Двадцать минут спустя я притормозила у стеклянного павильона туристического офиса. Пухлая черноволосая служащая вручила мне карту Крос‑де‑Кан и даже растолковала по‑английски, как кратчайшим путем добраться до "La vallйe d'or".

Апартаменты "Золотая долина" представляли собой три пятиэтажных здания, расположенные на огороженной забором территории. Ворота оказались не заперты, так что проникнуть внутрь было несложно. Осталось придумать, как отыскать квартиру "лисички". Впрочем, особой необходимости в этом не было. Заходить к Светлане в гости я не собиралась, подслушивать под дверью – тем более, да и время поджимало.

"Осмотрюсь немного и поеду на встречу с Игорем", – решила я.

Здания апартаментов были расположены в форме буквы "П". Между ними в центре идеально постриженного газона голубел окруженный шезлонгами бассейн. С четвертой стороны лужайку ограничивал высокий металлический забор, вдоль которого росли посаженые вплотную друг к другу кипарисы.

Для начала я решила обойти двор по периметру. Расстояние между кипарисовой изгородью и стенами домов было не более двух метров – земля на Лазурном берегу стоит дорого. Тем не менее, даже в этом узком пространстве садовник ухитрились разместить неимоверное количество юкк, драцен, миртов и прочих декоративных кустарников, среди которых вилась узкая, выложенная каменными плитами тропинка.

На макушках кипарисов гортанно курлыкали горлинки, снаружи неслись крики играющих детей, шум машин и оглушительный треск пролетающих по дороге мотоциклов. В этом причудливом звуковом коктейле мое ухо смутно различило знакомую мелодию отечественного шансона.

По мере того, как я продвигалась вдоль здания, хриплый с гнусавинкой голос певца становился все громче. Завернув за угол, я вышла к торцу второго дома, где и обнаружила источник звука. С лоджии первого этажа лилась разухабистая русская песня.

Я вышел родом из еврейского квартала.

Я был зачат за три рубля на чердаке.

Когда на всех резины не хватало, –

И я родился в злобе и тоске…

В моей душе поднялась волна ликования. Надо же, как повезло! Сразу взяла и наткнулась на квартиру Фокиной. Впрочем, насчет везения еще надо было разобраться. Мало ли какой русский мог тешить душу блатным шансоном? Отечественные братки издавна питали слабость к Французской Ривьере.

Подтянувшись на ограждении лоджии, я осторожно заглянула в распахнутую настежь стеклянную дверь. Беглого взгляда оказалось достаточно. Я вихрем слетела вниз и юркнула за густой миртовый куст, надеясь, что меня не заметили.

Лисичка вдохновенно ругалась с черноволосым обезьяноподобным субъектом. По квадратному подбородку с круглой детской ямочкой я безошибочно распознала вездесущего сыщика Гава.

Мы через день питались черствым хлебом,

А папа блуд чесал на чердаке.

Он отдыхал душой под синим небом

Зажав трояк в мозолистой ру…

Голос певца умолк на полуслове.

– Шлюха! – вырвался из окна голос Николая Сугавова. – Кинуть меня решила? Ты такая же лживая тварь, как и твоя подружка!

– Не смей на меня орать! – завизжала в ответ Света. – В отличие от тебя, я…

Мой мобильник радостно грянул "Мурку", заглушив конец фразы. Надо же – специально предупреждала Игоря, что при близкой слежке надо отключать сотовый телефон, а сама этого не сделала.

Чертыхнувшись про себя, я выскочила из укрытия и понеслась к калитке. Черт бы побрал мою проклятую ностальгию! Выпендрилась, идиотка несчастная, спечиально скачала из Интернета для мобильника "Мурку" в формате midi. Оставалось надеяться, что Сугавов ее не услышал, а если и услышал, то в пылу скандала не обратит на нее внимания и не погонится за мной.

Надежды мои не оправдались. Обернувшись, я увидела спрыгивающего с лоджии Гава. Шансов уйти от него у меня не было – для этого я бегала недостаточно быстро. Осталось лишь одно – домчаться до бассейна, около которого загорали обитатели "Золотой долины". Вряд ли бывший мент рискнет наброситься на меня при свидетелях.

До бассейна оставалось не более тридцати метров, когда Николай грубо вцепился мне в локоть. Мы оба находились в поле зрения загорающих.

– Отпусти, – потребовала я. – Иначе я закричу. Вряд ли тебе захочется общаться с полицией. Кстати, у тебя есть разрешение на проживание во Франции?

– Ты снова шпионишь за мной?

Гав неохотно разжал пальцы. Его грубая и широкая кисть была покрыта жесткими черными волосами.

– Оставь свои ментовские замашки. Здесь тебе не Петровка, 38.

– Что ты тут делаешь? Вчера ты пообещала Глаше вернуться в Испанию.

– Мое местонахождение в данный момент волнует Аглаю меньше всего.

– В самом деле? С чего это вдруг? – подозрительно прищурился Сугавов.

– Ты еще не знаешь? Глаша находится в больнице, в состоянии комы.

– В коме? Что ты несешь?

– Об убийстве Беара ты тоже не слышал? Об этом сообщали в новостях.

– Беар убит? Кто это сделал? Почему Аглая в коме?

– Ей проломили череп. Иди, почитай газеты, а меня лучше оставь в покое. Вздумаешь меня преследовать – и я немедленно сдам тебя в полицию. Местные менты будут счастливы повесить на тебя смерть Ива и покушение на убийство Аглаи.

Сугавов дернулся как от удара. На его скулах заиграли желваки, в глазах металась с трудом сдерживаемая ярость.

"А ведь он запросто мог прикончить Ива и Аглаю", – подумала я. – "Застукал голубков за любовными играми и не выдержал. Классическое убийство из ревности в состоянии аффекта."

Я повернулась и пошла к калитке. Гав не последовал за мной. Его полный ненависти взгляд обжигал мне спину.

Забравшись в "ситроен", я отъехала на несколько кварталов от "Золотой долины", припарковала машину и достала из кармана сотовый телефон. Мелодия "Мурки", привлекшая внимание Николая, звучала недолго. Скорее всего, кто‑то послал мне сообщение. Может, Игорь?

Пальцы автоматически нажали на нужные клавиши. Засветился экран, перечеркнутый темными линиями строк. Некоторое время я тупо вглядывалась в них, гадая, кто мог так глупо и зло надо мной подшутить. Потом я позвонила Пьеру на мобильный.

Его голос был сухим и безжизненным.

– Аглая умерла на операционном столе десять минут назад.

– Мне очень жаль.

Бессмысленные слова утешения. Я автоматически произносила их, Бриали так же автоматически отвечал. Пьер не хотел, чтобы я приезжала в больницу. Что ж, тем лучше. Не придется откладывать встречу с Игорем.

Попрощавшись с Бриали, я вновь вызвала на экран текст сообщения.

"Ты все еще во Франции, а где я? Ты веришь в существование "того света"? Черти и там насилуют грешниц, попавших в ад? Покури "Беломор" в память об усопших. Аглая."

Текст был написан по‑русски. Тот, кто его послал, знал номер моего сотового телефона и был в курсе того, что Аглая умерла и что она курила "Беломор". Владение русским языком не обязательно – заказать перевод совсем не трудно. Кто подходит под это описание? В первую очередь Пьер, но зачем ему это? Нет, это не Бриали. Гав мог получить мой телефон от Аглаи, но в момент звонка он ссорился с "лисичкой".

Помимо Гава и Пьера под подозрение попадал только Игорь. Но откуда ему знать, что Аглая курит "Беломор" и, главное, почему он предложил мне покурить в память об усопших? Нет, это не может быть Костромин. Тогда кто же? Неужели действительно Аглая?

Стиль, несомненно, был ее. Вопрос, насилуют ли черти грешниц, попавших в ад, был вполне в ее стиле. Она предложила мне покурить "Беломор". В этом должен быть какой‑то смысл. Только как Глаша ухитрилась послать мне сообщение после смерти? Хотя, почему обязательно после? Она вполне могла сделать это вчера.