю правду. Скажи, что встретила меня.

Услышав это, Джуди в ужасе уставилась на него.

— Я не посмею, — дрожащим голосом прошептала она. — Я не посмею сказать ему, что втайне от него ходила на свидания с тобой!

Ронни раздраженно вздохнул и замолчал. Джуди наблюдала за ним. У нее ныло сердце, потому что она не могла остаться с ним навсегда и не могла познакомить его с дедом, представив в качестве своего жениха, как это делалось во Франции и Англии. Да, она многое узнала за год жизни во Франции… и смотрела английские фильмы, и представляла, как сложилась бы ее жизнь, если бы судьба не распорядилась так, что ее воспитали на этом острове, где родительская власть значила так много, что не только девушки, но даже молодые люди находились в полном подчинении ей. Правда, и здесь начинали возражать. Но на Востоке перемены происходят медленно. Джуди не сомневалась в том, что пройдет еще немало лет, прежде чем девушки и юноши Кипра смогут распоряжаться собственной судьбой — ходить на свидания до свадьбы — и, следовательно, смогут сами найти свою любовь.

— Если ты не расторгнешь помолвку, — наконец сказал Ронни, — тогда мы ничего не сможем сделать.

— Ничего? — У Джуди на глазах выступили слезы. — Но, Ронни… если ты меня любишь?..

— Я люблю тебя… ведь я тебе это говорил, Джуди. — Он взмахнул руками. — Дорогая, но как я могу тебе помочь, если ты не поможешь сама себе?

— Наверное, — прошептала она спустя некоторое время, — я веду себя неразумно.

Он пристально посмотрел на нее:

— Потому что ждешь, что действовать буду я?

Она с трудом проглотила слюну:

— Если… если л-люди действительно любят друг друга, они пытаются н-найти выход. — Джуди говорила с трудом. Ей казалось, что ее слова не произвели на Ронни особенного впечатления. Она знала из романов и фильмов, что влюбленным часто приходилось нелегко, но они всегда старались найти выход и преодолеть все препятствия, чтобы в конце концов обрести счастье.

— Ты полагаешь, что я почти не пытаюсь его искать и на самом деле я тебя не люблю, да?

Она не могла ответить. Ронни смотрел на нее с таким укором! Он прищурил синие глаза и нахмурился. На его лоб упала светлая прядь.

— Но ведь то же самое я могу сказать и о тебе, Джуди, — упрекнул ее он. — Все зависит только от тебя. Никто не может тебя заставить выйти замуж за этого Криса… а если ты не посмеешь возразить, то будешь жалеть до конца своих дней.

Сидя вечером за столом с дедом и женихом, Джуди постоянно вспоминала слова Ронни. Конечно, он прав. Если она выйдет за Криса, то будет об этом жалеть всю жизнь. Но как этого избежать? Пока они сидели во внутреннем дворике, ожидая, когда подадут обед, Джули несколько раз собиралась с духом, чтобы открыть рот и заявить, что она не хочет выходить замуж за Криса. Но слова не просто застревали у нее в горле — она попросту задыхалась. Ну как нелепо: если бы ее воспитывали в Англии ее родители, теперь она была бы вполне современной свободной и уверенной в себе мисс, которой никто не посмел бы командовать. Но она — только маленькая девочка с Кипра, робкая и беспрекословная. Она так боялась этих двух мужчин, что не могла высказать свое мнение. Даже несмотря на опасность молчанием обречь себя на полное покорности существование.