– Нет. Я решил, что это будет для нее сюрпризом.

– Ты уверен, что она сейчас в настроении принимать гостей?

– Раз уж ты здесь, вряд ли она выставит тебя за дверь.

– Хотелось бы на это надеяться.

– Извини, что не объяснил тебе всего этого по телефону. Я боялся, что ты захочешь поговорить с Аглаей, а она запретит тебе приезжать. Я действительно нуждаюсь в помощи. Надеюсь, ты не сердишься? Насколько я понял, ты обожаешь всякие таинственные и запутанные истории.

– Есть такой грех, – покаялась я. – Если Глашу и впрямь изнасиловал Ив Беар, история будет не только запутанной, но прямо‑таки сенсационной. Как бы мы потом с Аглаей не подрались, решая, кто напишет об этом книгу. С другой стороны, конкуренцию друг другу мы не составим: ее шедевр, как всегда, будет напичкан забористой эротикой и пространными описаниями утонченных женских переживаний, а я накатаю что‑нибудь веселенькое и легкое.

Пьер посмотрел на часы.

– Тогда поехали. Будем дома как раз к ужину.

Поднявшись, я окинула прощальным взглядом залитый солнцем порт. Жаль, конечно, что не удалось погулять по Каннам, но ничего. Рано или поздно я снова сюда вернусь.

* * *

Белоснежный спортивный "Корветт Кабрио" летел по автобану на максимально дозволенной скорости, но чувствовалось, что он без труда мог бы мчаться вдвое быстрее. Слегка прищуренные глаза Пьера Бриали поблескивали от азарта, типичного для мужчин, "торчащих" от скорости и мощных дорогих тачек.

Море осталось в стороне, скрывшись за зеленеющими холмами. Проплывающие слева предгорья Провансальских Альп становились все более крутыми и обрывистыми. Иногда плоские плеши зловещих отвесных скал венчали бело‑красные короны "висячих деревень" – небольших средневековых поселений, состоящих из лепящихся чуть ли не вплотную друг к другу беленых домиков с черепичными крышами, словно зависших над бездной.

Пьер молчал, думая о чем‑то своем, чему я была только рада. Говорить не хотелось. Наслаждаясь знакомыми пейзажами, я восстанавливала в памяти перипетии многолетней борьбы Аглаи с Ивом Беаром, борьбы, которую она, по моему мнению, проиграла еще до того, как вступила в нее.

В отличие от меня, Аглая обожала писать письма и отдавалась этому занятию с самозабвенностью завзятого графомана, причем главной темой посланий была она сама. Задумай я опубликовать Глашино жизнеописание, полученного мною материала хватило бы на него с лихвой.

Если бы биография Глаши когда‑либо увидела свет, самое важное место в ней, несомненно, было бы отведено Иву Беару, исчадию ада и воплощению вселенского зла, человеку, которого Аглая считала своим кровным врагом и виновником всех своих несчастий.

* * *

Звезда Ива Беара засияла на литературном небосклоне четыре года назад, после того, как издательство "Paladin" опубликовало его первый роман "Бесконечное падение".

Французская пресса, словно обезумев, расхваливала книгу на все лады. Критики ставили Беара в один ряд с такими признанными мастерами пера, как Хемингуэй, Беккет, Беллоу и Голдинг. Вырезки газетных и журнальных статей, посвященных "Бесконечному падению" и его автору, ставшему, к тому же, самым молодым лауреатом Гонкуровской премии, в совокупности потянули аж на восемнадцать с половиной килограммов, благодаря чему Ив попал в книгу рекордов Гиннеса.

В течение двух лет роман был переведен на 38 языков, а молодой, прежде никому не известный парижанин стал миллионером и одним из самых завидных женихов Франции.

За право экранизации "Бесконечного падения" боролись именитейшие голливудские режиссеры. Победил в этой борьбе Джеймс Камерон, выложивший за вожделенный сюжет пять миллионов долларов.

Ив Беар приобрел в Антибе роскошную виллу, газеты обещали, что он вот‑вот порадует читателей новым шедевром, словом, все было отлично и шло своим чередом до тех самых пор, пока Аглая Глушко‑Бриали, устав от славословий в адрес новоявленного гения, не купила "Бесконечное падение", чтобы выяснить, с какой стати народ сходит с ума по этой книге.

Перевернув последнюю страницу, Глаша скрипнула зубами, швырнула бестселлер на пол и принялась яростно топтать его ногами.

– Ублюдок! – рычала она. – Вор, скотина, подлец, негодяй, плагиатор!

– В чем дело? – поинтересовался заглянувший на шум Пьер. С легким удивлением он поднял с пола изрядно измочаленную книгу. – Неужели тебе настолько не понравился Ив Беар?

– Понравился, – прошипела Аглая. – В том‑то и дело, что понравился. Даже слишком!

– Тогда с чего ты так разбушевалась? – удивился супруг.

– Разбушевалась? – разразилась зловещим хохотом Глаша. – Ошибаешься. То, что ты видишь, можно считать слабеньким трехбалльным штормом. Вот когда волнение достигнет девяти баллов, ты поймешь истинное значение слова "разбушеваться".

– Честно говоря, я предпочитаю штиль, – признался Бриали. – Так в чем все‑таки дело?

– Ты хочешь знать, в чем дело? – комнату вновь огласил гомерический хохот. – Дело в том, что этот подонок, этот обезьяний член, этот сукин сын украл мою книгу!

– Какую книгу? Ты давала Беару что‑нибудь почитать? Разве ты с ним знакома? – не понял Пьер.

– Не говори глупости! Он списал у меня роман, понимаешь? Его "Бесконечное падение" – это мои "Застывшие сны"!

– Ты уверена?

Глаза обезумевшей Глаши метали молнии.

– Он спрашивает, уверена ли я! Разумеется, я уверена! Все это я придумала! И безумного гермафродита с железным крюком вместо кисти, который овладел Дуняшей на крыше движущегося поезда, и извращенца‑режиссера, лишившего невинности свою пятнадцатилетнюю внучку в павильоне с декорациями египетской гробницы.

– Героиню "Бесконечного падения" тоже звали Дуняша? – уточнил на всякий случай Бриали. Он так и не удосужился прочитать роман.

– Разумеется, нет. Беар не настолько глуп, чтобы скопировать все, вплоть до имени. Но идея‑то моя! Ты только послушай!

Выхватив книгу из рук мужа, Аглая принялась лихорадочно перелистывать страницы.

– Вот это, например! "Округлившиеся глаза Валери с невыразимым ужасом смотрели на огромный член, кровожадно вздыбившийся между мощных волосатых ляжек…"

– По моему, тебе надо успокоиться.

Пьер осторожно вытащил роман из судорожно сжатых Глашиных пальцев.

– Когда женщин насилуют, они обязательно смотрят округлившимися глазами, а у насильников, по закону жанра, почти всегда огромные члены и мощные волосатые ляжки, иначе читателю неинтересно. Какой смысл насиловать маленьким пенисом? Жертва просто ничего не почувствует.

– Ты что, за идиотку меня принимаешь?

– Нет, что ты! – испуганно попятился Бриали.

– Я этого так не оставлю. Пусть не надеется, – угрожающе произнесла Аглая.

Так началась борьба, заранее обреченная на провал.

* * *

Перевоплощение Аглаи Глушко в мадам Глушко‑Бриали произошло одиннадцать лет назад. Все началось с того, что на горном серпантине серебристый "Астон Мартин" возвращающегося домой Пьера зацепил крылом неожиданно выбежавшую на дорогу черноволосую девушку.

Испуганно вскрикнув, молодая брюнетка упала на обочину. Задравшаяся юбка открыла взору француза плотные аппетитные ножки.

Впрочем, на ножки господин Бриали обратил внимание только потом, а вначале он, смертельно испуганный, выскочил из машины и бросился к пострадавшей.

– Я врач, – объяснил он. – Не волнуйтесь, все будет хорошо. Сейчас я доставлю вас в больницу.