Кстати об общении. После этого коротенького диалога мы больше не называли друг друга на «вы». Скорее всего, сблизило одно несчастье на двоих, а может еще что — не знаю. С того дня я многое перестала понимать.

Меня усадили с края вместе с женихом. Лорд дал кому-то отмашку продолжать празднование и занял свое место. Это была небольшая передышка перед моей помолвкой, и я стала оглядываться по сторонам, боясь снова погрузиться в раздумья. Я взглянула на свое место в третьем ярусе и ужаснулась — отсюда оно было заметно как на ладони. Артур был там же, но, к сожалению, не встретился со мной взглядом, хотя я была уверена, что еще секунду назад он смотрел прямо на меня. А мне бы хотелось посмотреть ему в глаза, очень хотелось…

— Он идиот, я всегда был в этом уверен. Прекращай вертеться, ты меня позоришь и без этого! — Люциус говорил в сторону, но слова явно предназначались мне.

Страстно захотелось поспорить, я ведь любила спорить, но тогда смолчала и даже перестала вертеться. Первая махонькая победа Малфоев в трудном деле моего перевоспитания.

Пока я осматривалась, на арене выступали акробаты, главным умением которых было искусное владение левитацией и анимагическими формами. У каждого из мужчин их было несколько, оказывается, бывает и такое. Проделывая в воздухе немыслимые трюки и превращаясь в животных в строго заданном ритме, спортсмены создавали собой удивительный по своей красоте магический калейдоскоп. В его центре горел огонь, как дополнительная трудность. Шоу действительно было потрясающим и сложным, но все имеет свойство заканчиваться, и когда представление подошло к концу, я вновь ощутила нервный озноб.

Волдеморт поднялся и не спеша прошел к центру арены. Вначале он произнес свое приглашение к сотрудничеству, обращенное к всевозможным дельцам магического мира, напомнил им про указатели у их ног, которые проведут желающих на подземные этажи на вторую часть мероприятия и замолчал. Молчание было многозначительным и длительным, но и оно, увы, закончилось.

— Дорогие мои гости, сегодня знаменательный день, и знаменателен он не только нашей с вами встречей, но и событием, участники которого уже отчаялись получить мое согласие на его проведение! — я четко услышала, как Лорд выдохнул. Надо же, такие «добрые» речи его утомляют, а я уж было решила, что он действительно получает неземное удовольствие. — Это радостное событие — помолвка. Помолвка двух совершенно разных людей, которые смогли убедить меня в некоторой ошибочности моего мировоззрения и сегодня, благодаря им, я продемонстрирую свою лояльность по отношению ко всем … слоям общества, — тут оратор запнулся, явно желая произнести «грязнокровкам», но вовремя спохватился и не пустил все свои старания книзлу под хвост. — Начальник отдела по бракам, прошу передать мне принадлежности, чтобы я смог дать официальное разрешение на брак лорда Люциуса Малфоя и мисс Гермионы Грейнджер!

По Колизею прокатилась волна шепота, каких интонаций в нем только не было, лучше вам не знать, а мне не помнить.

Гойл вприпрыжку и настолько быстро, насколько ему позволяли его коротенькие ножки и весьма внушительное пузо, побежал к своему повелителю. Впереди него на всех парах мчались чернильница, перо, серебряная печать и красная бархатная подушечка с пергаментом. Метрах в пяти помощник министра остановился и, подняв палочку, отправил подушку в сторону Лорда. В результате такой манипуляции волшебная принадлежность столь активно замахала золотистыми крылышками и развила такую высокую скорость, что чуть не сшибла Волдеморта с ног.

Кто сильнее старался угодить — Гойл или подушка, осталось загадкой.

Начальник наградил своего подчиненного таким взглядом, что сомнений не оставалось — Гойла ждет Круциатус. Мужчина от испуга присел, да так и остался стоять на дрожащих полусогнутых до конца церемонии. Правильно сделал, как по мне.

Тем временем Лорд невербально призвал к себе перо и печать, маячившие где-то вдалеке, успел подхватить чернильницу, норовящую опрокинуться и еще раз злобно зыркнул на своего Пожирателя.

Ну чего было так кипятиться? Сам ведь назначил неумелого мага на эту должность!

Покончив, наконец, с отловом магических атрибутов, он со всей силы ударил печатью по пергаменту. Завитушки в орнаменте оттиска зашипели и образовали два имени: Люциус и Гермиона Малфой. После чего взмыли ввысь, растворившись в чистом небе, не оставив после себя и следа. Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать, как дементоры разрезают воздух своими черными одеждами. Это неестественное спокойствие нарушил Лорд, поставив на бумаге размашистую роспись.

Скрип пера в его руке навсегда врезался в мою память. В тот же момент я испытала резкую боль в сердце и перепугалась, но чуть обернувшись, увидела, что Люциус, похоже, ощущает то же самое. Он даже немного согнулся и так сильно сжал набалдашник своей трости, что побелели костяшки пальцев. Таким грубым образом, магия брака, навязанная нам насильно, вступила в свои права.

Строго говоря, церемония, проводимая сейчас Лордом, помолвкой не являлась. Это была обязательная регистрация, предшествующая кровному обмену на свадьбе, который и был главным этапом бракосочетания. Но раз должны были быть кольца, да и Волдеморт хотел всем меня продемонстрировать, то назвали это именно так. Хотя, в последнее время, среди магов подобное предсвадебное событие стало модным.

Вырвал меня из задумчивости легкий толчок в бок — это Драко пытался привлечь моё внимание к руке отца, которую тот уже с минуту держал перед моим носом в безмолвном приглашении на неё опереться. Интересно, ему тогда речь страх отнял или его ненависть ко мне была так велика?

— Я не могу…

— Гермиона, поздно. Вставай и пошли! — Люциус все же наплевал на свою надменность и решил со мной заговорить.

Драко фыркнул и процедил, стараясь сохранять видимость спокойствия на лице, ведь за нами жадно наблюдал весь магический мир:

— Ты могла бы чуть раньше поставить нас в известность о своем нежелании жить?! Или хотя бы попросила заавадить тебя в подземелье, сколько проблем удалось бы избежать!

— Идиот, я хочу жить! Я встать не могу! — сил подняться со скамьи действительно не было, ноги не желали слушаться, но еще меньше было не физических, а душевных сил на помолвку с этим стареющим Пожирателем. Именно паника, вызываемая во мне Малфоем старшим, сковала внутри и снаружи.

— Сама ты идиотка!

Объекту моих страхов надоела перепалка, и он просто дернул меня вверх что есть силы, а силы были — я словно птичка вспорхнула со своего места, взяла жениха под руку и побрела с ним к Лорду. Тот уже начинал заметно злиться, видимо от того, что не может схватить меня за шкирку собственноручно.

Мы прошли в центр арены, и Люциус написал свое имя на документе. Я решительно взяла из его рук перо и написала свое — Гермиона, но вот с фамилией вышел казус. Какую из двух написать?! По понятным причинам, страшно не хотелось интересоваться этим вопросом у двух присутствующих по обе стороны от меня. Я стояла и пялилась на бумагу, словно школьница, забывшая название контрольного эссе.

Первым уразумел проблему Волдеморт и в голове снова заскрежетал его противный голос:

— Безмозглая, свою фамилию пиши — Малфой! Если неграмотная, перепиши строчку выше! — больше всего меня удивила не «своя фамилия» и не ярость, которая прорвалась сквозь тщательно взлелеянную завесу благодушия, а абсолютно обычная для любого человека форма высказывания, к тому же весьма эмоциональная. Но подумать над изменениями в характере Тома Риддла времени опять не было.

Я поспешно доцарапала фамилию и выдохнула.

Лорд отошел, а на его место встал Драко. Меня с Люциусом окутал туман. Вновь материализовались арфы и единственными звуками, живущими в те минуты в Колизее, была их нежная мелодия. Не Мендельсон, к счастью.

Младший Малфой подал мне коробочку и нервным шепотом начал раздавать указания:

— Бери то, что больше и одевай… Да не себе! Ему одевай! — бедный Драко, каково ему было выдавать меня замуж за собственного отца? Да еще после недавней кончины матери. Заклятому врагу такого не пожелаешь. В общем, я была в своём репертуаре — жалела других.