— Что же с ним? Неужели что с движенцем?

Вскрыли картерные лючки.

Стармех лег на ветошь, подброшенную кем-то из мотористов, и, подсвечивая себе переносной лампой, нырнул в лючок четвертого цилиндра. Через несколько секунд он так же стремительно вынырнул обратно и сел прямо на пайол.

Губы его невнятно шевелились, со лба покатился пот. Покачнувшись, он встал, сунул переноску Коле Некипелову, долго отковыривал дверь центрального поста управления, вошел и сказал старшему мотористу:

— Зови второго механика. Авария.

Когда взволнованный, мигом потерявший свою сонность старший моторист Осетров, прерывисто дыша, срывающимся голосом сообщил об аварии, Александр Матвеевич Федоров едва ли не обрадовался. Кончалось длительное, надоевшее до чертиков монотонное бездействие, жизнь снова приобретала конкретный и энергичный смысл! Он налил на ладонь изрядную дозу одеколона и, крякнув, плеснул им в лицо. Затем растерся концом полотенца, схватил беретик и побежал вниз, в машинное отделение. Наступала его страда. Что же там могло случиться?

Весть об аварии мигом распространилась по судну, и внизу второй механик увидел добрую половину машинной команды. Все они глянули на Александра Матвеевича. Теперь вся надежда, может быть, была на его умную голову и руки. Он подошел к стармеху:

— Что, Павел Ефремыч?

Тот вытер руки своим же кашне и прокричал второму механику:

— Обрезало подвески верхнего коленвала. Давай смотреть!

Стармех был бледен. Зато кровь прихлынула к обычно бледному лицу второго механика. Срезало шпильки! Коленчатый вал работал без опоры. Почему он еще не сломался? Но если бы он сломался, то что бы было? Александр Матвеевич невольно еще раз глянул на стармеха. Тот, хотя и бледный, но целый и невредимый, стоял перед ним. А ведь левый главный дизель, эта махина, мог просто разлететься на куски. Стармех посмотрел на второго механика, швырнул на пайол кашне и выругался «в российскую технику».

Александр Матвеевич разровнял ветошь, что лежала у дизеля, взял у Коли Некипелова лампочку и полез в картер.

— Павел Ефремыч, вас капитан к микрофону требует, — потряс стармеха за локоть Слава Осетров.

В центральном посту стармех взял микрофон, но голос третьего штурмана предупредил его:

— Сергеич к вам побежал. Что случилось, дед?

Стармех ответил:

— Долго объяснять, — и положил микрофон.

В дверях он столкнулся с капитаном и удивился, как тот мог так быстро прибежать в машинное отделение.

— Ну что, Пал Ефремыч?

— Плохо дело. Левый двигатель выведен из строя, коленвал, наверно, погнут. В общем, работать нельзя.

— Как обнаружили?

— А черт его знает, как. Нюхом, наверно.

— Что будешь делать?

— Сейчас Матвеич смотрит, посоветуемся. До Гаваны на одном дизеле, скорей всего, тилипать придется. Ну, подложил он нам свинью!

— Надо что-то делать, Пал Ефремыч, болтаться тут нам никак нельзя.

— Сейчас подумаем. Ну что, Матвеич, твое мнение? — спросил дед вошедшего второго механика.

— Типичная козья рожа. Одна подвеска в картере валяется, вторая висит на одной шпильке. Почему вал не сломался, непонятно. Видимо, дизель вовремя остановили.

— Что делать нужно, Александр Матвеич?

— Остановить второй дизель, осмотреть. Моряки говорят, в ураган идем.

— Это еще неясно, — ответил капитан.

— Так вот: осмотреть второй дизель. А этот нужно чинить. Запасной вал есть?

— Не справимся сами, а, Матвеич? Вал на дизеле не стоял, вдруг зазоры не пойдут, может, лучше до Кубы оставим, там хоть техническая база есть как-никак? — спросил стармех.

— На Кубе нас тоже поломанными не ждут. Я подберу себе ремонтную бригаду, на вахте подмените, и буду делать. Вот только плохо, что судно качать начинает.

— Нужно делать не откладывая, — вмешался капитан. — А против качки подумаем, может, у боцмана талевки возьмем для удержания деталей, может, еще что. Звучит? — он взял микрофон, щелкнул переключателем: — Рубка? Петрович? Сейчас дизеля остановим. Просмотри на локаторе, нет ли вокруг еще кого. Как остановим дизеля, включи аварийные огни, чтоб американец близко не лез. Понял?

— Может, Петр Сергеич, вы лучше сами на мостик придете?

— А зачем? Если что нужно, сообщи в машину, я здесь буду.

Капитан положил микрофон и повернул рукоятку машинного телеграфа на «стоп», словно вывернул из борозды тяжелый плуг. Потом он взял второго механика за локоть и потащил в машину:

— Дед, останавливай правый.

Стармех подошел к пульту дистанционного управления и нажал кнопку стопа. Гидравлика плавно сработала, и дизель стал уменьшать обороты. Пение турбины становилось басовитей.

— Сходи, клапана на системах перекрой, — сказал стармех Славе Осетрову.

В машинном отделении стало так же тихо, как в изолированном звуконепроницаемыми панелями центральном посту управления.

— Все, — подытожил стармех. — Перекур без дремоты.

Витя Ливень обнимал подушку и не хотел вставать.

— Иди заступай на вахту, — тряс его Коля Некипелов.

— Иди ты к черту, мне же с нуля заступать!

— Вставай, вставай, я в ремонтную бригаду ухожу, вместо меня стоять будешь, по шесть часов.

Витя выругался.

— Опять что-то придумали! Не пойду я, и все.

— Дура, левый дизель сломался, в дрейфе лежим. Давай быстрее! — И Коля Некипелов исчез.

Витя отпустил подушку, вытер углом простыни слюну и сел. Душный сон медленно отходил от него. Но смысл Колькиных слов дошел до него быстрее, и он резко вскочил, стукнувшись головой о верхнюю койку. Авария левого дизеля! Витя даже замычал. Ну зачем они не отстали от этого рейса, была же возможность! А что теперь? Застрять у американских берегов в такое время? Это же конец. Что делать? Витя в бессилии сжал кулаки. Его участь решалась без его участия. И все Элька! Нужно было ей еще что-то проверять! Он и так предложил ей все, о чем могла думать любая из женщин.

Витя представил себе, как хорошо было бы сейчас за тысячи километров отсюда, в Киеве, и опустошенно опустился на койку. Куда они уйдут теперь со своей куцей скоростью в девять узлов? Кому вообще теперь нужны все эти вахты, бригады и все такое? Говорила же Зина, что американские войска в немедленной готовности, сама слышала. Но, может быть, авария несерьезная и можно еще быстро успеть починить?

Витя встал, подошел к умывальнику. Воды не было, ее подавали по расписанию. Краем шторки Витя со злостью отер лицо: Эля забрала полотенца в стирку, а жесткая шторка царапала кожу. Потом он подошел к столику, взял из ящика припасенный с вечера бутерброд, натянул брюки, сунул ноги в рабочие ботинки и развинченно пошагал в машинное отделение.

На трапе жилой палубы он столкнулся с Петей Полиным, который поддерживал второго механика. Грудь и правое плечо Александра Матвеевича влажно блеснули густым багрецом. Рукой второй механик прижимал под мышкой стармеховскую куртку. Куртка набухала кровью.

Витя вцепился в перила. Судно покачивало, и Петю Полина со вторым механиком водило от переборки к переборке. За ними шел, затирая кровяные пятна, бледный Слава Осетров.

— Подвеска сорвалась, плечо до кости пропорола, видишь, — сказал он Вите Ливню. — Давайте, Александр Матвеевич, я вас с другого боку поддержу.

Витя Ливень свернул в боковой проход и остановился. Идти в машинное отделение не имело смысла. Третий механик не знал этих дизелей, четвертый был юнец из мореходки, а у деда смелости не хватит разбирать дизель в море. Витей овладело безразличие. Он хотел было откусить бутерброда, но вспомнил кровяную ветошь на трапе, и его едва не стошнило. Он повернулся к выходу и наткнулся на живот третьего механика.