— Я знаю, — сказал он хрипло. Генри выхватил бутылку воды из мини-холодильника и полностью опустошил ее.

— Тогда почему ты здесь, Генри? — Теперь в ее голосе слышалось раздражение.

Ну, хорошо, пусть она будет обозленной. Она не должна была целовать его. Я не должен был позволять ей.

Пора убираться отсюда. Генри направился к двери, но девушка встала на его пути. У него был выбор: либо обойти ее, проскользнув мимо, либо оттолкнуть Нану в сторону, но при этом коснуться ее. Он не мог заставить себя сделать ни то, ни другое.

— Я тренировался, как ты видишь. Уйди с дороги, Нану.

Против воли его взгляд опустился на ее губы цвета спелой вишни.

— Нет, — сказала она, приподняв подбородок. — Я хочу поговорить с тобой о том, что произошло.

Генри громко вздохнул, оглянувшись на боксерскую грушу. Вероятно, он мог бы поработать с ней еще пару часов. Воин направился было в том направлении, но нежная ручка потянула его назад. Сузив глаза, он взглянул вниз, осознав насколько разительный контраст составляла ее бронзовая кожа с его светлой кожей. Его внутренности сжались.

— Здесь нечего обсуждать, Нану. — Он наблюдал, как девушка сжала челюсти. Она так делала, когда работала с воинами, зашивая их раны. Ее взгляд был полон чистой холодной решимости. Этот взгляд словно говорил «я не дам себя обмануть» и был направлен на Генри. Воин понял, что попал. — Ладно, говори, но только быстро. Мне нужно идти.

— Почему ты избегаешь меня? Я отправила тебе записку, в которой говорилось, что ты должен прийти ко мне на осмотр сегодня, чтобы я смогла сменить повязку. Но тебя не было.

— Ты знаешь, почему я не пришел. — В глазах Генри читалась непоколебимая честность. Глядя на девушку, он с трудом сглотнул. Ее щеки покрылись румянцем, от чего кожа казалась еще темнее. Проклятье. Ему нужно уходить отсюда.

— Это из-за поцелуя, — тихо произнесла она.

Его дыхание стало прерывистым, он облизал губы, вспоминая. Благодаря половине тюбика зубной пасты и жидкости для полоскания рта, Генри больше не ощущал ее вкуса, уж он об этом позаботился. Но ничто из вышеперечисленного не могло стереть воспоминаний о том, как нежно и чувственно ее губы прижимались к его губам. Подобно мягкому атласу.

Глаза девушки потеплели, золотые крапинки вокруг ее зрачков стали еще ярче, сверкая для него подобно маленьким звездочкам.

— Мне понравилось целовать тебя, Генри.

Весь воздух со свистом покинул его легкие, а член мгновенно затвердел в шортах.

— М-да, но это больше не повторится. В действительности сегодня будет первый и последний раз, когда мы затрагиваем эту тему. — Дерьмо, Генри не мог скрыть возбуждения, что так отчетливо звучало в его голосе. Он только надеялся, что она не будет заострять на этом внимания.

— Почему нет? Я думала, что мы оба наслаждались этим. Тебе ведь понравилось, не так ли?

Она выглядела такой неуверенной. Как могла женщина, подобная ей, сомневаться в своей привлекательности? Она была потрясающей, а ее поцелуй был словно сбывшаяся мечта. Может быть, она просто играла с ним, притворяясь застенчивой. Но нет, она не такая. Нану была искренней. Она хотела знать, почему он не мог быть с ней? Черт, он мог (по меньшей мере) назвать две веские причины.

— Не имеет значения, что я наслаждался нашим поцелуем, Нану, потому что, опять-таки, это больше не повторится.

Девушка подошла ближе и слегка прижалась к Генри, не забывая о его ране на животе. Ее руки, словно колибри, опустились на его грудь.

— Почему мы не можем этого повторить? Я постоянно думаю о тебе, Генри. Я мечтаю о тебе, — произнесла она едва слышным шепотом, нежно касаясь его уха. Тепло девичьего тела пронзило мужчину, заставив его желать большего. Например, прижать ее еще ближе, обнять еще крепче. Но тут Генри настигла горечь осознания, и он поспешно сделал шаг назад, приветствуя холод, остудивший его разгоряченную кожу.

— Почему — не имеет значения.

— Конечно, имеет, — возразила она, качая головой. При этом темные волосы девушки заскользили по ее точеным плечам, отражая падающий на них свет. Генри всегда задавался вопросом, что он почувствует, прикоснувшись к ним.

— Генри, пожалуйста, просто объясни мне, почему мы не можем быть вместе.

Застыв, Генри отвернулся от нее. В голосе Нану слышалось разочарование. Она никак не могла понять.

Было больно осознавать, что он отказывает ей. Хорошо, он объяснит. Они поговорят, даже если это означало не подчинение своему командиру, потому что когда Нану узнает правду и отвергнет его, он не сможет скрыть свою горечь и гнев. А затем они никогда больше не вернуться к этой теме вновь, и будут избегать ее любой ценой.

Генри встретился с Нану взглядом. Подойдя ближе, он нежно обхватил ее лицо ладонями. Девушка потянулась к нему, словно только и ждала этого момента. Ее ресницы затрепетали, как будто она собиралась прикрыть глаза, а губы приоткрылись ему навстречу. Если бы он не был столь высок, девушка бы с легкостью достигла своей цели.

— Открой глаза, Нану. Смотри на меня, когда я скажу тебе это. — Она сделала, как он просил, но в уголках ее глаз появились морщинки, говорившие о ее беспокойстве. — Я не буду с тобой, потому что не могу заниматься тем, чем занимаюсь и потом возвращаться к такой женщине, как ты. Я забираю жизни, это моя работа, ты — сохраняешь их. Это не совместимо. Это не сработает. Каждый день на моих руках кровь, независимо от того насколько тщательно я их мою. Кровь всегда на них. Лица тех, чьи жизни я забрал, всегда со мной. Я убиваю отцов, братьев, сыновей, людей целыми семьями. Я убийца, Нану, я не тот мужчина, который тебе нужен.

Девушка с трудом дышала, а глаза сверкали от непролитых слез. На этот раз, выругавшись, он оттолкнул ее от дверного проема и прошел вперед. Он сделал лишь шаг, когда она заговорила:

— Подожди, остановись. Что, в этом все дело?

Остановившись, Генри медленно повернулся к девушке. Он смотрел на нее, словно в последний раз.

— Нет. Ты, Нану. Ты другая причина.

Она кричала ему вслед, чтобы он подождал, чтобы объяснил, что имел в виду, но Генри проигнорировал ее просьбы и ушел, не обернувшись.

Хлоя поспешно сбросила одеяло с объятого огнем тела. Пот бисером стекал по лицу и шее девушки, пропитывая подушку под ее головой. Что с ней происходит?

Ворочаясь и перекатываясь, она не могла найти удобного положения на мягкой перине. Куда же делись проклятые ангельские перья?

Руки Хлои накрыли живот, а из горла девушки вырвался глубокий протяжный стон, когда она почувствовала резкую, внезапную боль. Казалось, будто сотни острых кинжалов находятся внутри нее, выворачивая внутренности наизнанку и стараясь выйти через кожу. Она тяжело с хрипом дышала, но, неожиданно, боль исчезла, словно на самом деле покинула ее тело.

Задыхаясь, Хлоя выгнула спину на кровати, пронзенная внезапным импульсом энергии. Хрипы превратились в еще один протяжный стон, в то время как жидкое тепло разлилось у нее между ног, а грудь потяжелела и стала более чувствительной.

Определенно, она была под воздействием наркотиков или получила пищевое отравление. Что-то было не так. Застонав, Хлоя почувствовала, как ее желудок сжался, и еще одна волна влажного жара прошла сквозь ее лоно. Какое же пищевое отравление могло вызвать такую реакцию? Нет, нет, невозможно. Время еще не пришло. У нее еще был день в запасе.

Дрожа, девушка встала на ноги. Но ее так сильно трясло, что пришлось ухватиться за угол спинки кровати, чтобы не упасть. Дерево было толстым и крепким под ее руками. Хлоя уперлась в него грудью, упиваясь его твердой силой, а затем еще и потерлась бедрами.

— О, мой Бог!

Рванув от этой «слишком-уж-сексуальной» стойки, Хлоя, шатаясь, добралась до комода, чтобы достать свою одежду. О, Боже! Каждый шаг порождал пульсацию глубоко внутри и был сравним с ударами хлыста по ее сердцевине. Так быстро, как только смогла, Хлоя натянула мешковатую футболку и в ту же секунду распахнула дверь. Помощь, ей нужна помощь. Конечно, Дрейвена не оказалось за дверью. Он, вероятно, еще не вернулся с тренировки, которая, как и в предыдущий день, затянулась допоздна.