– Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я на ней женился?

– Зачем идти на такие жертвы? Все гораздо проще. Разочаруй ее. Прикинься, что сходишь по ней с ума, и веди себя так, чтобы она сама тебя бросила. Изобрази из себя кретина, скрягу, грязнулю, извращенца или еще что‑нибудь в этом роде. Это совсем нетрудно.

Аспид усмехнулся.

– Допустим, я соглашусь. И что я с этого буду иметь?

– Моральное удовлетворение от собственного благородства. Роскошное любовное приключение с роковой брюнеткой. Если этого недостаточно – покатаешься на "VRSCA V‑ROD" Многие байкеры палец бы себе оттяпали за такую возможность.

– Э, нет. Так дела не делаются. Услуга за услугу. Раз уж мне придется ублажать твою подругу, ты сделаешь кое‑что для меня.

– Что именно? – настороженно поинтересовалась я.

– Пообщаешься с моим братом.

– В каком смысле – пообщаюсь?

– В самом прямом. Ты сделаешь для него то же, что я для Жанны.

– Ты имеешь в виду, что я должна буду его разочаровать?

Макс ухмыльнулся и покачал головой.

– Разочаровывать его не нужно. Скорее, наоборот.

– Наоборот? И до какой степени?

– Чем больше – тем лучше.

– Он тоже байкер?

Аспид кивнул.

– Боюсь, ничего не выйдет.

– Это почему же?

– К сожалению, гоняющие на мотоциклах мужики с татуировками вдохновляют меня еще меньше, чем тебя черепашки‑ниндзя. Подбери своему братишке какую‑нибудь крутую красотку в "косухе", балдеющую от шрамов и экстремального секса. Я вашим дамам в подметки не гожусь, а с тех пор, как увидела Спермовыжималку с ее драконом, вообще страдаю устойчивым комплексом неполноценности.

– Не мудрено, – усмехнулся Аспид. – Рядом с ней даже великан почувствует себя пигмеем. Не бойся, хард‑секс на движущемся "Харлее" тебе не грозит. Речь идет исключительно о платонических отношениях.

– Твой брат похож на тебя?

– Многие женщины считают его даже более привлекательным. Блондин, голубые глаза, рост и фигура примерно такие же. Он здесь же, на фестивале. Тоже, кстати на "Харлее". У него серебристый "фэт бой".

– Извини, но я не верю, что твоего синеглазого двойника могут интересовать платонические отношения. Он что, гей?

– Нет, он не голубой. Просто Антон боится женщин.

– Боится? Что ты имеешь в виду? Он шарахается от них, как от чумы?

Аспид вздохнул.

– Не до такой степени, но нечто в этом роде.

– А вдруг я еще больше его напугаю?

– Вряд ли. Попробуй изменить его отношение к прекрасному полу. Дело в том, что Антоша немного стеснительный.

– И сколько лет этому Антоше?

– Двадцать восемь.

Я подозрительно посмотрела на Макса.

– По‑моему, ты чего‑то не договариваешь.

– Уверяю тебя, мой братишка – отличный парень. Он тебе понравится.

– А может, обойдемся без этого?

– Не обойдемся, – покачал головой Аспид. – Или ты не хочешь спасти жизнь своей подруге?

– Сейчас я в этом уже не уверена, – грустно вздохнула я.

* * *

– Собака бывает кусачей

Только от жизни собачей,

Только от жизни, от жизни собачей

Собака бывает кусачей,

– дружно выводили мы с Антоном.

Багровые отблески пламени причудливо играли на серебристых боках "фэт боя". Наш костер находился вдали от буйной байкерской тусовки, и муторно‑однообразная долбежка тяжелого рока лишь изредка доносилась сюда вместе с порывами изменяющего направление ветра.

Брат Аспида сидел по другую сторону костра, время от времени подбрасывая в него поленья. Разгораясь, огонь выхватывал из темноты чуть удлиненное лицо с мужественным квадратным подбородком, высокие, красиво очерченные скулы, задумчивые голубые глаза с падающей на них волнистой темно‑русой прядью.

Макс не обманул: внешне Антон был даже привлекательнее его, и, если бы не одно "но", я была бы не прочь посидеть у огня с таким роскошным парнем. Увы, это "но", о котором коварный Аспид упомянул лишь после того, как представил меня брату, сводило на нет все удовольствие от знакомства.

– Извини, мы отойдем на минутку, – сказал Антону и отвел меня на несколько шагов в сторону. – Я должен кое‑о‑чем тебя предупредить. Видишь ли, мой брат отличный парень и я очень его люблю, но…

– Он маньяк, страдающий синдромом "Синей бороды"? – мрачно предположила я.

– Ну что ты, все не так страшно. Антон совершенно не агрессивен. Только небольшая задержка в развитии…

– Задержка? Какая еще задержка? Он что – олигофрен?

– Давай обойдемся без медицинских терминов, – поморщился Макс. – Просто он немного отстал по сравнению с другими людьми. У Антона – мозг одиннадцатилетнего ребенка.

– Ты что же, решил бросить меня на растерзание малолетнему хулигану с телом и инстинктами взрослого мужика? – возмутилась я.

– Да он сам тебя боится! – скрипнул зубами Макс. – Неужели ты этого не замечаешь?

– Здесь слишком темно, чтобы я со своей близорукостью могла различить на его лице столь тонкие оттенки эмоций.

– Он тебя не тронет, за это я ручаюсь. Просто посиди, поговори с ним. К сожалению, женщины, с которыми я, как правило, общаюсь – не слишком подходящая компания для Антона.

– А я, по‑твоему, подходящая?

– Ты – да. Ты же сама просила, чтобы я излечил от любовного недуга твою драчливую подружку. Вот и решай – или мы помогаем друг другу, или мирно расходимся.

– Я согласна, – сказала я.

– Вот и отлично, – ухмыльнулся Аспид. – Ладно, вы тут развлекайтесь, а я отправляюсь разочаровывать "черепашку‑ниндзя".

Я не успела ничего возразить, как Аспид, чмокнув меня в щеку, повернулся и растаял в темноте. Как разыскать Жанну, я ему объяснила.

Тяжело вздохнув, я вернулась к Антону, лихорадочно соображая, на какие темы можно говорить с умственно отсталым байкером. Под впечатлением от "чумового шабаша мотошизанутых" я сделала вывод, что и у нормальных байкеров не все в порядке с головой, а если слабоумие еще и врожденное… страшно подумать!

Ничего путного в голову не так и не пришло, и я, вспомнив случайно услышанную фразу, поинтересовалась, какую мощность может выдать турбированный двигатель "Хайабуса" в пике характеристики.

Антон задумчиво посмотрел на меня, обошел вокруг костра и сел с противоположной от меня стороны. Огонь осветил его лицо, и я заметила, как на щеках парня вспыхнул румянец.

– Не люблю свое имя, – сказал он.

– Как же тебя называть?

Красные пятна стремительно расплывались по лицу байкера. Теперь зарево охватило и уши.

– Громовая нога.

– Мне тоже не нравится мое имя, – сообщила я. – Можешь называть меня Собачий глаз.

– Почему собачий? – удивился Антон. – У индейцев был Соколиный глаз.

– Потому что собачий глаз, в отличие от соколиного, почти ничего не видит. У меня близорукость, а очки носить мне не нравится, так что на Соколиный глаз я никак не тяну.

– Собак я люблю, – мечтательно произнес Громовая нога.

Я с облегчением вздохнула. На тему домашних животных, в отличие от характеристик мотоциклетных моторов, я могла рассуждать бесконечно.

– Я тоже люблю собак, – сказала я. – У меня дома есть черный терьер. Ее зовут Гел‑Мелси‑Блэк‑Стар, для друзей – Мелси.

– Мелси, – повторил Антон. – Красивое имя. А ты знаешь песню про Пегги и ее щенка?

Песню я знала. Мы спели ее, потом про кошку и черный дом, потом про обезьян и попугаев и, наконец, снова вернулись к собачьей тематике.

Собака несчастная очень опасна,

Ведь ей не везет в этой жизни ужасно.

Ужасно, как ей не везет.

Поэтому лает она, как собака.

Поэтому злая она, как собака.

И каждому ясно, что эта собака

Всех без разбора грызет…