Выбравшись из повозки, он высоко поднял свой бледный жестяной фонарь. От влажной земли поднимался пар, Гиббонс медленно побрел вперед по колее, оставленной колесами, на дне которой хлюпала грязная вода.

Дойдя до ворот кладбища, он с грустью посмотрел на перевернутую карету. Одно колесо все еще вертелось. Конь, жалобно хрипя, лежал на боку, его передние ноги были сломаны.

Тяжело вздохнув, Честер обошел карету.

— Господи, — пробормотал он, — ну и месиво.

Честер посмотрел на возницу, которого придавило экипажем. Человек был мертв, и его безжизненные глаза удивленно смотрели на дождь.

Дыхание Честера оборвалось, и он горестно покачал головой:

— Боже правый, я ведь жал руку доктору Клуру всего несколько часов назад. Судя по вашей шее, сэр, вам уже ничем не поможешь. — Наклонившись, он закрыл доктору глаза.

«Это несправедливо», — думал Честер, вынимая из кармана большой носовой платок и вытирая капли дождя с лица погибшего. Форрест Клур был единственным врачом, способным лечить лихорадку, не то что эти дипломированные мясники, думал он с отвращением.

Прошло несколько минут, и небо вновь осветилось ослепительными вспышками молний. Честер поднял фонарь, чтобы убедиться, что в карете больше никого не было.

Тусклый свет фонаря выхватил из темноты кустики сорной травы, разорванную сумку и одинокое дерево, росшее на обочине дороги. Потом слабый луч осветил призрачно-белые надгробия кладбищенских могил.

— Бедняжка миз Клур, — бормотал Честер. — Вот уж кто горевать-то будет, так это она. Добрая она женщина, хорошая… Спасла мою Лизу от лихорадки. Никак мне невдомек, как наш Господь выбирает людей, которых надобно забрать на небеса. Не могу этого понять, хоть ты меня убей.

Честер вернулся к своей телеге, нагруженной мертвецами в саванах, и распряг мула. Откашлявшись, он глянул на трупы.

— Думаю, вы, ребятки, запросто подождете часок-другой, перед тем как отправиться на вечный покой.

«Здесь все равны — бедные и богатые… Все свалены вместе… Так и должно быть, — думал он. — Разная у всех была жизнь, но конец — один…»

Честер слегка приподнял свою шляпу, поклонившись мертвецам. Люди не понимали, как это он не боится иметь дела с жертвами желтой лихорадки. Они не знали, как хорошо платит город за то, чтобы избавиться от них!

— Смерть от Желтого Джека — самое обычное дело, — сообщил Честер ветвям дерева над головой. Он сделал поворот кругом на каблуках своих изношенных башмаков. — Так Господь устанавливает справедливость в нашем порочном мире.

Оставив фонарь гореть, чтобы не потерять место происшествия, Честер взгромоздился на своего мула и поскакал в город, чтобы сообщить о случившемся.

Темнота окружала ее. Она была очень напугана. Маленькая и одинокая, она бежала, бежала, бежала!.. Бежала по лесу, сжимая крохотной ручонкой руку матери. Ей не хватало воздуха, ступни болели и кровоточили, но она так никуда и не попала!

Ночной ветер охлаждал ее щеки. Ветви деревьев хватали ее, царапали ей руки. Трава под ее босыми ступнями была скользкой и холодной. Она была такой маленькой, такой напуганной и одинокой!

Вот ее мать остановилась, чтобы перевести дыхание. Но раз мать не могла дышать, то и сама Кэролин задыхалась! Ее горло болело. За ними бежали какие-то неизвестные злые люди. Но где-то в мрачной тени деревьев их поджидал папа, у которого была повозка. Они должны добежать до него или…

Она бежала, бежала!..

Потом мама упала.

— Мама, — вскричала Кэролин, — нам надо бежать! — Ее тихий голос был едва слышен.

— Разыщи папу, — прошептала мама. — Беги вперед без меня! Разыщи папу!

И опять — бег. Воздуха не было. Кэролин знала, что не сможет даже позвать папу. Она должна бежать вперед одна — напуганная и одинокая!

В руках у преследователей были палки и камни. Они называли ее папу какими-то словами, которых она не понимала. А они вопили и плевались. Они окружили дом отца, в руках у них были горящие факелы! Они подожгли его приемную и аптеку. Они хотели убить его, Кэролин и ее хрупкую, прекрасную маму!

Бежать! Бежать! Мама начала кашлять кровью. Вдруг впереди, среди голых ветвей, бледная, круглая, холодная луна. А она не могла найти папу! Она умрет! Все вокруг кашляли! Все бежали! Горели факелы!

Дико закричав, Кэролин пришла в себя. Поморщившись, она с трудом поднесла дрожащую руку к лицу, чтобы вытереть покрытый холодным потом лоб. Женщина хотела оглядеться, но ничего не увидела. Вокруг нее двигались какие-то тени, и женщине стало еще страшнее.

Она все еще слышала кашель! С трудом приподнявшись, Кэролин поняла, что находится не дома, а в какой-то странной, холодной комнате. На одной стене был виден целый ряд окон. Женщина разглядела, что по небу стремительно несутся темные тучи. В комнате рядами стояли койки, а рядом с нею лежала женщина с желтым лицом.

Кашель продолжался. Кэролин в ужасе зажала рот рукой. Тут до ее обоняния донесся сильный запах уксуса, и внезапно она поняла, где находится, — в больнице Либерти-Хоспитал!

В панике женщина попыталась закричать, но ее голос был едва слышен.

— У меня нет лихорадки! Увезите меня отсюда! Пожалуйста, кто-нибудь!

В ответ — ни звука, тишину нарушал лишь сильный кашель. Кэролин упала обратно на койку. Она попыталась было встать, но ее тело пронзила страшная боль.

— Пожалуйста, помогите мне! — отчаянно прошептала она.

В дверях появилась ночная сиделка, одетая в обычное черное платье. Женщина задержалась на мгновение, чтобы ополоснуть руки в миске с уксусом. Затем, высоко подняв фонарь, она пошла по палате, почесывая подбородок пахнувшей уксусом рукой.

— Кто звал? — пробурчала она.

Кэролин пыталась собраться с силами. Сиделка прошествовала мимо нее, даже не взглянув вниз.

— Что со мной случилось? — обессиленно прошептала Кэролин, протянув руки к свету.

Женщина обернулась, поднимая выше фонарь. Слабый свет искоса падал на ее лицо, отбрасывая нелепые тени и делая ее похожей на какое-то сказочное чудовище.

— Я ничего не могу для вас сделать, — проворчала женщина. — Доктор… Завтра утром придет доктор, он вас и осмотрит!

Кэролин почувствовала, что у нее все плывет перед глазами.

— Разве вы не узнаете меня? — спросила она, силясь не потерять сознания. — Пожалуйста… Ради Бога… Пожалуйста, помогите мне!

Сиделка поспешила покинуть палату, унося с собой спасительный свет.

Через несколько часов Кэролин услыхала какой-то скрип у окна. С трудом разлепив глаза, она увидела, что какой-то мужчина спешит к свободной койке в углу. На руках у него был ребенок.

— Не вздумайте оставить здесь ребенка, — с отчаянием в голосе прошептала Кэролин, вглядываясь в темноту. — Доктор Уинстон убьет его. — Но, как и в преследовавшем ее кошмаре, голос Кэролин звучал слишком слабо, чтобы кто-то мог услыхать его.

Упав на подушку, она опять впала в забытье, вспоминая о другом времени, когда страх и запах смерти были так близко от нее.

Наступивший рассвет принес в палату слабое, золотистое сияние утра. Легкий свежий ветерок, дующий в окно, немного облегчил страдания больных. В полупустом вестибюле возле стола стояла сестра-хозяйка больницы. Женщина держалась подчеркнуто прямо, надеясь, что в этот день она опять не упадет в обморок.

— Эй, вы! — крикнула она высокому старому негру, который прохаживался возле лестницы. — Уходите отсюда подобру-поздорову! У вас что, ума, что ли, нет? Лихорадку подцепите, тогда и будете знать!

Человек улыбнулся, стянул с головы бесформенную серую шляпу и, смяв ее в узловатых пальцах, пробормотал:

— Я пришел, чтобы узнать, как дела у миз Клур, мадам. Пожалуйста, скажите мне!

— Миссис Клур работает здесь только в те дни, когда ее муж разрешает ей. Сегодня она не должна прийти, поэтому уходите! Мертвецы поджидают вас в подвале.

— Прощения просим, мэм. Я самолично привез миз Клур сюда прошлой ночью. Там такое случилось! — Глубоко вздохнув, он шагнул ближе к столу. — Я как раз поворачивал к кладбищу, как вдруг появляется эта карета, их лошадь понесла, словно сам сатана ее подстегивал…