Канди поежилась и потуже затянула пояс плаща. Мелкий дождь, с неумолимым упорством падавший последние полчаса с серого неба, становился все сильнее. Волосы девушки пропитались влагой — она не захватила с собой капюшон и теперь к тому же обнаружила, что ее совершенно новые туфли никак нельзя назвать водонепроницаемыми. Ей вдруг пришло в голову, что если она или Сью отправятся на поиски помощи, то они все равно не успеют, так как уже около пяти часов. Осенние сумерки начали окутывать окрестности, и очень скоро станет совсем темно. Изящная фигурка сестры в брючном костюме почти исчезла под капотом «воксхолла» [1], и Канди благоразумно решила не выражать особого нетерпения. Сью, она это знала, была уже и без того достаточно сильно расстроена.

Если бы только они не свернули с пути, чтобы выпить чаю в «Стар Гроссбоу», машина теперь спокойно ехала бы в сторону Уэст-Энда [2]и, она, Канди, в нужное время оказалась бы на прослушивании у синьора Каспелли. Но они отклонились со своего пути, и как результат машина Сью сломалась на самой, как оказалось, пустынной дороге во всей Южной Англии. Это безвыходное положение длилось уже почти три четверти часа, и за все это время мимо них прошла только одна бродячая эрширская корова. Если бы Канди не была такой замерзшей и промокшей, вся ситуация в целом показалась бы ей нелепой и забавной, но и теперь она не чувствовала себя такой же расстроенной, какой была Сью. Лишь чувствовала себя немного неудобно перед синьором Каспелли, но этому ничем нельзя было помочь — такое уж стечение обстоятельств.

Из-под капота появилась Сью и выпрямилась. Лицо сестры было влажным от пота и дождя, руки, когда-то с прекрасным маникюром, стали черными.

— Ничего не могу сделать… Эта мерзавка не хочет ехать! — Сью отбросила рукой волосы со лба, оставив на нем полосы темной смазки, и бросила взгляд на часы. — Я сожалею, Канди. Это ужасно!

— Вовсе нет! — улыбнулась ей Канди. — Синьор Каспелли может подождать. Возможно, он согласится принять меня завтра утром. Он улетает в Нью-Йорк только послезавтра.

— Но даст ли он тебе еще один шанс? Люди не любят, когда нарушают договоренности.

— Ну, не захочет, так не захочет. В конце концов, Сью, это не конец света. Правда! Не расстраивайся. Давай лучше отправимся в путь и посмотрим, не сможем ли мы найти где-нибудь телефон.

Нехотя Сью захлопнула капот.

— Хорошо. По-моему, я видела телефонную будку в полумиле отсюда. — Она вздохнула. — Нам лучше позвонить маме Пола и сообщить, что мы появимся часа на четыре раньше, чем ожидалось. Единственная удача во всей этой ситуации, что Грейт-Минчем не далее чем в пяти милях отсюда.

Заперев дверцы машины, Сью вытерла испачканные мазутом руки о тонкий носовой платок, и они отправились по дороге назад в сторону телефонной будки, которая, как надеялась Канди, не была плодом воображения ее сестры. Она также надеялась, что свекровь Сью не будет слишком огорчена перспективой вторжения двух гостий во время ужина, тогда как их прибытие ожидалось только к ночи. Вопрос этот, конечно, мало беспокоил саму Сью, но беспокоил Канди, причем даже больше, чем осознание того, что она, подающая надежды молодая певица, только что пропустила встречу с одним из ведущих оперных импресарио.

Стараясь обходить большие лужи и забыв о грязи, хлюпающей в туфлях, Канди размышляла, что с ней самой, наверное, что-то не так. Она не чувствовала разочарования от несбывшегося прослушивания и вообще не чувствовала ничего. Странно, но испытывала только облегчение. Забавно, конечно, было бы иметь успех у великого Каспелли, однако Канди не считала себя достаточно талантливой для этого и ничего, кроме полнейшего унижения от встречи с ним, не ждала. Ей было известно, что девушку, избранную знаменитым итальянцем, разрекламируют по всему свету как новое восхитительное музыкальное открытие, что она будет петь в Париже и Вене, Нью-Йорке и Риме и ей придется соперничать с ведущими сопрано современного мира. Только Канди считала смехотворным даже просто вообразить себя такой девушкой. Она просто не знала, хочется ли ей стать такой избранной.

— Думаю, я рада, что опоздала на прослушивание, — внезапно призналась Канди сестре. — На самом деле я выглядела бы полной идиоткой рядом с блестящими, подающими надежды юными талантами. Кроме того, у меня совершенно нет сценического опыта, да и никакого специального образования. Скорее всего, я потрясла бы синьора Каспелли, и он принял бы мое появление на прослушивании за грандиозную шутку.

— Вздор! — решительно возразила Сью. — У тебя ангельский голос. Даже Пол так считает, хотя он совсем не музыкален. — Она тихо засмеялась. — Я решила, что ты должна получить свой шанс, даже если мне лично придется устроить засаду на этого Каспелли!

Дождь стал сильнее, и Канди наклонила голову, спасаясь от льющейся с небес воды.

— По-моему, ты пытаешься переделать меня в нечто, чем я на самом деле вовсе не являюсь, — немного капризно заметила она и улыбнулась.

— Я пытаюсь превратить тебя в то, что ты есть на самом деле, — непреклонно заявила Сью. — Ты попусту потратила уже целых три года, но это моя вина. Пока мы с Полом были в Гонконге, я не оказывала тебе должного внимания. И сейчас настало время это честно признать. Ты написала мне, что получила работу в цветочном магазине в Уэст-Энде, а я только подумала: как здорово! Правда, я полагала, что ты все-таки продолжишь заниматься пением, но даже не спросила тебя об этом, ведь так?

Канди почувствовала смущение. Разгул самокритики ее сестры продолжался с момента прибытия Сью и Пола в аэропорт Хитроу три недели назад и, очевидно, еще не истощился.

— Не глупи, — отрезала она. — Послушай, кажется, мы вышли на главную дорогу. Я даже вижу твою телефонную будку!

— Слава богу! Давай сначала позвоним Каспелли, а потом маме Пола.

Но когда они оказались у телефона, выяснилось, что у них набирается мелочи лишь на один звонок, и этот звонок, естественно, был сделан свекрови Сью. Канди ждала у будки, пока ее сестра разговаривала. Дождь немного поутих.

— Элис (свекровь сестры предпочитала, чтобы ее называли по имени) все уладит, — сообщила Сью, выйдя из будки. После состоявшегося разговора она заметно приободрилась. — Элис договорится с гаражом насчет моей машины, а отец Пола приедет за нами. Я уже тебе говорила, что это не так далеко? — Сью немного поколебалась, затем добавила: — Мы, оказывается, не единственные гости, которых они ждут сегодня вечером. Из Рима только что вернулся Джон. Он приедет в Минчем на уик-энд.

Если Сью ожидала, что эта информация произведет на сестру впечатление, то не ошиблась. Глаза Канди засветились.

— Ты имеешь в виду… Джон будет там сегодня вечером?

— Ну да, если у него, как у нас, не случится поломка. А ты знала, что он вернулся?

Канди покачала головой:

— Нет, не знала.

Джон, должно быть, хотел сделать ей сюрприз — это было так типично для него! Под заинтересованным взглядом сестры Канди глуповато улыбнулась, когда подумала о нем. Вероятно, он забыл, что она будет в отпуске в Линкольншире у Сью. Должно быть, вернувшись из Рима, как всегда, заглянул в цветочный магазин перед закрытием и обнаружил, что ее там нет. Будучи продюсером телевизионных документальных Фильмов, Джон очень много путешествовал и каждый раз, возвращаясь в Лондон, первым делом навещал ее в магазине.

Они с Джоном прекрасно ладили друг с другом. С тех пор, как четыре года назад Сью вышла замуж за Пола Райленда, Канди внезапно поняла, что старший брат Пола начинает занимать в ее жизни особое место, их отношения стали прогрессировать и крепнуть. Правда, у них была слишком большая разница в возрасте: когда они познакомились, ей исполнилось всего семнадцать, а ему уже было тридцать четыре, и она предполагала, что это может стать своего рода препятствием. Но это обстоятельство, кажется, не беспокоило Джона, да и ее тоже мало волновало. Он пришелся ей по душе еще на свадьбе Сью, и не только потому, что был высоким, смуглым и потрясающе красивым в костюме шафера. Джон тогда был очень добр к ней, исполняющей роль главной подружки невесты, и ни разу не выказал ни малейшего желания ее поддразнить. Когда первый в жизни бокал шампанского грозил задушить Канди, он спас ее от публичного унижения, вылив спиртное в цветочный горшок и тайком наполнив бокал обычным лимонадом. А потом они долго говорили о музыке, которая в то время была самой важной частью ее жизни. Год спустя у нее умер отец (мать умерла, когда Канди была еще совсем ребенком). К всеобщему изумлению, Роберт Уэллс не оставил после себя ничего, кроме огромной кучи долгов. Для Канди это было таким шоком, что если бы не Джон, оказавшийся под рукой, она действительно не знала бы, что ей делать. Сью вместе с мужем находилась в Гонконге, увлеченная новыми заботами и впечатлениями, и, казалось, реальность происходящего дома, в Англии, до нее просто не доходила. Других родственников они не имели, обратиться больше было не к кому. Поэтому, когда дом и все имущество отца были проданы за долги, у Канди весь мир словно перевернулся. И Джон был единственным человеком, с которым она могла обсуждать свои дела.