набрасываемся на бутерброды кусаем по очереди каждый от своего перебрасываемся нежными словами моя миленькая я кусаю она глотает мой миленький она кусает я глотаю того и гляди заворкуем да рты набиты

любимая я кусаю она глотает сокровище она кусает я глотаю короткое затемнение и вот мы снова идем прочь сквозь луга ладонь вложена в ладонь руки раскачиваются головы задраны к вершинам которые все меньше и меньше я больше не вижу собаки я больше не вижу нас сцена опустела

еще несколько животных овцы будто гранит выступил на поверхность горы лошадь не видел ее раньше стоит неподвижно выгнув хребет понурив голову животные знают

синева и белизна небес еще мгновение апрельское утро под грязью все конец готово гаснет была картинка да исчезла сцена опустела несколько животных потом гаснет нет больше синевы остаюсь там

там справа в грязи кисть руки разжимается и сжимается это мне помогает пускай идет своей дорогой замечаю что я опять улыбаюсь не стоит труда уже давно не стоит труда

язык высовывается прячется во рту замираю потом жажда язык прячется рот закрывается теперь губы наверно вытянуты в нитку все конец готово была картинка да исчезла

это должно быть заняло некоторое время скоро будет Пим откуда мне знать слова не подбираются скоро конец одиночеству скоро конец эти слова

я только что был не один потому что в компании мне веселей говорю как слышу с маленькой подружкой под апрельским или майским небом мы исчезли замираю

там справа рука вытягивается вперед жесткий сжатый рот выпученные глаза не отрываются от грязи мы вернемся может быть будут сумерки будет земля детства постепенно проступающая сиянием янтарные полосы умирающие в пепельной гризайли там наверно прошел огонь когда я вижу нас снова мы уже совсем близко

сумерки мы устали идем домой вижу только то что не скрыто одеждой наши лица сообщников воздеты к восходу зыбкое свечение слипшихся ладоней медленных и усталых мы входим ко мне домой и исчезаем

руки проходят сквозь меня и тела как тени сквозь еще одну тень сцена пуста под грязью последнее небо гаснет пепел темнеет нет больше для меня иного мира кроме моего очень славного но не такого так не бывает

я жду может быть мы вернемся но нет не вернулись какие встречи бормочет вечер то что напело мне утро и в этот день в это утро а вечера нет

найти что-то другое чтобы продержаться еще вопросы кто это был что за люди какое место на земле в таком вот духе откуда это кино вернее эта пантомима лучше ничего съесть что-нибудь

это должно быть длилось минуту бывают минуты и похуже обманутая надежда ничего страшного день уже клонится к вечеру съесть что-нибудь это продлится минуту приятная будет минута

затем в случае необходимости моя боль самая глубокая неуловимая из всех моих болей самая любимая проблема с моими болями выход в том чтобы перетерпеть минутку потом идти дальше не из-за дерьма и блевоты тут другое этого не понять не высказать конец путешествия

правая нога правая рука тяни толкай десять метров пятнадцать метров добрались новое место привыкаем к новому месту молитва о том чтобы хоть ненадолго уснуть какие вопросы если так надо то что это были за люди какое место на земле

это будет неплохая минута потом будут еще и похуже к этому тоже надо готовиться настанет ночь нынешнее прочтение я бы поспал а если проснусь

и если немой смешок проснусь наспех катастрофа Пим конец первой части остается только вторая остается только третья остаются только вторая и третья

одышка проходит я на боку какой бок правый так оно лучше растягиваю края мешка вопросы чего о Господи чего я могу пожелать голод что я ел в последний раз в таком вот роде время проходит я остаюсь

сцена с мешком обе руки растягивают его края чего еще можно желать левая ныряет в мешок сцена с мешком а рука потом до самой подмышки а потом

блуждает среди банок не снисходя до пересчитывания убеждается что их там добрый десяток хватает может быть последние креветки не важно лишь бы хоть что-нибудь

вынимает маленькую овальную банку передает другой руке возвращается за консервным ножом наконец находит извлекает открывалку на свет божий разговор о консервном ноже с резной костяной ручкой в форме веретена прикоснуться к ней чувство покоя

руки что делают руки в состоянии покоя трудно заметить большой и указательный пальцы у которых грязь соответственно на конце и на внешней стороне второй фаланги что-то там не так щиплют мешок а оставшиеся пальцы прижимают предметы к ладони банку открывалка лучше уж эти детали чем ничего

ошибка покой речь о покое ошибка сколько раз на этой стадии говорю как слышу в этом положении руки внезапно оказываются пусты щиплют мешок опять и опять мешок оказался пустым

искать обезумев в грязи открывалку в ней вся моя жизнь но от чего она мне трудно сказать это точно от чего и так всегда моя маленькая вечно запропавшая огромное время

покой итак мои ошибки это моя жизнь колени подтянуты спина колесом голова легла на мешок обхваченная руками мешок мой мешок тело мое тело все эти части каждая часть

мне чтобы сказать мне чтобы что-то сказать чтобы сказать то что я слышу когда замирает одышка в царстве мертвых я наконец увижу свой пуп там дуновение[18] оно и крылышка майской мухи не шелохнет я чувствую открывается рот

в грязном низу живота я увидел в один благословенный день в подтверждение правоты Гераклита Темного в самой выси горней лазури[19] меж большими черными крылами распростертыми недвижными видел как висело снежное тело неизвестной птицы парусник альбатрос горлан южных морей знал я одну историю Господи вот такое естествознание были у меня неплохие мгновения

но последний день путешествия это неплохой день без просчетов без взлетов словно сходил отдохнул и вернулся руки как я их оставил ничего не потеряю ничего больше не увижу

мешок моя жизнь никогда не выпущу нет выпущу нужны обе руки как во время путешествия это связывается в голове с тем заревом пустым и черным до изумления потом внезапно словно пылающая пригоршня стружек ну и зрелище

нужно путешествие когда я это скажу слабеющим голосом позже когда-нибудь позже голос мой слабый как я

итак двумя руками как бывает когда путешествую или обхватываю обеими голову обхватывал ее там наверху в лучах итак отпускаю мешок но на какую-то минуту он становится моей жизнью итак ложусь поверх это по-прежнему связывается в голове

царапают мне ребра сквозь джут края последних банок мятые края истлевший джут верхние ребра правый бок немного выше чем там где за них держишься держался сегодня моя жизнь еще не ускользнет от меня еще не эта жизнь еще не ускользнет

если я родился она не была левшой правая рука перекладывает банку в другую а та сразу же инструмент в эту изящное движение маленькое завихрение пальцев и ладоней маленькое чудо благодаря которому маленькое чудо среди множества других благодаря которым я еще жив еще был жив

остается только съесть десять двенадцать эпизодов открыть банку убрать инструмент постепенно поднести к носу открытую банку безупречная свежесть далекий аромат счастья приправленного лавром мечтать или нет опустошить банку или нет бросить или нет и в том же духе этого не говорят не вижу не особенно важно утереть рот вот так всегда и так далее и наконец

взять мешок в руки унести такой легкий прижав к себе что есть сил приложиться щекой это важнейшая сцена с мешком она сыграна она уже позади день уже клонится к вечеру закрыть глаза наконец и ждать мою боль пускай болит с ней я продержусь еще хоть немного а пока

молитва ни к чему спать я еще не имею права еще не заслужил молитва для молитвы когда всего не хватает когда я думаю о неприкаянных душах по-настоящему неприкаянных о настоящих душах которые никогда не имеют права даже на сон однажды я молился за них если верить старому пожелтевшему снимку

опять я всегда и всюду в лучах век неизвестно какой вид сзади на коленях кверху ляжками на вершине горы отбросов одет в мешок с дыркой для головы в зубах горизонтально зажато древко огромного стяга на котором читаю