Кто бы он ни был, во сне она видела не его.

Натолкнувшись на входную дверь, она вздрогнула, отвела от незнакомца взгляд и занялась замком. Руки дрожали, каждый вздох болью отдавался в груди. Наконец она вошла и закрыла дверь, замок мягко щелкнул. Шум океана и запахи побережья остались снаружи вместе с незнакомцем, который смотрел на нее так же, как она смотрела на него.

Отойдя от двери, Линда пересекла комнату и подошла к камину. Она не зажигала света, боясь, что он увидит ее в окне. Трясущимися руками она нашарила в темноте кочергу, которая показалась ей достаточно прочной. Линда сняла ее с держателя и проверила ее тяжесть, словно это был меч или шпага.

Никто не пытался проникнуть в дом. Натыкаясь на мебель, Линда ощупью вышла из комнаты и поднялась на второй этаж. Там она прошла по коридору в спальню и задернула гардины и шторы на окнах. Потом положила кочергу рядом с кроватью, так, чтобы ее можно было достать, навалила на кровать клетчатые покрывала, решив, что он, по крайней мере, не сразу увидит ее, когда войдет. Защитившись от нападения, она стала прислушиваться к каждому звуку, почти ожидая, что повернется ручка двери или заскрипят половицы.

Ничего не было слышно. Постепенно она начала успокаиваться, дыхание стало нормальным. Но она не могла заставить себя выключить свет. Лампа продолжала ярко гореть, пока солнце не взошло над Атлантикой и она не погрузилась в изнурительный сон.

Страстное стремление достичь цели обеспечит успех, ибо сильное желание дойти до конца подскажет средства.

Уильям Хэзлитт

— Что-нибудь еще, Линда?

Она посмотрела на свои покупки — яблоки, апельсиновый сок, консервы и печенье в шоколаде. Хотелось купить супы, которые готовятся в микроволновой печи, — если только в доме бабушки появится такая печь. Можно съездить в магазин электротоваров и купить ее. Может быть, завтра, если удастся хорошо выспаться. Прошлая ночь была очень беспокойной: сначала ей приснился кошмарный сон, а потом на берегу неожиданно появился незнакомец. Так что она плохо спала. Это все «нервное возбуждение», обычно говорила бабушка.

— Нет, это все, мистер Уотли.

Маленький магазинчик из шлакоблоков был ближайшим к дому бабушки. Он стоял здесь, сколько Линда себя помнила. Девочкой она приезжала в магазин с бабушкой, а когда стала старше, приезжала уже одна, на велосипеде. За последние двадцать лет количество морщин на розовощеком лице мистера Уотли и выбор сладостей на прилавке почти не изменились. Это в какой-то степени успокоило ее и помогло встретить день в умиротворенном настроении.

Линда рассчиталась и, попрощавшись с улыбкой на лице, почти налетела на покупателя, оказавшегося рядом с ней. У нее перехватило дыхание, она машинально подняла руку, чтобы удержаться. Рука уперлась в крепкую грудь мужчины, и Линда ощутила наплыв своих самых темных, самых низменных фантазий.

Ремень соскочил с плеча, и сумка с продуктами оказалась у нее в руках. Мужчина поддержал ее — прикосновение его сильных загорелых рук словно обожгло Линду. Она закрыла глаза, почувствовав, как закружилась голова, однако головокружение сразу прошло. А возбуждение осталось, оно было таким сильным, что она не смогла даже определить его. Открыв глаза, Линда поняла, что просто коснулась его плеча.

— Разрешите мне.

Его голос прозвучал мягко, но решительно. Тембр голоса напомнил ей звуки органа — низкие, убаюкивающие, она почувствовала, как они резонансом отдались в ней. Почему-то она не могла отвести взгляд от свободной хлопчатобумажной рубашки в серую полоску — слишком элегантной для Южной Каролины. Она боялась увидеть — и прочесть что-то в его глазах. Раньше при встрече с мужчиной Линда никогда не испытывала такой неуверенности.

Но нелепое ощущение неуверенности было, вероятно, просто отголоском ночных переживаний. Сейчас она находилась в магазине мистера Уотли, и был день!

Линда моргнула и перевела взгляд выше. В вырезе рубашки без воротника была видна загорелая шея и грудь. Крепкие челюсти, словно вырезанные скульптором, четко обрисованные губы, не слишком полные, нос классической формы. Не очень длинные густые темные волосы откинуты назад и зачесаны за уши. Такая прическа делала его похожим на ленивого черного кота. Но его глаза! Темно-карие, бездонные, они напряженно глядели в ее глаза, и вдруг в них блеснула искра узнавания. Так Линда определила про себя его взгляд.

Однако она могла и ошибаться. Она никогда не видела этого человека. Иначе вспомнила бы. В последнее время она видела только одного незнакомца — человека на берегу, появившегося прошлой ночью. Но у того волосы были длиннее, и он не показался ей таким высоким.

Брови незнакомца разгладились, ноздри затрепетали. Он смотрел так, словно хотел сказать ей нечто очень важное, хотя продолжал молчать, уже подчинив ее себе взглядом и прикосновением. У него были теплые руки, однако Линда почувствовала, что дрожит.

— Линда, с тобой все в порядке?

Вопрос мистера Уотли заставил ее вздрогнуть. Конечно, с ней не все в порядке. Она почувствовала себя неуверенно, едва переступив порог бабушкиного дома. А теперь буквально столкнулась с этим человеком, вероятно, самым красивым мужчиной, какого ей приходилось видеть.

— Все хорошо, мистер Уотли. Мне очень неудобно.

Она не могла заставить себя отвернуться от незнакомца, по-прежнему продолжавшего держать ее руку.

— Наверное, это я виноват, — сказал незнакомец своим необыкновенным голосом. — Я стоял слишком близко.

— Теперь позвольте мне уйти, — прошептала Линда. — Со мной все в порядке. Правда.

Он убрал руку движением, напомнившим Линде ласку возлюбленного, и явно неохотно отпустил ее. Однако она продолжала ощущать тепло, волной разлившееся по ее телу. Наконец она заставила себя отвести взгляд, чувствуя, что щеки заливает краска, и смущенная внезапной растерянностью, охватившей ее. Он мог подумать, что она просто впечатлительная особа, если его взгляды и его присутствие так подействовали на нее.

— А кто вы, молодой человек? — Мистер Уотли посмотрел на него поверх очков.

— Гиффорд Найт, — ответил он мистеру Уотли, не спуская глаз с Линды.

— Писатель? — Выдохнула она с благоговением. Неужели это он написал так много живых и увлекательных исторических повестей и биографий? Он писал об истории так увлеченно, как никто другой, заставляя читателей поверить, что они действительно совершают путешествие во времени, возвращаясь в прошлое и живя жизнью его героев. Гиффорд Найт был знаменит, появлялся на экранах телевизоров в утренних телевизионных шоу, его книги значились в списках бестселлеров.

— Вы знаете мои книги?

— Я прочитала все ваши книги. Они восхитительны. — Слова слетали с ее губ прежде, чем она могла подумать. Ей хотелось произвести на него впечатление зрелостью суждений и способностью критически мыслить. Но именно сейчас умение вести беседу и здравый смысл покинули ее.

— Благодарю. — Он продолжал, не отрываясь, смотреть на нее, словно только что нашел бесценное сокровище. Конечно, это было смешно. Она понимала, что не может так вдохновить мужчину: у нее было приятное лицо, которое никак нельзя было назвать красивым, обычная фигура и не очень длинные ноги. Правда, она считала себя привлекательной, но сегодня она просто не могла выглядеть хорошо — из-за бессонной ночи и стресса, испытанного в доме бабушки. Пытаясь обрести присущую ей уверенность, она понимала, что стремится поддерживать беседу просто потому, что ей хочется поговорить с ним подольше.

— Мне особенно понравилась серия романов об Англии эпохи колониализма. Я всегда рекомендую их своим студентам, — сказала она хрипло, с трудом переводя дыхание. Даже голос у нее изменился.

— Вы — преподаватель.

— Профессор истории… в Северо-Западном университете, почти рядом с Чикаго. Линда О'Рорк.

— Линда, — прошептал он. — Да, это имя вам подходит.