Однако если кто-нибудь в один из таких холодильно-печных дней прикроет наружную дверь, Джарвис обязательно распахнет ее вновь. Думаю, Джарвис опасается, как бы закрытый вход не спугнул потенциальных клиентов, и облегчает задачу тем, кому протянуть руку и нажать на дверную ручку кажется непосильным трудом.

Сквозь стекло внутренней двери Шарлотта Аккерсен просматривалась замечательно. Невысокая и стройная, она стояла на улице, вглядываясь в Тейлорсвиль-роуд, очевидно поджидая кого-то.

На ней были белые узенькие брючки, черные туфли на низком каблуке, розовый джемпер и кружевная белая блузка. Светлые волосы до плеч распущены и перехвачены розовой лентой, чтобы не падали на глаза. На мой взгляд, повзрослевшая Алиса из Страны Чудес, отправляясь на службу, оделась бы точно так же.

Я знала, кого ждет Шарлотта, она не делала из этого секрета. Но если бы даже Шарлотте вздумалось скрытничать, то догадаться труда не составляло.

Она поджидала своего мужа, Леонарда.

По крайней мере, Леонард все еще назывался ее мужем. Пять месяцев назад они расстались. По словам Шарлотты, они давно бы развелись, если бы за две недели до того, как разъехаться, Аккерсены не перебрались с фермы в Индиане в Луисвиль. Переезд отсрочил развод, потому что Шарлотта не могла подать бумаги в суд, пока не станет полноправным жителем Кентукки. А на это требуется полгода.

Шарлотта уверяла, что в ту же секунду, как обретет все права, она тут же рванет в юридическую контору разводиться. Честно говоря, я сомневаюсь. Говорят, любовь все стерпит. Так вот, развод, по-моему, позволяет не терпеть рядом жалкого сукиного сына, за исключением тех случаев, когда ему вздумается навестить детей. Но что означает развод для Шарлотты, мне не совсем ясно. Сейчас она виделась с Леонардом чаще, чем когда они были женаты.

Мало того, сегодня утром Шарлотта чуть ли не сияла от счастья, рассказывая мне, что Леонард собирается отвезти ее в дорожную полицию за новыми водительскими правами. Заведение, где получают водительские права, находится в пяти милях от агентства. Тем не менее Леонард намерен лично сопроводить туда Шарлотту. "Леонард старается мне помогать", — пояснила Шарлотта.

Голосок у нее очень тонкий, так пищат кроткие нежные мышки в мультиках. Поначалу я думала, что она придуривается, но за пять месяцев, что мы знакомы, голос не изменился. Следовательно, он такой от природы. Да и зачем взрослому человеку подражать мышонку?

"Леонард хочет убедиться, что все в порядке", — добавила Шарлотта.

Я промолчала, но про себя подумала: "А что может быть не в порядке?" Нынешние права Шарлотты пока не просрочены, и ей не придется сдавать экзамен на вождение. Всего лишь постоит несколько минут в очереди, ответит на вопросы и проверит зрение. И дело с концом. Или Леонард опасается, как бы какой-нибудь полицейский, пережарившийся на солнце, не затеял стрельбу?

Видимо, мысли эти как-то отразились на моем лице, потому что Шарлотта пискнула слегка обиженным тоном: "Просто Леонард беспокоится обо мне".

Тут я окончательно лишилась дара речи. Похоже, Шарлотте и в голову не приходит, что большинство женщин вовсе не нуждаются в группе поддержки, когда отправляются возобновлять водительские права. Да и зачем ей вообще новые права? Ведь Леонард всегда готов отвезти ее куда угодно.

Леонард не только исполнял обязанности шофера, но и дарил Шарлотте цветы дважды в неделю, звонил по нескольку раз на дню и посылал по почте симпатичные безделушки.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы уразуметь: Леонард из кожи вон лезет, чтобы вернуть Шарлотту.

Хотя, на мой взгляд, он поздновато опомнился. Как рассказывала Шарлотта, пока они были вместе, Леонард категорически запрещал ей устраиваться на работу. Мало того, не позволял жене даже надомничать.

— Но дети пошли в школу, и я стала скучать одна дома, — говорила Шарлотта. — К тому же я никогда прежде не работала. Замуж за Леонарда я вышла сразу после Школы и чувствовала, что мне пора окунуться в жизнь.

"Давно пора" — таково было мое мнение, не высказанное вслух.

Шарлотта нашла себе адвоката и повела речь о разводе. Когда Леонард, по ее настоянию, собрал вещички и съехал, он вдруг, как ни странно, стал другим человеком. Счел себя обязанным платить за обучение Шарлотты на курсах риэлторов, оборудовал ей домашний кабинет, снабдив его письменным столом, компьютером, автоответчиком, калькулятором, факсом, — да практически всем, что Шарлотте могло понадобиться в ее новой профессии.

Леонард явно пытался доказать жене, что теперь он другой человек. Добрый. Заботливый. Всегда готовый прийти на помощь. Не Леонард, а мать Тереза.

О новом, усовершенствованном Леонарде я узнала — хотите верьте, хотите нет — от него самого. Он не раз звонил мне на работу, чтобы выяснить, не смягчилось ли сердце Шарлотты. Леонард был толковым строительным подрядчиком, его бизнес процветал, но вел он себя, как смущенный подросток, который мечтает, чтобы самая красивая девочка в классе пошла с ним в кино. Даже просил замолвить за него словечко.

На мой взгляд, в словечке не было необходимости. Шарлотта рано или поздно все равно к нему вернется. Но я Леонарду об этом не скажу. Хотя бы потому, что если он узнает, что битва выиграна, то может перестать покупать Шарлотте подарки, а я не хочу портить ей удовольствие.

Никто, конечно, моего мнения не спрашивает, но, по-моему, будет совсем неплохо, если эти двое опять соединятся. К тому же у них есть дети: сын Донни, восьми лет, и дочка Мэри, шести лет.

Именно так: Донни и Мэри. Родители назвали их в честь Осмондов, семейной группы, которой мы все заслушивались в молодости, и это лишнее подтверждение тому, что Шарлотта и Леонард — идеальная пара.

Но если даже я преувеличиваю, то — уж поверьте мне! — становиться матерью-одиночкой следует лишь в самом крайнем случае. Например, когда отец семейства не может отказать себе в удовольствии вступить в клуб "Девочки на любой вкус".

Когда мы с Матиасом вышли на улицу, Шарлотта бросила быстрый взгляд в нашу сторону и тут же вновь принялась разглядывать Тейлорсвиль-роуд, словно и не заметила нас. Вполне в ее духе. С большими серыми глазами, высокими скулами и невероятно прямыми светлыми волосами — в далекие шестидесятые девушки утюгом гладили свои волосы, чтобы они стали такими же прямыми, — Шарлотта была очень хорошенькой, но вела себя так, словно задалась целью стать ходячими обоями: симпатичная, приятная, но не дай бог задержать на себе внимание.

По правде говоря, когда Шарлотта пришла в агентство, я думала, что застенчивость помешает ей добиться успеха в риэлторском бизнесе. При том, что сорок процентов агентов-новичков отсеиваются в первый же год, перспективы Шарлотты вызывали у меня большие сомнения. Однако дела у нее идут прекрасно. Шарлотта так скромна, так ненавязчива, что некоторые клиенты предпочитают работать именно с ней. Особенно те, кто терпеть не могут нахальных торговцев и любят без спешки обдумывать предложения.

Шарлотта мне искренне нравилась, она действительно была милым человеком, но, признаюсь, порой хотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.

А сейчас мне хотелось встряхнуть Матиаса. Но это было невозможно. Его плечи выглядели непоколебимыми, как скала.

— Послушайте, Матиас, у меня тоже есть права. И хватит совать всем под нос…

Но Матиас не слушал меня.

— Привет, — обратился он к Шарлотте. — Я Матиас Кросс, и мне хотелось бы знать, видели ли вы этот снимок раньше?

Вот и все мои права.

Для ответа Шарлотте понадобилось много меньше времени, чем Барби.

— Нет-нет, — произнесла она и тут же отвернулась. — Не помню, чтобы я когда-либо видела этот снимок.

При этом Шарлотта почти не взглянула на фотографию.

— Вы уверены? — осведомился Матиас.

— Конечно. О боже! — Кроткая мышка поднесла лапку к шее и смутилась. Глядя на Шарлотту, можно было подумать, что приличным женщинам не годится разглядывать столь откровенные купальные костюмы и уж тем более надевать их.