– Да, и уже проверил их по компьютеру. В базе данных ни у нас, ни в Интерполе, нет никаких сведений о них. Вернее, в компьютере есть трое русских с кличкой "Кабан", но ни один из них не похож на типа из магазина.

– Если они зашли в магазин один раз, зайдут и второй. Попробуй аккуратно расспросить продавца об этих ребятах: часто ли появляются, какие фильмы предпочитают, где живут. Объясни, что они тебе интересны в плане материала для диссертации. Главное – не возбудить подозрений.

– Я буду предельно осторожен, – заверил лейтенант.

– И еще одно. Пару дней назад мы получили сведения о существовании подпольной группы русских эмигрантов под названием "Ебаньки". Попробуй разузнать, кто это такие.

– Подпольная группа? – изумился Монтолио. – Разве такие сейчас существуют?

– Скорее всего речь идет о какихто маргиналах, – объяснил Карденас. – Наш информатор ничего путного не сообщил. Слышал звон, да не знает, где он. Судя по названию, это не бандитская группировка, но, в любом случае, ситуацию с Ебаньками следует прояснить.

– Думаю, я смогу это сделать, – кивнул Пабло.

* * *

На Гран Виа де лес Кортс Каталанес, за неприступной, как крепость, отделанной мозаикой стеной "Пласа де торос", окружающей самую знаменитую в Барселоне арену для боя быков, кипели страсти.

Тореро в розовых чулках и светлозеленом, расшитом золотом костюме, поженски оттопыривая зад, неуверенно размахивал плащом перед мордой приземистого черного быка, явно недовольного происходящим. Волосы тореадора были яркого соломенного цвета, тревожный взгляд светлоголубых глаз не отрывался от острых, натертых маслом рогов.

Бык фыркнул, помотал головой, копнул землю копытом и сделал пару шагов в направлении тореадора.

Выполнив изящный балетный пируэт, тореро мотыльком отлетел в сторону, опасливо покосился на рога и неуверенно взмахнул плащом.

Наполненные до отказа трибуны ревели и выли, свистели и улюлюкали.

– Олле! Олеее! Торерооо!

– Да подойди ты к быку!

– Что ты скачешь от него за километр?

– Олеее! Тореро! Тамбовский Красавчик, покажи на что ты способен!

– Коззел!

– Васька, гад! Не позорь родину! – перекрыл шум и свист могучий русский бас.

Тамбовский Красавчик (именно так испанцы прозвали первого русского тореро), нервно покосился на трибуны, и, перекрестившись, стал приближаться к быку мелкими осторожными шажками.

Бык топнул копытом и лениво махнул рогами в сторону блондина. Тореро поспешно отскочил в сторону.

Василий Стародыбов, отставной майор артиллерии, подавая заявление на вид на жительство в Испании, в графе, "кем бы вы хотели работать в Испании", написал "рыбаком, пастухом, тореро", а в графе "хобби, увлечения" указал бальные танцы.

Исполняя на арене грациозные балетные па вокруг враждебно настроенного парнокопытного, Василий не подозревал, что на следующий день испанские газеты напишут, что Тамбовскому Красавчику занятия танцами подходят гораздо больше, чем коррида.

С пятого ряда восточной трибуны за позором россиянина наблюдали двое совершенно не похожих друг на друга мужчин. Одному было лет тридцать пять, возраст второго, судя по всему, давно перевалил за восемьдесят. Его волосы и брови были белыми, как снег, а длинная седая борода наводила на воспоминания о деде Морозе или, как его называли в Испании, Папа Ноэле.

Судя по поведению, мужчины не были знакомы между собой. Они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Их внимание было полностью поглощено происходящими на арене событиями.

Старик нервно мял в пальцах пачку "Лаки Страйк". Когда Тамбовский Красавчик споткнулся и чуть не упал, старик чтото возмущенно крикнул и взмахнул рукой, выронив при этом пачку.

– Оле! Торерооо! – орал он, не обращая внимание на потерю.

Его сосед наклонился и, подобрав сигареты, подал их старику.

– Грасиас! – буркнул тот и, сунув пачку в карман, засвистел.

Тамбовский Красавчик, уронив плащ, стремительно несся к установленному у края арены деревянному щиту. Взвыв от ужаса, он в последнюю секунду перемахнул через ограждение. Рога быка с грохотом врезались в дерево.

Старик возмущенно плюнул себе под ноги, тяжело поднялся и, опираясь на палку, прихрамывая, двинулся к выходу. С него было довольно этого фарса.

Выйдя на Гран Виа, он прошел пару кварталов и завернул в заполненный народом Макдональдс. Запершись в туалетной кабинке, старик вынул из кармана пачку "Лаки Страйк" и, вывалив сигареты себе на ладонь, внимательно их осмотрел. Микропленка была на месте.

Несколько минут спустя из кабинки вышел высокий черноволосый брюнет. В сумке Руслана Свидерского лежали седой парик, борода, накладные брови и одежда старика. Микропленка переместилась из пачки сигарет в потайное отделение поясного ремня.

Попетляв по улицам и убедившись в отсутствии слежки, Руслан сел в припаркованный в одном из переулков "мерседес", достал из "бардачка" пачку "Кэмэла" и закурил.

* * *

Сосед "старика" дождался окончания представления. Толпа оскорбленных в лучших чувствах зрителей, костерящих на все лады Тамбовского Красавчика, засосала его в себя, протащила по проходам и, наконец, вынесла из ворот "Пласа де торос" на Гран виа. Хесус Сельва, капитан оперативного отдела DGSE спустился в подземный гараж, сел за руль темнозеленой "хонды", огляделся по сторонам и, убедившись, что никто его не видит, достал из кармана пачку "Лаки Страйк". Приподняв картонную крышку, он убедился, что пачка была заполнена свернутыми купюрами.

Пересчитывать деньги Сельва не стал. Он знал, что имеет дело с надежными людьми. Они, не споря, согласились выложить за информацию тройной, против обычного, тариф – 15 тысяч евро. Впрочем, его донесение того стоило. Если подумать, оно стоило гораздо больше.

О том, что эта информация может стоить жизни его коллеге, лейтенанту Орталю, Хесус предпочитал не вспоминать. Их работа предполагает риск. Орталь прекрасно знает, на что идет, и если он нарвется на пулю, в этом будет лишь его собственная вина. Все просто и ясно. Капитану Сельве нужны были деньги, и он их получил. Таковы условия игры. Одни выигрывают, другие проигрывают. Хесус не желал оказаться в числе проигравших.

* * *

Стоящая в тамбуре пригородной электрички, следующей по маршруту "СанВисентдеКальдерс – Барселона – СанАндреуКондаль" Мария Гриценко даже не подозревала, что в магазине Кирилла Баркова она известна под кличкой "Крусиграма".

В то же время Кирилл Барков и иногда помогающий ему в магазине художниккреативист Жан Лисичкин ни за что не признали бы в цыганке, одетой в черный вдовий платок, длинную, до пят, юбку и бесформенную полотняную блузку одну из самых знаменитых покупательниц своего магазина.

Когда Мария, зазывно покачивая пышными, как у Суламифи, бедрами, плыла по улице Хоакина Косты, арабы, индусы, палестинцы и прочие эмигранты, населяющие Китайский квартал, выбегали на улицу из многочисленных лавочек, баров и ресторанов. Они посылали вслед Марии воздушные поцелуи, восторженно стонали, свистели и улюлюкали.

Щедро одаренная от природы крупная белотелая украинка даже в разгар зимы носила суперкороткую юбку, черные сетчатые колготки, туфли на каблуках, лишь немногим уступающих размерами Эйфелевой башне, и глубокое как Марианская впадина декольте, из которого рвались на свободу знойные груди седьмого размера, способные свести с ума любого восточного султана, а заодно и всех евнухов его гарема.

Даже в восьмидесятилетних стариках Крусиграма одним своим видом пробуждала давно забытый юношеский пыл. Хозяин помещения, которое арендовал Кирилл, еще лет десять тому назад перешедший в почетную категорию долгожителей, смертельно боялся провести в магазине наедине с Марией даже пару минут, мотивируя это тем, что соседи непременно начнут распускать сплетни о его романе со знойной украинкой, и это нанесет убийственный удар по его репутации ревностного католика и честного семьянина.