На редкость мирно продолжались наши каникулы. Люпин и Сириус пытались втиснуть в наши бедные головы как можно больше информации о магическом мире. И, конечно же, учили колдовать.

Получалось у нас с Патом по-разному. Иногда легко, иногда не очень. Один раз мы переусердствовали с Хохочарами, причём задело всех, и минут двадцать все в доме ржали, как сумасшедшие. Такое ощущение, будто мы дружно обкурились марихуаны.

На мой взгляд, у Пата получалось лучше, чем у меня. Но иногда его просто заклинивало, и он не мог сделать абсолютно ничего. Люпин был уверен, что это из-за чужой палочки. Но Пат однажды признался:

— Стоит мне задуматься над тем, какэто происходит, и я ничего не могу сделать.

— Пат, но это же магия! — засмеялся я, — здесь и нельзя знать «как», просто… просто колдуй!

— Нет! — упрямо воскликнул Пат, — это — не магия! У заклинаний, насколько мне известно, у настоящихзаклинаний, совсем другая вербальная структура. Они должны взывать к определённым природным силам. Магия — это вызывание духов! К примеру, желательно употребление истинного имени демона, правильная формулировка его вызова, надежное ограждение себя, чётко обозначенное желание заказчика…

Рем и Сириус ошарашено смотрели на него.

— Костёр тебе обеспечен, Пат, — проговорил я, — я и не знал, что ты такой крупный авторитет в области чёрной магии.

— Глупости, — фыркнул мой друг, — просто много читал!

— И ты хочешь сказать, — усмехнулся крёстный, — что всё это… весь наш мир — это не магия?

— Да, — нахально заявил Пат.

— А что же тогда? — немного растерянно спросил Люпин.

Мой друг вздохнул, будто признавая своё поражение. Временное.

— Не знаю. Но узнаю, не сомневайтесь.

Лично я не сомневался. Я давно знал Пата и понимал, что существование магии — это удар по его мировоззрению. Мой друг был прирождённый учёный. Я хоть и не считал себе таким уж романтиком, но вся эта магическая ерунда довольно быстро освоилась в моей голове. Магия? Ну ладно, пусть будет магия. Если это волшебство, то и нет вопросов, не так ли?

Но не Пат. Мой друг никогда не верил в сказки. Вернее, все мы когда-то перестаём в них верить, но он и НЕ ХОТЕЛ в них верить, понимаете. Для него святой троицей были Дарвин, Менделеев и Эйнштейн, а верил он только в теорию эволюции, научно-технический прогресс и безграничные возможности человеческого разума. И если он пообещал доказать, что магия — это и не магия вовсе, у меня были все основания ему верить.

Так вот мы и жили. Научили Люпина и Сириуса играть в футбол. Рассказывали в подробностях о нашей школьной и внешкольной жизни. Они нам рассказывали про квиддич и предавались воспоминаниям о моих родителях. Как я понял, их компания под названием Мародёры наводила большой шорох в школе и за её пределами.

Люпин, оказывается, знал маму Пата.

— Ну, Сириус, ты должен её помнить, — допытывался он до крёстного, — она же училась с нами на одном курсе! Она ещё была старостой в Равенкло! Она ещё… — он бросил мимолётный взгляд на Пата, в котором прочиталось внезапное изумление, а потом махнул рукой, — аааа… всё равно не вспомнишь.

— Извини, Луни, наверное, я старею, — улыбаясь, развёл руками Сириус.

— Просто ты не можешь вспомнить тех девчонок, что не таскались за тобой, — засмеялся Рем.

И весь последующий вечер Люпин бросал на Пата странные взгляды, будто что-то про себя высчитывая. Но ничего не сказал.

К нам иногда приходили гости. И часто у меня складывалось ощущение, что они приходили именно за тем, что бы ПОСМОТРЕТЬ на меня. Как вам это нравится? Мне, лично, не очень. Все они ритуально глазели на мой шрам, говорили (ну, за редким исключением), что я вылитый отец, а глаза у меня — мамины. Мне кажется, скоро у меня разовьётся нервный тик от этих слов.

Чаще других к нам в гости заходила двоюрдная племянница (или какая-то там родственница) Сириуса — молодая девушка по имени Нимфадора Тонкс. Довольно забавная девушка, надо сказать, притом, что у неё были какие-то необычайные способности и она могла свободно менять внешность без применения пластической хирургии.

Мы с Патом быстро смекнули, что приходит она не совсем к Сириусу, да и стали вполне ясны намёки крёстного на женитьбу Люпина, так что традиционно единственным человеком, который ничего не хотел понимать, был Рем. Хотя, может, не так уж и не понимал, потому что один раз я услышал обрывок разговора моих опекунов.

— … слишком стар, слишком опасен и слишком беден… — наверняка это Рем о себе так. Он вообще очень критично к себе относится. А Сириус ему на это ответил, что он просто идиот. В этом вопросе я был солидарен с крёстным.

Так, в ночь на полнолуние, мы остались с Патом в одиночестве. Я живо представил, что скоро по окрестным лесам будут носиться оборотень и анимаг, распугивая местную живность, и мне стало грустно. Не за себя, а за них. Как им должно быть, тоскливо, при воспоминаниях о былых деяниях мародёрской четвёрки, и при осознании, что с ними со всеми произошло впоследствии.

В таком вот меланхоличном настрое меня дёрнуло спросить Пата о его исчезнувшем родиче.

— Ты думаешь, твой отец был волшебником?

Пат фыркнул и посмотрел на меня.

— Конечно! С таким-то имечком.

И потом добавил, предвосхищая другой мой вопрос:

— И даже не думай, я не собираюсь ничего о нём узнавать!

— Почему? — удивился я.

Пат достал сигарету и прикурил от свечки.

— Я уже тебе говорил, — затягиваясь, сказал он, — что он может оказаться козлом. Теперь я в этом почти уверен.

— ????

— Сам посуди, — продолжал Пат, — сколько здесь народу вспоминали — твоих родителей, мою мать, Уизли этих, каких-то Лонгботтомов…

— Ну и?… — никак не мог уловить мысль я.

— Ты хоть раз слышал, чтобы кто-нибудь сказал — «а помните старину Снейпа? Классный был чувак!» Нет, не слышал.

— Может, они и не были с ним знакомы? — я пожал плечами.

— Да ладно, волшебников не так уж и много, здесь все друг дружку знают.

С этими словами он отложил учебник по Превращениям и попытался превратить во что-то чашку. Не могу сказать точно, во что, но в результате у чашки отросли паучьи лапки и она бодро почапала вон из комнаты. Чашку мы так и не поймали, и остаток вечера хохотали чуть ли не до истерики над «рецептами» из учебника по Зельям.

Следующие несколько дней Люпин с Сириусом совсем нас забросили. Мы, конечно, и сами могли о себе позаботиться, правда «слегка» разгромили гостиную, упражняясь в заклинаниях (мы нашли у Рема книжку под названием «Боевые заклинания: как не проиграть в войне с тёмными силами» и уж повеселились вволю, изображая войну добра и зла).

На какие-то там по счёту сутки времяпрепровождения друг с другом, мы с Патом, затарившись в близлежащей деревеньке пивом, решили весело провести время, до трёх ночи (или, уже утра?) играя в карты и болтая о всякой ерунде (а вы думаете, только девчонки любят болтать?). Разговор шёл сначала о магии, потом о теперь уже бывших одноклассниках, дальше вспомнили Кэмп Хэмптон, потом о девчонках, ещё раз о девчонках, опять о Кэмп Хэмптон, потом о выдающихся формах молодой преподавательницы английской литературы мисс Брэннинг. Тогда я понял, что мы уже заговариваемся, и решил, что пора и баиньки уже. На следующий день мы с крёстным собирались на Косую Аллею…

Всю ночь напролёт я носился по ночному Лондону, скрываясь попеременно то от правительства, которое жаждало заполучить секретную информацию (которую знал только я), то от Сью Тэрренс, моей бывшей девушки. Под утро, я каким-то образом оказался в стриптиз-клубе, и передо мной танцевала полураздетая мисс Брэннинг, мечта всех тинэйджеров в возрасте полового созревания в нашей школе (кстати, и не только тинэйджеров, и не только в нашей школе). Она так призывно мне улыбалась, так многозначительно смотрела… но как только она приблизилась ко мне, то я (как последний идиот) ей сказал: