Уменьшив окно, Михаил открыл еще одно, определяющее на этот раз его собственные координаты. Стрелка, бегущая по карте Барселоны, указывала кратчайший путь до радиомаяка.

Прежде, чем отправиться за пешкой, нужно было коечто сделать, в частности связаться с курьером, час назад прибывшим в Барселону из резиденции Ростовцева на Форментере. Этот человек должен будет передать Батурину оружие, препарат, использующийся при наркодопросе, ключи от особняка, где он сможет отсидеться при возникновении опасности, и номер телефона для вызова "группы поддержки".

Встречу с курьером Батурин назначил на горе Монтжуик, в садах Моссен Коста и Льобера. Михаил бывал там неоднократно. Эти сады казались ему самым красивым местом в Барселоне. Густые заросли кактусов, достигающих пятиметровой высоты, ассоциировались скорее с мексиканской пустыней или тропиками Южной Америки, но никак не с цивилизованной Европой.

Батурин знал, что в саду кактусов почти не бывает посетителей – по этой причине и выбрал его для встречи. Испанцы были слишком ленивы, чтобы забираться на холм – пешим прогулкам они предпочитали сидение в баре за кружечкой пива, а туристы сюда не забредали по причине удаленности сада от основных Барселонских достопримечательностей.

Михаил посмотрел на часы. До назначенной встречи оставалось около сорока минут. Можно было не спешить. Даже с учетом возможных пробок, времени у него вполне достаточно.

* * *

– С трактором столкнулись? – осведомился Кирилл, с интересом разглядывая ссадины на лице Пабло.

– С поклонником Крусиграмы, – вздохнул испанец.

Барков понимающе кивнул головой.

– Ято думал: куда вы вчера исчезли? Крусиграма – это действительно нечто. Такая и мумию до эрекции доведет.

– Может, перейдем на "ты"? – предложил лейтенант.

– Не возражаю, хотя, похоже, мои клиентки интересуют тебя гораздо больше, чем книги.

– Увы, плоть слаба. Трудно противиться зову природы. Русские девушки – они такие… своеобразные.

– Вполне подходящее определение, – согласился Барков. – Чегочего, а своеобразия у них не отнимешь. По одной Крусиграме можно хоть дюжину диссертаций защитить. Чтонибудь вроде "Влияния бюстов хохлушекэмигранток на идентификационные побуждения жителей Европейского союза".

– Извини, что я спрашиваю, но… Ты сам с ней не пытался… ну, ты меня понимаешь.

– Нет, – рассмеялся Кирилл. – Не пытался и пытаться не собираюсь. Я в своем магазине таких экземпляров насмотрелся, что успел выработать иммунитет.

– Завидую, – вздохнул Монтолио. – А у меня до сих пор, как вспомню – аж мурашки по телу. Ты случайно не знаешь, где она живет?

– Понятия не имею. Если хочешь, спрошу, когда она в следующий раз придет за кроссвордом.

– Может, я сам ее тут подожду?

Барков удивленно посмотрел на агента.

– Вряд ли она появится раньше, чем через неделю.

– Это не имеет значения. Зато я получу возможность понаблюдать за покупателями. Это будет очень полезно для моей диссертации. Если я, конечно, тебе не помешаю…

– Нет проблем, – легко согласился Кирилл. – Можешь находиться в магазине сколько хочешь. Заодно поближе изучишь загадочную русскую душу. Кстати, как насчет "Бешеного против Отмороженного"? В прошлый раз ты убежал, так и не купив кассету.

– Именно за ней я и вернулся, – Пабло понял намек и полез за кошельком. – Дай мне заодно "Братьев Карамазовых" и чтонибудь из того, что читает русская интеллигенция, только позабористее.

– Как насчет "Курвы и мента" Вениамина Сукина? Сплошной мордобой вперемешку с убойным сексом, много грязных денег, плохих парней и атрибутов роскошной жизни. Интеллектуалы от этой взрывчатой смеси прямотаки на ушах стоит.

– Давай, – махнул рукой Монтолио. – Кутить, так кутить. Кажется, так говорят русские.

– Именно так, – подтвердил Барков, отсчитывая сдачу.

– А как насчет Ебаньков? – напомнил лейтенант. – Хотелось бы понаблюдать, как они… ну, это самое… клубятся.

– Я как раз собирался заскочить к ним сегодня вечером. Если хочешь, можешь присоединиться.

– В самом деле? – обрадовался Пабло. – Это было бы замечательно.

– Тогда возвращайся в магазин к половине девятого. Сразу после закрытия и пойдем. Крусиграма сегодня точно не появится – новые кроссворды завезут только через несколько дней.

– Договорились, – кивнул Монтолио. – Ровно в восемь тридцать я буду здесь.

* * *

"Вобла, – тормозя перед светофором, подумал Василий Стародыбов. – Настоящая вобла с пивом. Против воблы она точно не устоит."

Говоря "она", неудачливый тореро имел в виду соблазнительную и неприступную Марию Гриценко.

Несмотря на то, что после пережитого на Рамбле потрясения прошли почти сутки, Тамбовский Красавчик никак не мог прийти в себя. На улице Педро IV он чуть не врезался в мусоровоз, на Диагонали его оштрафовали за превышение скорости. Узнав тореадора, сотрудник дорожной полиции презрительно фыркнул и заявил, что за такую корриду у него стоило бы вообще отобрать права, а потом заставил пройти унизительный тест на алкоголь.

Полицейский заставлял Васю нагибаться и выпрямляться, с закрытыми глазами касаться пальцем кончика носа и проделывать прочие унизительные упражнения. Время от времени зловредный коп глумливо покрикивал: "Олле, тореро!" Права он всетаки не отобрал, но выписал штраф на 50 евро.

Отъехав от обидчика метров на триста, Василий с мстительным торжеством разорвал квитанцию и выбросил клочки в окно, но настроение у него окончательно испортилось.

Воспоминание об умопомрачительном декольте Крусиграмы вернуло отставному майору утраченное душевное равновесие. Нащупав в кармане кастаньеты, он подумал, что для такой женщины, как Мария, дешевых кастаньет явно недостаточно. Может, купить еще и цветы? Хотя нет, цветы дарят все подряд, для этого особой фантазии не требуется. Придумать бы чтолибо такое, чтобы было дешево и сердито. И тут Стародыбова осенило.

Вобла! Конечно же, вобла!

Представив терпкий солоноватый вкус таранки, смягченный пряной пивной горчинкой, Тамбовский Красавчик тихо застонал от наслаждения. Ох уж эти ностальгические воспоминания о родине! Едва Мария вкусит воблы, ее сердце растает, как воск.

Василий знал, где в Барселоне можно купить настоящую азовскую таранку. В русском книжном магазине на улице Хоакина Косты. Сам он ни разу в нем не был, но друзья уверяли, что вобла там просто отменная.

Вытащив из "бардачка" карту, Стародыбов отыскал на ней нужную улицу и, развернув машину, направил ее в сторону центра.

* * *

– Ты так и будешь таскаться с бомбой по Барселоне? – недовольно осведомился Штырь.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Волкодав. – Даже если нас ни с того ни с сего обшмонает полиция, никому и в голову не придет, что в плеер вмонтировано взрывное устройство. Не станут же испанские менты его разбирать.

– Не станут, – согласился Штырь, уже успевший убедиться, что как истинные латиняне испанские полицейские не горели желанием убиваться на работе. На одной Рамбле, которую можно пройти из конца в конец за десять минут, ежедневно паслось около пятисот марокканских карманников, прилежно обчищающих зазевавшихся туристов. Если полицейские случайно брали одного из них, то в тот же день выпускали на свободу – тюрьмы были переполнены, а по испанским законам выслать из страны совершившего преступление нелегала до суда нельзя. Ждать суда ему в любом случае пришлось бы несколько лет – в Испании все делается без спешки, и на карманников полицейские даже дела не заводили.

В силу мудрого испанского законодательства ловить мелких преступников вообще не имело смысла – в любом случае их немедленно отпускали, и полицейские слегка оживлялись лишь при получении информации о готовящемся басками теракте.