Барби часто меня смешила. Придумала моему бывшему мужу Эду забавную кличку — мистер Ад. Своего бывшего она почти всегда обзывала непечатными словами, но прозвище моего проливалось бальзамом на мою душу.

Подозреваю, что ничто так не сближает женщин, как возможность поведать друг другу, какими козлами были их бывшие мужья. Это придает дружбе особую теплоту.

Однако стоило возникнуть на горизонте Матиасу, как наши девичьи посиделки канули в вечность. Барби вдруг усмотрела во мне соперницу. А когда Матиас перестал обращать внимание на других женщин в моем присутствии, лучшая подруга объявила меня своим заклятым врагом.

Разве это не печально? То, что женщины ссорятся из-за мужчин?

Когда мужчина находит себе спутницу, то все твердят, что его «заграбастали». В голове не укладывается. Неужто мужчины не способны принимать самостоятельные решения? Неужто стоит им столкнуться с женщиной, как они превращаются в полных кретинов, над которыми властвуют гормоны?

А коли несчастных, управляемых гормонами мужчин не считают ответственными за свои поступки, следует естественный вывод: женщины вертят ими как хотят. Я часто слышала подобное мнение, но соглашаться с ним не желаю. Почему, скажите на милость, Барби не ополчилась на Матиаса? В конце концов, кто пренебрег ею? Вроде бы он, а вовсе не я.

Но моя бывшая подружка думала иначе. Она ясно дала понять, что я браконьерствовала на ее территории, где и поймала в капкан доверчивого мистера Кросса.

Обычно угрюмое молчание Барби действует мне на нервы. Но проведя полдня в компании с четой Каррико, златокудрыми ребятками и столовыми приборами, я радовалась тому, что моя коллега не в настроении поболтать.

Потому что и сама не была расположена к беседе.

Более всего я была расположена выпить. Но не то, что вы подумали. В алкоголе я не нуждалась. Я жаждала напитка с тремя «К»: калориями, кофеином и карбонизацией. Я жаждала кока-колы. Отчаянно. Большой-пребольшой стакан колы и много-много льда.

Прошествовав мимо Барби в крошечную кухню, я открыла холодильник и вынула двухлитровую бутылку (всегда держу в холодильнике запас на крайний случай).

Мне полегчало уже от шипения вырвавшегося из бутылки газа.

Наверное, меня можно назвать колаголичкой. Я начинаю день не с двух чашек кофе, а с двух кружек колы, и каждый раз, когда расстраиваюсь или волнуюсь, первым делом хватаюсь за большой стакан с коричневой шипучкой. Кола для меня все равно что жидкий транквилизатор.

Я осушила стакан почти залпом. Снова наполнила его и вернулась к своему столу. Там покоилась изрядная кипа сообщений, поступивших в мое отсутствие.

Некоторые были от клиентов. Но больше всего записок поступило от двух агентов. Тех самых, что занимались недвижимостью, которую я намеревалась показать Эми и Джеку после осмотра дома Каррико.

Я прочла сообщения и немедленно отхлебнула колы.

Черт. После всего, что случилось, я совершенно позабыла позвонить агентам и отменить встречи.

На показ дома Каррико я отвела час, поэтому звонки от первого агента начались примерно в 10.15 и продолжались каждые пятнадцать минут, пока она не отчаялась со мной связаться. Последнее сообщение было выдержано в обиженном тоне: "Мы ждали больше часа. Перезвони, пожалуйста!"

Второй агент начал с того, что возвестил: "Ждем!" Следующая записка гласила: "Все еще ждем!" Однако этот парень оказался не столь терпеливым, как первая дама. Он сдался через сорок пять минут, высказавшись напоследок: "Где тебя черти носят?"

Я долго изучала эти записки. В практике агентов нередко бывают проколы. Клиенты то неожиданно отменят встречу, то клюнут на какой-нибудь дом и больше ничего не желают смотреть. Или же ты сама перепутаешь время и даты. Случается и такое. Но, очевидно, с теми двумя агентами ничего подобного никогда не происходило. Когда я позвонила с извинениями, их ледяной тон едва не заморозил телефонную линию.

Конечно, мои объяснения звучали довольно неубедительно. Правды я сказать не пожелала — про то, как позабыла обо всем на свете, убеждая полицию в своей непричастности к свежим городским убийствам. Отговорилась тем, что перепутала время. Малый, что осведомился про чертей, имел наглость съязвить: "Порою нам всем недостает профессионализма".

По-моему, я проявила исключительный профессионализм, когда ответила: "Ты абсолютно прав". «Придурка» я добавила, лишь когда положила трубку. Да и то шепотом.

Покончив с неприятной обязанностью оправдываться (чего мне стоили супруги Каррико и полиция!), я позволила себе перевести дух. Позвонила клиентам, разобралась с бумагами, скопившимися на столе, обновила заявки, просмотрела просьбы о займах, то и дело прихлебывая газированный транквилизатор.

Пока я трудилась, Барби головы не повернула в мою сторону. Даже когда у дверей затормозил седан Рида и Констелло, из которого вышли Джек и Эми, коллега не проронила ни слова.

Входная дверь, как всегда, была нараспашку, и Барби не могла не заметить молодых людей. Я, например, отлично видела, как Джек и Эми, даже не взглянув в сторону агентства, чуть не бегом бросились к своей машине.

Барби могла бы полюбопытствовать, почему эта парочка, выехавшая утром со мной, вернулась несколько часов спустя с полицейскими. Рид и Констелло разъезжали на машине без мигалки и прочих опознавательных знаков, но Барби знала, кто они такие. Расследуя убийство Кросса-старшего, Солонка и Перечница допросили в "Кв. футах" всех и каждого.

Правда, моя коллега сидела в глубине комнаты. Возможно, она не успела разглядеть блюстителей закона, но Джека и Эми должна была видеть. Очевидно, если Барби и сочла происходящее странным, тем не менее отказалась поступиться гордостью и нарушить бойкот.

Ах, она разбила мне сердце.

Сидя за столом слева от двери, я наблюдала, как рванул с места автомобиль златокудрых ребяток. Надо думать, мои шансы вновь увидеть Эми и Джека равны нулю.

Молодых людей я не осуждала. Если продырявленного выстрелом человека и полицейского допроса не достаточно, чтобы срочно сменить агента, то уж тогда не знаю, что вам еще нужно.

Я вернулась к бумагам, по-прежнему радуясь тому, что не надо ни с кем объясняться и можно полностью отдаться работе… и унынию. Однако к тому времени, когда я разобралась с документами, мое настроение изменилось. Барби давно ушла, мне же страстно захотелось обсудить с кем-нибудь последние события.

Возможно, этот кто-нибудь развеет мои тревоги.

Конечно, я имела в виду Матиаса. Сегодня вечером мы намеревались поужинать у меня дома. Готовить, разумеется, должен был он.

Сразу признаюсь, хуже меня поварихи на всем белом свете не сыскать. В чем я виню свою мать. В то время как других девочек мамочки учат готовить, моя учила орудовать консервным ножом.

В открывании банок мне равных нет.

До своего дома в Гарвардском проезде я обычно добираюсь за пятнадцать минут. Сегодня долетела за десять. Когда я подъезжала к дому, автомобиль Матиаса как раз тормозил у моей двери. Матиас разъезжает на древнем, видавшем виды «БМВ». Считается, что он его реставрирует. По-моему, этой колымаге никакая реставрация не поможет. Она нуждается в реанимации.

Издав предсмертный хрип, экипаж замер на месте.

Почему Матиас души не чает в этой развалине, выше моего понимания. Впрочем, я не совсем понимаю и другое — почему он души не чает во мне. Выбравшись из своего катафалка с пакетом в руках, Матиас подмигнул и произнес:

— Привет, красотка.

Он преувеличивал. Правда, малые дети не разбегаются в ужасе, завидев мою особу, но красавицей я себя не считаю. Цвет моих каштановых волос чересчур банален, карие глаза чересчур велики, и хотя я довела свой вес до 65 кг, однако не худо было бы сбросить еще парочку лишних. Но если мой приятель предпочитает называть меня красоткой, не мне с ним спорить.

Глядя на Матиаса, я вдруг подумала, что, возможно, возвела напраслину на Барби. Совершенно не исключено, что не только деньги влекли ее к этому парню. В синей рубашке, потертых джинсах и кожаных сапогах с облупленными носами Матиас походил не на профессора колледжа, коим он являлся, а на ковбоя с рекламы "Мальборо".