Не знаю, насколько хорошо понял меня дворецкий, поскольку вместо незнакомых мне французских слов я вставляла испанские, произнося их на французский манер, но, что‑то он, видимо, уловил. Судя по всему, до сих пор ему не приходилось сталкиваться с Российским управлением государственной безопасности, и, не представляя, как действовать в подобных случаях, бедняга впал с состояние ступора.

Отодвинув в сторону ошарашенного слугу, я шагнула в калитку и решительно двинулась к бассейну.

Насильник‑херувим ничком лежал в шезлонге и загорал. Плавок на нем не было, а чудесный золотистый загар равномерно распределялся по всему телу, без всяких там светлых и темных мест – прямо‑таки живая реклама естественного образа жизни. Любой нудистский журнал был бы счастлив опубликовать на обложке его фотографию.

Глаза блондина были прикрыты сложенным вдвое полотенцем. Он то ли спал, то ли, замечтавшись, не слышал моих шагов. На мгновение мне стало его жалко – слишком уж безмятежным он выглядел. Через секунду от этой безмятежности не останется и следа.

Твердо решив не поддаваться сентиментальности, я резким движением сорвала полотенце с лица херувима и переместила его на ту часть тела, которую Адам, вкусив запретный плод, поспешил прикрыть фиговым листком.

Парень вздрогнул, подскочил на шезлонге и, хлопая сонными глазами, недоуменно уставился на меня.

– Майор Пыткаренко, ФСБ, – скорчив зловещую рожу, рявкнула я. Взмахнув перед носом херувима удостоверением почетного члена мафии, я спрятала документ в карман. – Вы разыскиваетесь по делу об изнасиловании. В ваших же интересах честно и правдиво ответить на все мои вопросы. Как известно, чистосердечное признание облегчает наказание.

"Но увеличивает срок", – мысленно добавила я. Вслух это произносить явно не стоило.

Эффект превзошел все мои ожидания. Плохо соображавший спросонья блондин, услышав устрашающую аббревиатуру, посерел и съежился, вжимаясь в шезлонг.

– К‑к‑какое еще изнасилование? – дрожащим голосом проблеял он.

Мне снова стало его жаль. Только представьте: Франция, Лазурный берег, парень мирно загорает у бассейна на территории частных владений – и вдруг, откуда ни возьмись, появляется майор ФСБ и начинает шить ему статью. В такой ситуации даже ни в чем неповинного человека запросто может хватить кондрашка!

Уголком глаза я заметила застывшего у противоположного края бассейна дворецкого. Не сводя с нас внимательного взгляда, он настороженно вслушивался в непонятные звуки русской речи. Не обращая на него внимания, я продолжила психическую атаку.

– Вероятно, вы хотели спросить – какое изизнасилований? Что ж, могу напомнить. Одно из них вы совершили на прошлой неделе во Франции, другое – в Москве, шесть лет назад. Есть основания полагать, что это не единственные ваши преступления.

– Н‑нет! Что вы! В‑вы ошибаетесь! – нервно залопотал блондин. – Я никогда никого не насиловал, ни здесь, ни в России. Клянусь!

– Чем клянешься? – зверски усмехнулась я, постепенно входя во вкус роли. Нечего ему "выкать" – больно много чести для насильника. – Жизнью или свободой? Или, может, орудием преступления?

– Ч‑чем угодно клянусь! Родиной, Христом‑богом, могилой матери! Я правда никогда никого не насиловал!

– Обидно, – покачала головой я. – В таком молодом возрасте – и склероз. Что ж! Придется напомнить. Окраина Москвы, октябрь, лес, земля, размокшая от дождя, ручей с перекинутыми через него мостками. Навстречу тебе идет женщина в коричневой куртке с капюшоном, брезентовым рюкзаком и заляпанными грязью резиновыми сапогами. Что ты у нее спросил? Не помнишь? Случайно, не "Сколько времени?" Мне удалось освежить твою память, или нужны еще подробности? Сказать, что она ответила, или, может, напомнить, как ты был одет, или как ты повалил ее в лужу?

В глазах несостоявшегося насильника отразился смутный ужас узнавания. Херувим так побледнел, что я всерьез забеспокоилась о его здоровье.

– Т‑так это были вы?

– Как мило, что ты меня не забыл. Приятно встретить старую знакомую, не правда ли?

– П‑простите, р‑ради бога, – блондин умоляющим жестом прижал к груди дрожащие руки. – Я понятия не имел, что вы майор ФСБ.

– А теперь расскажи мне о женщине, которую ты изнасиловал в Ницце на прошлой неделе, точнее, пятого сентября.

– Пятого сентября? – недоумевающе нахмурился блондин. – Но я никого не насиловал пятого сентября. Правда, не насиловал. Я и в Ницце в этот день не был. Мы с Ивом с самого утра уехали на Корсику, и вернулись только на следующий день, к вечеру. Мы ночевали в Кальви, в гостинице "Эвиса", обедали в Бастии, ужинали в Кальви, в гостинице. Это точно был не я. Я вообще, кроме вас, никого не трогал, да и вас, в общем, только поцеловал.

– Ты точно уверен, что был на Корсике с Ивом Беаром именно пятого сентября?

– Разумеется, уверен, это и прислуга может подтвердить. Я не вру. Проверьте мое алиби – и сами убедитесь.

Проверять его алиби не было необходимости. Парень был слишком напуган, чтобы врать. Вряд ли бы он назвал с потолка город и гостиницу, где они с Беаром провели ночь. Но если они не имели отношения к изнасилованию, как у них оказался костюм дьявола, в точности такой же, как был описан в "Изгнании бесов"? Как бы это выяснить, не упоминая о своем знакомстве с Аглаей? Пожалуй, стоит успокоить херувима и попробовать с ним подружиться.

– Не нервничай, – сказала я, сменив звериный оскал на обаятельную улыбку. – Я пошутила.

– Пошутили? – затравленно посмотрел на меня блондин. – Насчет чего? Изнасилования, которое произошло пятого сентября?

– И насчет этого тоже. Смотри.

Вытащив из кармана удостоверение, я протянула его херувиму.

Некоторое время он тупо вглядывался в золотые буквы, потом осторожно взял документ у меня из рук, развернул, почитал, пошевелил губами и потерянно посмотрел на меня.

– Так вы не из ФСБ. Вы из мафии!

В его голосе звучала безнадежная тоска приговоренного к смерти.

"Бедняга, – подумала я. – Здорово же я его напугала – до полной потери соображения."

– Ты когда‑нибудь слышал, чтобы членам мафии выдавали удостоверения?

– Не слышал, – пожал плечами херувим. – Впрочем, я в мафии никогда не состоял. Но вам‑то удостоверение выдали.

– Это шутка, – объяснила я. – С тем же успехом там могло быть написано, что я – одногорбый верблюд или член общества "кузнечики против инсектицидов".

– То есть, вы не из мафии? – дополнительно уточнил блондин.

– Нет.

– И не из ФСБ?

– И не из ФСБ.

– Кто же вы тогда?

– Женщина, которую ты однажды по уши искупал в грязи. Кстати, в удостоверении написано мое настоящее имя – Ирина Волкова.

– Но ведь я не причинил вам вреда! Неужели вы хотите подать на меня в суд из‑за этой истории?

– Это будет зависеть от тебя.

– В каком смысле? Вы что‑то от меня хотите?

– Хочу, – кивнула я.

– Что именно?

– Во‑первых, называй меня на "ты". Для этого мы достаточно близко знакомы. Во‑вторых, было бы неплохо выпить стакан апельсинового сока, только не здесь, а в беседке – там не так жарко. И, наконец, мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов.

На щеки блондина постепенно возвращался естественный румянец. Он заметно успокоился, но продолжал смотреть на меня с подозрением. Обернув полотенце вокруг бедер, он поднялся с шезлонга.

– Каких вопросов?

– Абсолютно невинных. Видишь ли, я пишу детективы, и в связи с этим меня интересуют мотивы человеческих поступков. Все эти годы мне было страшно любопытно узнать, почему такой красавец, как ты, ни с того, ни с сего набросился в лесу на женщину, одетую, как бомжиха. Не исключено, что когда‑нибудь я использую этот сюжет в одном из своих романов.

– И это все?

– Все! – заверила я.

– Так вот в чем дело! – блондин с облегчением вздохнул. – Ты тоже пишешь книги! Везет же мне на писателей! Ну, ты даешь! Даже не представляешь, как ты меня напугала. Я думал, меня кондрашка хватит.